Послушав рассказы о способах реализации «явленного следа», мудрец, пусть на время, невзлюбил названия трёх сокровищ[1003], а испытав глубоко в душе внутреннее просветление, думал также о принципе реализации кармы, превращающей высокомудрого в простолюдина. Когда он невольно увлажнил свои рукава слезами, уже смеркалось, однако праведный наставник не захотел провести ночь как мирянин и перед внешним святилищем ночь напролёт возглашал имя будды Амитабха и спал под шум ветра в соснах, сердце очищал перед отражением луны в водах реки Мимосусо. Внезапно небо заволокло тучами, подул жестокий ветер с дождём, а над тучами загрохотали повозки, с востока и с запада докатился топот копыт бегущих коней.

— Ой, как страшно! — изумлённо подумал высокомудрый.

Когда он изволил посмотреть, то увидел, как в воздухе внезапно появился нефритовый павильон, отделанный золотом, а в его дворе и перед воротами натянут занавес. Туда со всех десяти сторон[1004] примчались конные экипажи. Казалось, было их тысячи две-три. Они расположились с левой и правой сторон, а над ними всеми сидел один огромный человек. Его фигура была весьма необычной: казалось, что ростом он возвышается на двадцать-тридцать дзё, его голова была как у демона якши, а на ней выстроились двенадцать лиц. Слева и справа протянулись сорок две руки. В них он держал или солнце и луну, или мечи и пики. Он ехал верхом на восьми драконах.

Слуги, которые сопровождали его, не были обыкновенными людьми: имея по восемь локтей и по шесть ног, они сжимали в руках железные щиты; имея на одном теле по три лица, они были одеты в золотые доспехи. После того, как слуги уселись на свои места, тот огромный человек обратился в левую и правую сторону с такими словами:

— В последнее время, одерживая победы вместе с войском императора, мы держим в руках солнце и луну, хотя сами пребываем на вершине Сумеру[1005] а одной ногой попираем океан, много десятков тысяч человек из наших подопечных каждый день умирает. В чём причина этого? В столицу страны Тутовых деревьев[1006], что в Джамбудвипе[1007], пришёл некий мудрец по имени монах Гэдацу. Пока он просвещает массы живущих, сила Закона всё более расцветает, Небесный император черпает силу, демон зла слабеет, Ашура теряет свою энергию. Вообще, покуда этот мудрец остаётся таким, нам не по силам сражаться с Небесным императором. Как бы там ни было, нужно, чтобы в нём ослабла душа Учения, чтобы он погряз в роскоши и обленился сердцем.

Так великан сказал. После этого из числа сидевших вокруг него выдвинулся некто с начертанными золотом на лобной части шлема именем: Король демонов Шестого неба[1008].

— Видимо, — произнёс он, — легко можно сделать так, чтобы он разочаровался в своих нравственных устоях. Некогда, решив погубить воинские дома, экс-император Готоба напал на Рокухара, а помощник главы Левой половины столицы Ёситоки[1009] должен был вызвать на битву правительственное войско. В то время с помощью военной силы Ёситоки правительственное войско потерпело поражение, экс-император Готоба был отправлен в ссылку в дальнюю провинцию, а Ёситоки, намереваясь сжать в своих ладонях власть в Поднебесной и распоряжаться небесами, должен был возвести на престол второго сына экс-императора Хиросэ[1010]. Если этот монах Гэдацу — тот мудрец, который склоняется на сторону принца, его могут призвать ко двору и приблизить к лику дракона. Тогда он будет выходить на церемониальные службы. Значит, отныне да пренебрегает он ежедневными практиками, да возрастает в нём день ото дня высокомерие, и став таким бику[1011], которому не стыдно нарушать заветы, он не доставит нам затруднений, и в таком случае, мы тоже сможем заполучить для себя многих подопечных.

После его слов стоявшие в два ряда злые демоны, противники Учения, согласились с ним:

— Думаем, что это лучше всего! — и все разлетелись на восток и на запад.

Услышав всё это, высокомудрый пролил радостные слёзы: «Это меня подвигли на искреннее служение пресветлые боги!», после чего опять возвратился в столицу, поселился в одинокой хижине в глухих горах Касаги в провинции Ямасиро, делал себе одежду из опавших листьев, в пищу употреблял подобранные в лесу фрукты, сердцем отвратился от мирской грязи и всецело сосредоточился на желании возродиться в Чистой земле. В то время, как он проводил три или четыре года такой жизни, произошли сражения годов правления под девизом Сёкю, Еситоки забрал себе власть в Поднебесной, экс-император Готова был сослан, а престол сына Неба занял принц Хиросэ.

В это время его величество изволил услышать, что высокомудрый Гэдацу пребывает в Касаги. Желая принять монашеский постриг, он благоволил часто отправлять к нему с приглашением своих посланцев, но может быть, оттого, что так было задумано демонами с Шестого неба, только в результате государевым повелениям Гэдацу не следовал, но сердцем своим всё более предавался буддийским упражнениям.

Вскоре, с помощью своей мудрости, праведного поведения и добродетелей он стал основателем этого храма, который до сих пор способствует процветанию буддийского Закона. Если подумать, то поведение высокомудрого Монкана вводило в заблуждение людей глупых и невежественных. В конце концов, вскоре произошёл мятеж годов Кэмму, поэтому у него не было ни одного ученика, который бы распространял Закон. В одиночестве он пришёл в упадок и захирел, переселился в окрестности Есино и там закончил свои дни.

В седьмую луну третьего года правления под девизом Гэнко этот девиз сменили на Кэмму. Говорят, что таков был добрый пример позднеханьского Гуан У[1012], который, усмирив мятеж Ван Мана[1013], вторично унаследовал ханьскую державу и благоволил изменить девиз правления.

В том году очень много людей умерло от повальных болезней. И не только это. С той осени на дворце Пурпурных покоев появилась птица-оборотень, которая стала кричать: «До каких пор?! До каких пор?!». Её голос отдавался в облаках и прогонял сон. Среди людей, которые этот крик слышали, не было таких, кто бы не возненавидел его. Вельможи соглашались между собой, говоря: «В старину в иной стране, в эпоху правления Яо, взошло девять солнц. Человек по имени И узнал об этом и восемь солнц сбил стрелами.

В нашей стране в старину, в те времена, когда на престоле находился экс-император Хорикава, водился оборотень, и он мучил государя. Государево повеление получил прежний губернатор провинции Рикуоку Ёсииэ[1014]. У нижнего входа во дворец трижды запела его тетива и он заставил оборотня утихнуть. Кроме того, в бытность на престоле экс-императора Конъэ[1015], поднявшись в облака, кричала птица нуэ[1016]. Тогда его милость Гэн-самми Еримаса по воле императора сбил её стрелой. Так разве не найдётся в роду Гэн такого человека, который бы смог сбить её стрелой?».

Так все спрашивали, однако, может быть, оттого, что все считали, что если промахнёшься, то это будет стыд на всю жизнь, — только никто стрелять не вызвался.

Тогда, подумав, нет ли подходящего человека среди стражей северной стены дворца или воинов на службе у придворных сановников, предложили: