– Думаю, что о'кей.

– О'кей? – переспросила Паркер.

– Ну, не так уж плохо.

– Она все еще в Торонто?

– Да.

Паркер протянула руку через стол. Коснулась пальцами ладони Уиллоуса. Он осушил свой бокал и, не глядя на нее, спросил:

– Хочешь еще выпить?

– Только не здесь.

Уиллоус потянулся за своей курткой.

– У меня, – сказала Паркер. – Это ближе.

– И чище, держу пари.

– Думаю, что да, – сказала Паркер.

В дверь постучали. Патерсон вынул пистолет и держал его, прижав к бедру, опущенным вниз. Он сел на кровати. Пружины скрипнули. Он чувствовал себя смешным, как в старинной мелодраме черно–белого кино. Потом снова сунул пистолет в карман пиджака и спросил:

– Кто там?

– Обслуживание комнат, друг.

Наверное, тот самый ночной клерк, неаккуратный и ироничный. Патерсон живо представил его себе, как он стоит там, за дверью, прислонившись к стене с засунутыми за пояс джинсов пальцами.

– Ну, входите!

Дверь растворилась, и в комнату как тень проскользнул совсем другой персонаж. С кожей цвета дымчатого стекла, гладкой и глянцевой. Около шести футов роста и очень худой. В темно–синем поплиновом халате, черных кожаных перчатках, узких черных брюках и начищенных черных патентованных ботинках не более чем восьмого размера. Воротник халата был поднят, а пояс затянут. Парень выглядел театрально и немного глуповато, но очень угрожающе.

Патерсон встал с кровати, стараясь не думать о том, как бы он выглядел сам, если бы пистолет был еще у него в руке. Следом за парнем в комнату вошла белая женщина в джинсовом жакете, узкой желтой юбке и в нейлоновых чулках с рисунком в сетку. Ее волосы были ярко–оранжевыми, а отдельные пряди – зелеными. Она взглянула на Патерсона и отвела взгляд, не проявив особого интереса.

Мужчина танцующей походкой пересек комнату и остановился в ногах кровати.

– Закрой дверь, Мойра!

Женщина закрыла дверь.

Патерсон все еще стоял у кровати, не совсем понимая, как он должен себя вести, и решил предоставить первый ход своднику.

Как бы читая его мысли, мужчина показал пальцем в перчатке на него.

– Расслабься, детка. Я агент Мойры, ее менеджер. Мое имя Ренделл. – И посмотрел на оттопыренный карман Патерсона. – Носите тяжелые предметы, детка?

– Я сказал ночному клерку, что мне нужны три женщины.

– Но Пит не очень силен в счете. Вы коп?

Патерсон отрицательно покачал головой.

– Не смеши меня, детка. Скажи прямо. Тогда я не буду беспокоиться о том, что меня накроют или сделают еще какую–нибудь гадость.

– Я не коп.

– Ну ладно, тогда мы поговорим. – Ренделл засунул палец в ухо, покрутил им и внимательно изучил то, что оказалось у него под ногтем. – Три женщины сразу, ого!

Он придвинулся немного поближе.

– Скажи хотя бы, возраст имеет значение?

– Не очень.

– Цвет?

Патерсон пожал плечами.

– Почему я спрашиваю, сказать по правде, ты выглядишь так, что едва ли справишься и с одной из моих сладких леди, не то что с тремя.

– Я хочу побеседовать с наркоманкой.

– С кем? С наркоманкой? Это зачем же?

– Я пишу статью в журнал.

– Так ты паршивый писателишка?

– Да.

Ренделл уставился на него холодными глазами, которые блестели, как и его патентованные ботинки.

– Так дело не пойдет, парень. Почему я должен подставлять своих людей?

– Да нет, дело обстоит совсем не так. – Патерсон беспокоился, не выглядит ли он слишком испуганным, и хотел было сесть, но вид Ренделла был такой, что этого, очевидно, не стоило делать.

– Врешь, детка. У тебя в нет даже ручки, зато в кармане целая базука.

Патерсон колебался. Потом вытащил пистолет, держа его за ствол левой рукой.

Мойра издала неясный звук, предупреждающий об опасности.

– Заткни свой поганый рот, – приказал Ренделл, даже не дав себе труда обернуться к ней. Потом снова обратился к Патерсону: – Эта штука двадцать восьмого калибра?

– Да.

– А есть глушитель для нее?

– Короткий ствол, – пояснил Патерсон. – Для стрельбы по целям. Большой вес уменьшает отдачу.

Ренделл потер порез от бритвы на шее, и тот снова начал кровоточить. Он слизал с пальца кровь.

– Вы что, собираетесь написать обо мне?

– Что?!

– Ну ладно, – хихикнул Ренделл. – Что вы на самом деле хотите, приятель? Сами–то вы знаете?

– Я хочу продать героин.

– Продать или купить?

– Продать.

– О каком количестве идет речь?

– Двадцать кило, – ответил Патерсон. – Чуть больше сорока четырех фунтов.

– Я знаю, сколько это стоит, черт возьми! – Ренделл не спускал глаз с пистолета в руке Патерсона. – Вы морочите мне голову, дружок?

– Нет, конечно, нет.

Ренделл кивнул. Он слышал, что Гэри Силк потерял героин, но не мог предположить, что так много.

– Он у вас с собой?

– Сожалею, Ренделл.

Ренделл осклабился, обнажив мелкие зубы с застрявшими между ними кусочками жевательной резинки.

– И где вы все это запрятали, друг?

– Товар стоит миллионы долларов. У вас есть наличные, чтобы купить ответ на вопрос?

– Скажите мне, детка, когда вы начинали сегодняшний день, не забыли зарядить пистолет?

– Не забыл. Хотите одну пулю, Ренди?

Ренделл выставил вперед ладони, как бы защищаясь.

– Может быть, позже. Надо хотя бы попробовать товар.

– В ванной комнате в конце коридора. На полу за туалетом.

– Все продумал, верно?

– Но вам это дело не поднять, Ренди. Попробуйте сделать, что сможете. Может быть, кто–нибудь из ваших знакомых заинтересуется? Я буду в отеле «Санрайз» до закрытия бара.

– «Санрайз».

– Только один вечер. Потом уеду.

– Пойди приведи Уолта, – приказал Ренделл. Мойра поморщилась. – Он в этой чертовой машине. Давай пошевеливайся.

Мойра вышла, и ее каблуки застучали по линолеуму.

– Подождите минуту, – попросил Патерсон.

Ренделл подошел к двери, закрыл ее и привалился к ней спиной, скрестив руки на груди.

– Теперь тихо! И не делайте глупостей, – посоветовал Ренделл.

Патерсон направил пистолет в лицо Ренделла и приказал:

– Отойди, к чертям, от двери!

– Или ты разнесешь мне голову? – спросил Ренделл, спокойно залез в карман, достал пачку сигарет «Вирджиния Слимс» и протянул ее Патерсону. – Курите?

Патерсон попытался сделать движение по направлению к окну. Ноги, будто деревянные, совсем не слушались его.

– Ну, что я сказал! – закричал Ренделл.

Патерсон попытался открыть окно, но рама была наглухо забита гвоздями. Тогда он стал разбивать стекло рукояткой пистолета.

– Не серди меня, детка, а то я потеряю терпение. И на самом деле получится что–то плохое.

Патерсон продолжал разбивать стекло.

Ренделл выхватил нож с выкидным лезвием и открыл его.

– Назад, детка!

Патерсон локтем старался выбить остатки стекла. Он согнулся, пытаясь выставить наружу левую ногу и нижнюю часть тела. Ренделл зажег сигарету и направился к нему, неожиданно проворно двигаясь.

И тут прогремел выстрел. Ренделл остановился. Сигарета выпала из его рта. Он поднял полу своего туго подпоясанного халата и потрогал кровавую дыру в мясистой части бедра повыше колена.

– Ты ранил меня, красавчик! И испортил мои брюки!

– Боже! – взмолился Патерсон. – Это случайно!

Ренделл бросился на него.

Патерсон трижды нажал на спусковой крючок и только после этого восстановил контроль над собой. Ренделл катался по полу, сжимая руками колено.

В коридоре послышались крики.

Патерсон сунул пистолет в карман и протиснулся в окно. Из пореза на большом пальце текла кровь. Он начал спускаться по пожарной лестнице вниз, к темному входу в аллею.

Стоны Ренделла больше не были слышны. От рамы летели деревянные щепки. Кто–то высунулся из окна, перекрыв свет, идущий из комнаты. Нога Патерсона соскользнула с одного из металлических прутьев лестницы. Он почувствовал острую боль.