Остальных лошадей удалось спустить благополучно. Первый перевал был преодолен. Головин посмотрел назад, на крутой склон. Действительно, обратно дороги нет. Если бы пришлось снова штурмовать перевал, то с лошадьми это сделать было бы невозможно.

Короткий привал, и снова команда «По коням!». Стало очень холодно. Но люди крепились.

Несколько километров пути — и перед группой встало новое препятствие, о котором Головин даже не подозревал. На карте Головин видел небольшую речку, почти ручеек, казалось бы, не стоило принимать во внимание. Широких и глубоких рек в этих местах не встретишь. А сила течения этого ручейка, которому и имени-то не удосужились подобрать, на карте отмечена не была. Но течение было таким быстрым и сильным, что перед речкой группа вынуждена была остановиться. Вода неслась стремительно, как водопад, легко неся в своем потоке большие камни. С ходу такое препятствие не возьмешь, хотя глубина небольшая — метр-полтора. Но человека немедленно собьет с ног, ударит и разобьет о камни. Необходимо было наладить переправу, перебросить на противоположный берег канат и укрепить его там.

Перед Головиным, спешившись, стояли его люди. Усталые, измученные тяжелым переходом, голодные, ибо теперь приходилось экономить продовольствие. С гибелью лошади на перевале их запасы практически были сведены к нулю.

Командир объяснил положение и сказал:

— Кто добровольно решится перебраться на тот берег и закрепить там канат?

Добровольцами изъявили желание стать все десять курсантов.

— Кто хорошо плавает? — спросил командир.

— Я! — вызвался красноармеец Хмельков. — С детства приучен. Правда, не на горной реке вырос, но попробую.

Головин знал Хмелькова как добросовестного курсанта, смелого и решительного бойца в схватке. Он был сильнее и выносливее других.

— На тот берег первым отправится курсант Хмельков. Савичев, подберите ему самую сильную лошадь.

Для страховки Хмельков обвязался веревкой и направил коня к воде. Кипящий, стремительный поток мигом подхватил и лошадь, и всадника и понес вниз. Оба они чудом удерживались на воде. Им помогали веревки, соединяющие с берегом. С напряженным вниманием смотрели оставшиеся на берегу за тем, как всадник и лошадь борются с потоком.

Наконец курсант оказался на противоположном берегу. Он осмотрелся, нашел подходящее место и крепко-накрепко прикрепил два каната.

Началась переправа. Туго натянутые канаты, за которые держались всадники, помогали им удерживаться на поверхности, преодолевать сильнейшее течение. И все-таки дело шло медленно. На переправу каждого курсанта уходили десятки драгоценных минут. Еще какое-нибудь непредвиденное препятствие — и закон геометрии будет нарушен. Гипотенуза окажется длиннее суммы двух катетов.

Наконец речка была форсирована.

Но пограничников ожидало новое препятствие — подъем еще на один безымянный перевал. Он был немного положе, чем первый спуск. Но если учесть, что устали лошади и люди выбились из сил, а также для короткого отдыха не было времени, то станет понятным, что новый подъем был не из легких. Ослабевших лошадей приходилось с помощью тех же веревок втаскивать наверх. Однако люди не поддавались усталости. Да и лошади словно понимали, чего хотят от них беспокойные хозяева. Медленно, но верно одна за другой с тяжелыми вьюками они поднимались на перевалы.

Головин снова оглядел своих людей. Вид у них был явно не боевой. Сапоги разбились о камни и острые выступы льда, у многих отвалилась подошва, и бойцы оказались фактически босыми. Истрепалась и изорвалась одежда. Да и чувствовали многие себя неважно. Сказалась резкая смена температуры и высоты. В той же Лесновке сейчас стоял знойный июльский полдень, а здесь температура была значительно ниже нуля.

Во второй половине дня группа достигла спуска к горной реке Джанды-Арык, что значит «Живой источник». Это уже недалеко от линии государственной границы. Снова с помощью веревок начался спуск лошадей по крутизне склона. На карте того времени высоты не были обозначены. Это сейчас на любой карте можно найти отметку.

…Мергебаю до границы остались считанные километры. Он считал, что головной дозор уже достиг кордона и сейчас ждет подхода основных сил и обоза, чтобы в случае нужды прикрыть их. Можно было дать отдых людям, подождать подхода прикрывающих групп. У линии границы возможна встреча с каким-либо советским пограничным нарядом. Главарь приказал группе своих подчиненных выдвинуться к реке Джанды-Арык и в случае появления пограничного наряда отпугнуть его ружейным огнем.

…Группа Головина спускалась к «Живому источнику», когда из-за кустарника и из-за прибрежных камней ударили винтовочные выстрелы.

— Спешиться! — крикнул Головин. — Лошадей коноводу, а сами — в цепь. Савичев — к пулемету.

Разворачиваться в боевой порядок пришлось на открытом месте, под сильным ружейным огнем бандитов. К счастью, Мергебай послал не самых лучших своих стрелков к «Живому источнику». Иначе группе Головина пришлось бы плохо.

Савичев выбрал удобную позицию и короткими очередями стал стрелять по кустарнику и камням, за которыми засели бандиты. Под прикрытием его огня, стреляя на ходу, курсанты в боевой цепи пошли в атаку. Положение было критическим. Группа пограничников была как на ладони, а бандиты в укрытии. Нужно их выбить оттуда.

И тогда Головин приказал курсанту Сергееву:

— Быстро установить гранатомет и открыть огонь.

Первая граната разорвалась за камнями. За ней вторая. Гранатомет был далеко не совершенным, но сыграл свою роль. Бандиты впервые видели такое оружие и растерялись. Их было около полусотни, пограничников — одиннадцать. Однако гранатомет заставил людей Мергебая бросить свои выгоднее позиции и отступить в глубь советской территории. Путь к границе им отрезал пулемет Савичева.

Теперь предстояло решить, что делать дальше. Если преследовать отступающих бандитов, а это, несомненно, лишь часть банды, то можно упустить основное ядро. И оно пересечет границу километрах в шести выше по «Живому источнику».

К удивлению бандитов, пограничники не стали их преследовать, лишь немного постреляли для острастки. Головин приказал в боевом порядке двигаться к линии государственной границы, до которой оставалось несколько километров.

— Вперед, товарищи! Только вперед! — говорил он. — Сейчас каждая секунда дорога. Достигнем Казан-перевала и там перекроем границу.

Мергебай был раздосадован донесением связного. У самой границы появилась группа пограничников из одиннадцати человек. И по всем приметам руководил ею Головин. Как он мог здесь оказаться? Не по воздуху же перелетел через хребты Тышкана, через недоступные ледники! Неужели кзыласкеры знают пути в горах, неведомые ему, Мергебаю? Через горы Тышкан ходила не только его банда. Весной прошлого года здесь проходил со своими людьми волостной управитель Аджибеков. Но и он пользовался той же дорогой, что и Мергебай. Другого пути в советский тыл не было. В этом бандит был глубоко уверен. Но каким же путем прошли пограничники?

Главарь банды разгневался. А в гневе он был страшен. Его камча в такие минуты гуляла по спинам тех, кто ему не угодил. Всю свою злобу Мергебай выместил на спине ни в чем не повинного связного.

Но сколько ни размахивай камчой, делу не поможешь. Нужно думать, как обмануть Головина и его людей. И Мергебай стал размышлять. Попытаться частью своих сил увлечь группу Головина в советский тыл, а основными силами перейти границу? Но Головин почему-то не стал преследовать боковое охранение банды и проследовал к Казан-перевалу, опередив Мергебая всего на один переход. Теперь без боя кордон не перейдешь. Нужно провести разведку во всех направлениях. Есть еще одна дорога — через Казан-перевал к озеру Казан-Куль, оттуда по руслу реки Хоргос — и граница.

До наступления темноты Мергебай выслал разведку к Хоргосу. Через час в стороне, куда ушли разведчики, раздались выстрелы. Сначала захлопали винтовки, потом заговорил головинский пулемет. Еще не вернулась разведка, а главарь уже понял, что и этот путь к границе отрезан. В такой переплет Мергебай попадал впервые. Но он пока не отчаивался, надеялся, что под покровом надвигающейся ночи удастся прорваться через кордон. И стал готовиться к прорыву.