— Убийца! — закричала мне жена, и с тех пор мы не разговариваем. Но что самое удивительное: теперь мы просто не можем уснуть без привычного шороха в комнате. Это наказание за наши грехи. Где бы достать мышь напрокат?

Штокс

Вчера у нас лопнул кран на кухне, и из него забила вода. Поэтому я направился к сантехнику Штоксу. Дома у него была только жена, которая обещала передать мужу, чтобы зашел ко мне в обед.

Я ждал, но, поскольку он не появился, я направился к нему снова.

Дома была только жена, которая сказала, что муж куда-то ушел, и обещала передать ему, чтобы зашел вечером. Но он не пришел, поэтому я пришел к нему, но его дома не было.

Я

оставил ему записку, чтобы он пришел завтра утром. Наутро он не пришел, поэтому я пошел к нему и застал его на пороге. Он обещал, что придет к обеду, ровно в час. Я просил, чтобы он пришел в час тридцать, но он сказал, что может только в час. Я ждал его до трех. Затем пошел к нему спросить, почему он не пришел. Но дома была только жена и сказала, что она ему передаст, чтобы он пришел. Он не пришел, поэтому я пошел к нему вечером и застал его дома. Он сказал, что был очень занят все это время, но теперь отдохнет четверть часика и сразу же придет ко мне. Я ждал его два часа, он не пришел, и я пошел к нему, но его уже не было дома. Я ждал его до полуночи и дождался его возвращения. Он сказал, что не успел прийти, но утром придет в восемь. Я просил, чтобы он пришел в семь, но он сказал, что в семь невозможно, и мы договорились на семь тридцать. Он не пришел, поэтому в десять я пошел к нему, но дома была только жена, которая сказала, что передаст, и спросила, как меня зовут. В обед я увидел, что он не пришел, поэтому я пошел к нему. Он как раз обедал и сказал, что вот-вот придет. Пообедав, он сказал, что хочет немного вздремнуть, и пошел в спальню. Я ждал до шести, а потом жена сказала, что он ушел в три через кухню, но она ему передаст, что я его ждал. Я остался у них до вечера. Штокс вернулся в девять и сказал, что он забыл, что я его жду. Штокс, сказал я, вы хотите починить? Он сказал, что за вопрос, я же с этого живу. Мы договорились, что он придет утром в семь. В шесть я был у него, но он уже ушел в город — в армию на ежегодные сборы. Я пошел с ним, мы делали разные упражнения в военном лагере, а вечером вернулись домой, и он сказал, что только переоденется и придет. Он не пришел, и я пошел к нему, но дома была только жена, и она спросила меня — а в чем дело? Я сказал, что кран течет. Утром я купил пистолет и ждал возле дома Штокса до обеда. Он пришел, пообедал и пошел спать. Я спросил — не будет ли он возражать, если я привяжу к его ноге железную цепь? Он сказал, пожалуйста, почему бы и нет. И мы пошли ко мне. Перед входом ему удалось вынуть ногу из цепи, и он пустился наутек. Я стрелял ему вслед. Он отстреливался. Но у него кончились патроны. И тогда Штокс сдался и починил кран. Теперь кран снова течет.

Контакт? Есть контакт!

— Эфраим, — спросила меня жена, — я красивая?

— Да, а что? — спросил я.

Как выяснилось, с осени она пытается поднять весьма деликатную тему. Она, разумеется, знает, что ничего особенного из себя не представляет, но ни в коем случае не является и чем-то заурядным. Если бы не очки, полагает она, она вошла бы в ряд самых эффектных женщин высшего общества.

— Женщина в очках, — утверждает она, — это как засушенный цветок.

Ну и, разумеется, попалось ей на глаза объявление об изобретении века: контактные линзы. Это сейчас в моде. Размер всего пять миллиметров, вставляется прямо в глаз вместо так осложняющих жизнь очков, и человечество ничего не замечает, а она видит все. В общем, потрясающая штука, особенно для актеров, баскетболистов и незамужних близоруких женщин.

Одна манекенщица из Яффо, рассказывают жене лучшие подруги, училась вставлять контактные линзы всего несколько месяцев, и сегодня она уже разводится с одним миллионером из Южной Америки.

Ну, словом, все кругом рекомендуют контактные линзы. Долой старые и неудобные очки, врагов красивых глазок…

— У меня уже есть адрес специалиста, — говорит женушка, — пойдешь со мной?

— Я?

— А для кого же я хочу быть красивой?

Для меня. У специалиста в приемной было около тысячи клиентов, большинство из них с большим и интересным опытом по части контактных линз. Некоторые из клиентов привыкли к своим линзам до такой степени, что они уже не знают — есть ли у них в глазах линзы или нет. Скорей всего, они пришли к специалисту, чтобы это выяснить, для чего же еще? Один посетитель пришел специально, чтобы показать публике, с какой легкостью он вставляет крохотную линзу в глаз: он берет ее, кладет на кончик пальца и переносит прямо в раскрытый глаз — оп! Где же линза? Упала на пол! Разойдитесь все!! Никому не двигаться! Не двигаться!

Воспользовавшись суматохой, мы проникли в кабинет специалиста. Это был симпатичный молодой оптик, преисполненный энтузиазма и уверенности в себе, настоящий оптимист.

— Все просто, — объяснил он, — глаз постепенно привыкает к наличию чужеродного тела, и это тело становится интегральной частью здорового организма…

— Погодите, — спросил я, — через какое время?

— Ну… по-разному…

Специалист проделал с глазами моей жены несколько психосоматических анализов и сделал вывод, что ее глаза очень подходят к оптическому контакту. Он показал, как класть линзу на кончик пальца и как вынимать ее из глаза через шесть часов путем отведения века. Жена тяжело дышала, но ради красоты была готова на все. Всего лишь через неделю она получила в ходе короткой интимной церемонии пару персональных контактных линз в симпатичном пластиковом футлярчике в обмен на пригоршню израильских лир. В тот же день она начала тренировки с возрастающей сложностью упражнений по пользованию этими замечательными линзами: в первый день — четверть часа, во второй — двадцать минут, в третий…

Третий? Какой третий?

Вся проблема в нервах. Жена вымыла линзы как положено, положила одну из них на кончик пальца в соответствии с инструкциями и начала с особой осторожностью осуществлять приближение пальца к глазу таким жестом, будто бы она обвиняет свой глаз в чем-то. И что же случилось? По мере приближения к глазу палец увеличивался, увеличивался, как в кино, и в конце концов стал ужасающе огромным.

— Эфраим, я боюсь своего пальца…

— Ничего, — ответил я, — из-за высокого уровня расходов стоит продолжить.

Она воспрянула духом, самоотверженно скосила глаз в сторону пальца, и — оп! — в тот момент, когда палец прибыл в точку назначения, взгляд ушел в сторону, и линза прилепилась к заброшенному участку глазного белка. Моя женушка никогда не была снайпером. Пришлось добавить полчаса на то, чтобы линза изволила сдвинуться и перекатиться на свое законное место. Это было прекрасно! От очков осталось одно воспоминание, глаза сверкают натуральным блеском, ну просто чудо! Разумеется, были и свои недостатки, например голова жены оказалась парализована и склонилась на сторону, лицо обращено к небесам, подобно подсолнечнику (очень красивый цветок), и женушка ничего не видит сквозь опущенные ресницы и может смотреть только в одном направлении, ибо веки не движутся. Ах да, веки! Каждое движение жены, вплоть до шевеления пальцем на ноге, вызывает в глазу муки святой инквизиции. Поэтому жена сидит на пыточном стуле как замороженная в течение четверти часа, пока ее косящие глаза истекают слезами, и приговаривает:

— Господи! Только бы на этот раз продержаться!

По окончании времени, отведенного на первое занятие, она быстренько встает и вынимает линзы…

То есть пытается вынуть, но они совсем неплохо там устроились. Бедная женщина оттягивает веко в сторону, как ее учил молодой мошенник, оттягивает, оттягивает, и ничего не выходит…

— Ну что ты сидишь и смотришь? — набрасывается она на меня в панике, подобно пойманной мангусте. — Сделай же что-нибудь, сделай

что-нибудь!..