До 1919 г. Велимир (Виктор Владимирович) Хлебников 1885–1922 «Свобода приходит нагая…» Свобода приходит нагая, Бросая на сердце цветы, И мы, с нею в ногу шагая, Беседуем с небом на «ты». Мы, воины, строго ударим Рукой по суровым щитам: Да будет народ государем Всегда, навсегда, здесь и там! Пусть девы споют у оконца Меж песен о древнем походе, О верноподданном Солнца Самодержавном народе. Апрель 1911 Игорь Северянин (Игорь Васильевич Лотарев) 1887–1941 Памяти Н. А. Некрасова Помните вечно заветы почившего, К свету и правде Россию будившего, Страстно рыдавшего, Тяжко страдавшего С гнетом в борьбе. Сеятель! Зерна взошли светозарные: Граждане, вечно тебе благодарные, Живы заветами, Солнцу обетами! Слава тебе! 1907 В июле В полях созрел ячмень. Он радует меня! Брожу я целый день По волнам ячменя. Смеется мне июль, Кивают мне поля. И облако — как тюль, И солнце жжет, паля. Блуждаю целый день В сухих волнах земли, Пока ночная тень Не омрачит стебли. Спущусь к реке, взгляну На илистый атлас; Взгрустнется ли, — а ну, А ну печаль от глаз. Теперь ли тосковать, Когда поспел ячмень? Я всех расцеловать Хотел бы в этот день! 1909 Родник Восемь лет эту местность я знаю. Уходил, приходил, — но всегда В этой местности бьет ледяная Неисчерпываемая вода. Полноструйный родник, полнозвучный, Мой родной, мой природный родник, Вновь к тебе (ты не можешь наскучить!) Неотбрасываемо я приник. И светло мне глаза оросили Слезы гордого счастья, и я Восклицаю: ты — символ России, Изнедривающаяся струя! Июль 1914
Поэза последней надежды Не странны ли поэзовечера, Бессмертного искусства карнавалы, В стране, где «завтра» хуже, чем «вчера», Которой, может быть, не быть пора, В стране, где за обвалами — обвалы? Но не странней ли этих вечеров Идущие на них? Да кто вы? — дурни, В разгар чумы кричащие: «Пиров!», Или и впрямь фанатики даров Поэзии, богини всех лазурней!.. Поэт — всегда поэт. Но вы-то! Вы! Случайные иль чающие? Кто вы? Я только что вернулся из Москвы, Где мне рукоплескали люди-львы, Кто за искусство жизнь отдать готовы! Какой шампанский, искристый экстаз! О, сколько в лицах вдохновенной дрожи! Вы, тысячи воспламененных глаз,— Благоговейных, скорбных, — верю в вас: Глаза крылатой русской молодежи! Я верю в вас, а значит — и в страну. Да, верю я, наперекор стихии, Что вал растет, вздымающий волну, Которая всё-всё сольет в одну, А потому — я верю в жизнь России!.. Ноябрь 1917 Петр Васильевич Орешин{348} 1887–1938 Золотая соха Плохо денется, плохо косится, И лежат ряды неровные. Знать бы, скоро ли износятся На душе обиды кровные? Тяжко в пору нам покосную, Весь до косточки сломаешься. Ах, зачем ты, жизнь несносная, К нам, как мачеха, ласкаешься! Темен лес, темнее — хижины, Злой тоской-соломой крытые. Не судьбой ли мы обижены, В чистом поле позабытые? Есть у нас тропинка алая, Путь-дороженька заветная. Есть головушка удалая, Сила-удаль несусветная. Мы поспорим с злыми чарами, С колдовством, судьбой и холодом. Будут нищие боярами, Медный грош — червонным золотом. Обрастет густыми травами Вековечная кручинушка, И пойдет гулять заставами С золотой сохой детинушка. 1913 «Я знаю шорохи и звоны…» Я знаю шорохи и звоны Колосьев зреющих во сне, Душистой ржи полупоклоны Моей родимой стороне. Дорог изгибы мне знакомы, Испытан жатвы знойный день. Люблю я золото соломы На крыше русских деревень! И только грустно-нестерпимо Висит над хижинами ночь. Смогу ли я непогрешимо Тоску немую превозмочь? |
