Затем он вытянул руку вперед и толчком второй повернул ее в сторону и вниз, как будто перевел рычаг коробки скоростей автомобиля, и оглушенно крикнул:

— Па-ды-майсь!

Все это выглядело обыденным подъемом в армейской казарме, и Сергею сделалось как-то тепло на душе. Здесь, под землей, вроде и не было сейчас войны, а солдаты собирались на очередное учение. Но через минуту где-то совсем рядом ухнула мина. Потолок землянки «всплакнул» струйками песка и напомнил людям о их совсем не мирных обязанностях.

— Мамочкин, Савельев, Тахванов, Пашков и Хабибуллин — со мной, остальным тренироваться на болоте, — распорядился Сергей, собираясь выйти из землянки.

По-прежнему шел мелкий надоедливый дождь. Немцы не затевали перестрелок, лишь где-то далеко нащупывали друг друга наши и вражеские дальнобойные орудия. Редко и расчетливо бросали они тяжелые снаряды, от разрыва которых содрогалась вся земля. Давно и тяжко сечет эту землю вражеское железо, бьют по ней, по своей же земле, и свои орудия, но ни та ни другая стороны пока сдвинуться с места не могут, и каждая из них предпринимает все возможное, чтобы отвоевать хоть несколько метров.

Миновав подготовленный саперами проход в своих минных полях, разведчики спешат в густые заросли болотных трав и кустарника. Курилов поручил им тщательно осмотреть болото, а сам выбрал наблюдательный пункт метрах в четырехстах от противника, за бугром на кромке болота и через бинокль начал рассматривать тыл немцев. Вскоре он отыскал тот бугор, что указал Степша по велению Кузьмы, стал изучать его с придирчивостью археолога.

Только через два с лишним часа Курилов наконец-то уловил выпрыгнувшего из-под холма человека. Землянка! Он ткнул Мамочкина в бок и указал рукой в сторону немцев, но тот уже видел все.

— На отшибе она, в самую пору для захвата, — сказал он удовлетворенно. Только много ли там фрицев?

— Что, боишься, кляпов не хватит? — вполголоса пошутил Манан, лежавший справа от Курилова.

Семен улыбнулся и наклонил голову Хабибуллина так, что тот клюнул носом в землю, но не обиделся. Чувствовалось, что оба они окрылены удачей.

— Разрешите пошарить в болоте? — хрипло попросил Мамочкин, обращаясь к Сергею. Не пустить его было нельзя, зря проситься не будет, и Курилов согласился.

Дождь то усиливался, образуя косые, секущие лицо стрелы, то утихал, превращаясь в пыль. Вода была всюду: в сапогах, за воротом, холодила поясницу. А каково было тем, что ползали по болоту? Сергей уже опасался, что простудятся ребята, и с тревогой поглядывал на три дороги в камышах, проделанные солдатами, словно кто-то протащил волоком лодки. Вывести из строя троих лучших разведчиков теперь, когда все готово к операции, представлялось Сергею преступным, и он все тоскливее смотрел в затуманенное болото.

Фрицы вели себя сравнительно спокойно. Постреливали из пушек малого калибра, трещали автоматными очередями в ответ на меткие выстрелы наших снайперов.

Вслушиваясь в эти вздохи фронта, Сергей вдруг сообразил, что по ним можно сделать кое-какие выводы. Недавно около засеченной землянки слышались автоматные очереди, теперь же постукивает карабин. Значит, сменился часовой. А сколько будет смен? Но остаток дня уже не позволял разобраться в этом, и Сергей решил установить круглосуточное дежурство разведчиков, чтобы изучить режим огня около землянки и раскрыть окончательно тайну фашистского жилища.

Через час выполз из болота Семен Мамочкин. Добравшись до Курилова, он смахнул пот со лба и сообщил шепотом:

— Шабаш.

По его довольному лицу и сверкающим глазам Сергей понял, что принес он что-то важное, но расспрашивать не стал.

Спустя некоторое время уже в землянке Семен Мамочкин первым держал слово и обстоятельно докладывал о замеченном.

— Болото есть болото, оно свои законы имеет, засасывает тебя, как лакомство. Но пройти можно. Первая, значит, жи́ла у болота такова. Чтоб все знали. Торф тут добывали, а как его достают из болота? Сначала канавы пропахивают, потом, известное дело, воду сгоняют, а там уж режут на куски, как тебе заблагорассудится.

— Товарищ сержант, — не вытерпел Манан Хабибуллин. — Дело, дело давай.

— А что, не дело толкую? Дело. Опять же о канавах. Они нам сейчас в самую пору и послужат. Стороной-то былья всякого полно, тарахтеть станет. А канавами — милое дело, только ясно без малейшего всплеска.

Затем доложили Савельев и Пашков. Они предложили свой план: идти по кромке болота. По суше, доказывали они, можно пробраться быстрее, и ориентир хороший — берег.

Мнения разошлись, последовали довольно веские доводы с обеих сторон. Курилов молчал, взвешивая все «за» и «против». Вмешался старшина Шибких.

— Раз я партгруппу избран возглавлять, — сказал он, — открываю партсобрание при всем взводе. Как думают коммунисты?

В ответ поднялись три руки. Принято единогласно. Сергей не голосует — он комсомолец. В его жизни первое партийное собрание, на котором он присутствует.

Старшина предоставил слово Мамочкину. Все молчали, придерживаясь порядка. Семен встал, одернул гимнастерку, поправил ремень и даже снял пилотку, хотя все сидели в головных уборах и дымили самокрутками.

— Перед партией так перед партией, — начал он. — Я хоть и беспартийный, а скажу прямо. Вы что думаете, немец сам полезет к нам в петлю, рот свой разинет, нате, мол, втыкайте кляп. Раз берег сухой, можно пройти по нему, значит, ночью там засады будут. В болоте же нет никакой охраны.

Савельев и Пашков, почесав затылки, отказались от своего предложения. Старшина Шибких тут же продиктовал решение: «Идти через болото, держаться, как полагается разведчикам».

Курилов заметил у входа капитана Коломейца.

— Судим-рядим, значит? — спросил он холодно, встретившись взглядом с Куриловым. — Зайдите ко мне, — и он вышел из землянки.

Старшина Шибких кашлянул в кулак, что немедленно передалось солдатам, как явный намек на неминуемую взбучку их командиру. Решать такое дело без Коломейца! Тут он спуску не даст. Понял это и Сергей, но не подал вида, а встал и заявил:

— Решение правильное. Я доложу его командиру.

До блиндажа Коломейца Курилов не дошел. Навстречу ему из хода сообщения, что ведет в штаб полка, выскочила встревоженная чем-то Катя. Забыв даже поздороваться, она сообщила Сергею:

— Тебя «батя» вызывает.

— Сначала здравствуй, — весело сказал Сергей и подхватил Катю под руку, но идти рядом по траншее было невозможно, и он пропустил ее вперед.

У входа в землянку Катя остановилась, поглядела в лицо Сергею. В голубой бездне ее глаз горели все те же огоньки, которые увидел он впервые у костра под Токсово. Они искрились большим чувством, девичьей нежностью и укоряли: неужели ты не видишь, неужели не понимаешь ничего?

— Сережа, будь сдержанным, я очень прошу, — тихо проговорила она, пропустила его вперед себя в двери штабной землянки, а сама осталась на улице.

Командир, подробно расспросив о ходе подготовки разведчиков к вылазке, просил поторопиться.

— Мы готовы хоть завтра, — ответил Курилов и увидел, как подполковник сурово посмотрел на него, а потом отчетливо произнес:

— Даю еще три дня, — из этих слов подполковника было понятно: не спеши, не горячись.

— Товарищ из разведки дивизии сообщил мне, что ты развел во взводе панибратство, какие-то сомнительные разговорчики с солдатами ведешь. Подумай, Сергей. Парень ты не глупый. Но если что, сам понимаешь, мы на войне.

Командир смотрел на Сергея строго, требовательно. «О чем он?» — растерянно подумал Сергей. И тут мелькнула догадка: «Коломеец что-то наговорил».

— У солдат было одно сомнение: проберутся ли по болоту, — а на партийной группе обсудили этот вопрос и решили, что проберутся, — ответил он.

— Ну раз так решили коммунисты, то проберутся, я своих разведчиков знаю. Насчет болота вы правильно решили. Действуйте. Ну, а с болотными слухами о вас я разберусь, — подполковник встал из-за столика, подошел к Сергею и, с улыбкой погрозив пальцем, напомнил: