Вступивший на Путь Акамацу Энсин с тремя с лишним тысячами всадников расположился лагерем в трёх местах — Ёдо, Фурукава и на северо-западе Кога Наватэ. Хотя и говорили, что все они готовы сокрушить сильного противника, вращать небо, вбок наклонить землю и поглотить силу духа противника, было непохоже, что они готовы сражаться с войском в десять с лишним тысяч всадников, прибывших сейчас из восточных провинций. Правда, стало заранее известно в подробностях, что его милость Асикага переходит на их сторону, но всё-таки, вдруг это окажется обманом, — подумал стоявший на линии города младший военачальник Масатада-асон и, созвав человек пятьсот-шестьсот для укрытия в засаде от Тэрадо до Западных холмов, двинул их в сторону Ивакура.

Тем временем, как только стало известно, что его милость Асикага, старший военачальник арьергарда, в предрассветных сумерках оставил Киото, старший военачальник передовых сил Нагоя, губернатор провинции Овари, выразил сожаление:

— Значит, он раньше всех ворвался в расположение противника?

И безрассудно ринулся вперёд, вынуждая копыта коней глубоко погружаться в грязь на дороге Кога Наватэ. Губернатор провинции Овари с самого начала был пылким молодым воином, так что заранее был уверен, что в нынешнем сражении он поразит слух и зрение людей и прославит своё имя. Поэтому в тот день он отправился на битву так, что конь, доспехи и даже эмблема на его шлеме осияли окрестности.

На рубашку под доспехами из покрашенной тёмно-красным цветочной камки плотно надеты отделанные золотом доспехи из фиолетовых нитей. В шлеме с пятиполосным назатыльником, инкрустированным звёздами, смотрели вверх ажурной работы из золота и серебра два небесных принца — Солнечного света и Лунного света[684]. Он был опоясан фамильной драгоценностью, отделанным золотом мечом по имени Марудзая, Круглые ножны[685]. За спиной высоко поднимался колчан на тридцать шесть стрел с оперением из орлиных перьев. Военачальник сидел на белом коне с чёрной гривой, в седле, расписанном золотыми гербами с тройным китайским веером; алый подхвостник на сбруе был украшен толстыми кистями, сверкал под лучами утреннего солнца. Военачальник мало-помалу выезжал впереди своего войска, осматриваясь вокруг, и поторапливал коня. Не было среди противников таких, которые по его виду не поняли бы; вот он, сегодняшний старший военачальник главных сил.

Из-за этого противники не обращали внимания на рядовых воинов, они рассредоточивались в одном месте, собирались вместе в другом и стремились поразить его одного, но доспехи на нём были добрые, и стрелы не пробивали их даже сзади. Кроме того, этот воин был умелым рубакой и приближающихся врагов рубил наповал. Его мощь была такой внушительной, что несколько десятков тысяч рядовых солдат правительственных войск уже дрогнули перед ним. В это время сильные и быстрые стрелки из лука, члены семьи Акамацу, по имени Сае, Саэмон, Сабуро и Норииэ кичились нападениями из засады на бегущих воинов; князь Тикуэн сделал своими все укрытия.

Специально сняв с себя доспехи, всадники стали пешими стрелками, двинулись вдоль межей на полях, скрывались в зарослях, прятались в тени некоторых межей и, приблизившись к старшему военачальнику противника, стали ожидать случая пустить в него стрелу. Губернатор провинции Овари прогонял врага, пришедшего с трёх направлений, стирая кровь на мече Онимару отличительными лентами на шлеме[686].

В ожидании того, что исполнится задуманное, Нориикэ раскрыл веер, подошёл к нему совсем близко и: «Дзинь!» — выстрелил.

Его стрела от цели не отклонилась. Она угодила спереди в центр шлема губернатора провинции Овари и попала ему в самую середину между бровями, пробила мозг и разрушила кость, а белый наконечник стрелы вышел из конца затылочной кости.

И хотя это был храбрый военачальник, он от одной этой стрелы ослабел, с грохотом упал с коня вниз головой. Норииэ ударил ладонью о колчан и радостно воскликнул:

— Нагоя, старшего военачальника противников и губернатора провинции Овари, я, Норииэ, поразил с одного выстрела! Люди, действуйте так же!

Правительственные войска, начавшие, было, свыкаться с поражением, воспряли духом и с трёх сторон вступили в победное сражение. Войско губернатора провинции Овари в семь с лишним тысяч всадников стало в беспорядке отходить, но некоторые воины после того, как был убит старший военачальник, раздумывали, куда следует возвращаться, а когда они поворачивали назад, то погибали от стрел.

Некоторые поскакали в Фуката. Были и такие, кому это было не по силам, и они покончили с собой. Поэтому по дороге от берега Кицунэгава, Лисьей реки, до Имадзайкэ на протяжении пятидесяти с лишним тё сплошь лежали убитые.

Сражение между передовыми отрядами началось тем же утром, в час Дракона[687]; следы конских копыт тянулись с востока на запад в дорожной пыли с востока на запад, войска атаковали друг друга, сотрясая небо и землю победными кличами, однако его милость Асикага, старший военачальник арьергарда, спустился на западный берег реки Кацурагава, и его воины стали угощать друг друга сакэ. После того, как прошло несколько часов, пришло известие о том, что в сражении между основными силами атакующие отряды терпят поражение. После этого его милость Асикага приказал:

— Тогда перейдём вон через те горы!

Все сели на коней и, отказавшись ехать слишком далеко по провинции Ямасиро, быстро поскакали по дороге Тамба на запад, к селению Синомура. Здесь житель провинции Бидзэн Накагири-но Дзюро и житель провинции Сэтцу Нука-но Сиро решили определить победителя в битве между двумя витязями, и Накагири-но Дзюро у подножья горы Оинояма погнал коня наверх от дороги и вызвал к себе Нука-но Сиро словами:

— Не понимаю, в чём дело! Говорят, что битва витязей, в которой высекаются искры, начинается сегодня утром, в час Дракона, поэтому войско, идущее от тыльных ворот крепости, завершит её большой пирушкой на лужайке. В конце концов, когда услышим, что его милость Нагоя поражён стрелой, мы быстро погоним коней к дороге Тамба. Каковы же, по-вашему, честолюбивые замыслы Асикага Такаудзи? И куда мы должны следовать? До каких пор мы с вами будем скакать? Повернём отсюда назад и доложим обо всём их милостям Рокухара!

Так он сказал, и Нука-но Сиро ответил ему:

— Отлично сказано! Я тоже, когда думаю о том, что обстоятельства изменились, прикидываю, как теперь нужно готовиться к ним? Жаль, что я не смог участвовать уже в сегодняшней битве. Однако увидев, что старший военачальник перешёл на сторону противника, решил, что просто повернуть обратно было бы слишком бессмысленно, значит, вернуться нужно, выпустив сначала хоть одну стрелу.

С этими словами он вынул из колчана стрелу и вложил её в тетиву лука, собираясь под стук копыт повернуть коня. Накагири приостановился и произнёс:

— Что это такое? Вы с ума сошли! Нас всего двадцать или тридцать всадников. Или нам, вторгнувшись в середину того большого войска, выполнить свою давнишнюю мечту о собачьей смерти?! Не надо мечтать о славе дурака, а теперь же благополучно повернуть назад и сберечь свои жизни для будущих сражений. Тогда мы будем людьми, хранящими верность долгу, и разве же не останутся наши имена на будущие времена?!

И Нука-но Сиро, и Накагири повернули коней назад от горы Оинояма и вернулись к Рокухара. Как только сказали, что они прискакали вдвоём, двое Рокухара ударили по Нагоя, губернатору провинции Овари, который полагался на свои щиты и копья.

Даже его милость Асикага, связанный с домом Ходзе как кости с мясом, то есть был с ним как единое неделимое, с которым, казалось, воинские власти связаны будто вода с рыбой, стал противником, поэтому появилось такое чувство, словно под деревом, где ты укрывался, протекла дождевая вода. В связи с этим появилось чувство безнадёжности и не было человека, который бы не сомневался в душе, что воины, которые до сих пор были преданными, могут изменить.