– Думаю, что да.

Голдстайн снял очки и воззрился на стекла.

– Проблема?

– Я носил эти очки еще на подготовительных курсах медицинского колледжа. Они уже никуда не годятся, а новые получу только после обеда. – Он снова водрузил очки на нос и заметил: – Я слышал, вы нашли свидетеля.

Уиллоус поднял бровь.

– Бездомную леди, которая живет в заброшенном автомобиле, – уточнил Голдстайн.

– Она глухая, Джерри, и наполовину слепая, и она не видела, что произошло.

– А может быть, все–таки что–то и видела?

– Вы знаете то, чего не знаю я?

– Да нет, просто думаю, что вы могли бы взяться за нее пожестче, и только. Может быть, привести ее в порядок, дать ей провести пару ночей в другом месте. – Голдстайн улыбнулся. – Отбуксировать ее подвижной домик. Поскрести ее немного. Может, что–нибудь и узнаете.

– Я уже занимался такими людьми, – сказал Уиллоус. – Все, чего можно добиться от них, это слезы.

– Ну, смотрите, ваше дело.

– Вот это верно! – Паркер взглянула на Голдстайна: что за человек, просто червяк в яблоке…

– Я только хотел помочь вам и все. Но у меня нет данных. Нет ни жертвы, ни подозреваемого. А вы сунули мне пучок волос и осколки костей и ждете какого–то чуда. Так я вам скажу: я не гадалка.

– Спасибо за помощь, – сказал Уиллоус.

Голдстайн резко захлопнул за ними дверь. Стекла задребезжали, но выдержали.

– Что это с ним? – спросила Клер.

– У него жена беременна, – объяснил Уиллоус. – Получили анализ. Возможна двойня.

– В самом деле?

– Они собирались этим летом поехать в Европу. Путешествие жизни. Годы копили деньги.

– И теперь все пропало?

Уиллоус кивнул.

– Бедный парень, – вздохнула Паркер.

Уиллоус удивленно взглянул на нее.

– Почему ты его так жалеешь?

– Мне кажется, он не испытывает приятного волнения от предстоящего отцовства.

– Сколько ему лет. что–нибудь около тридцати пяти?

– Тридцать девять, – уточнила она. – К тому времени, когда детей можно будет брать с собой в путешествие, ему будет далеко за сорок. Может быть, тогда у них не путешествие станет очередной главной целью, а если они и поедут куда–нибудь, то дети их все равно свяжут!

– Ты говоришь так, будто все это хорошо знаешь.

– Когда родители брали меня и сестру в Европу, – сказала Паркер, – мы думали, что умрем там со скуки.

Уиллоус взглянул на часы.

– Как насчет ленча?

– Я не голодна.

– Вот и отлично. Не так дорого обойдется.

Они прошли по Мэйн–стрит, повернули направо и миновали телефонную будку, по чьей–то прихоти оформленную в виде китайской пагоды.

– «Зеленый дракон» подойдет?

– Подойдет.

Они прошли рядом по тротуару мимо салонов готового платья, ювелирных магазинов и нескольких ресторанов. В витринах красовались зажаренные утки. Их лоснящиеся коричневые тушки раздражали санитарных инспекторов города, не устающих предупреждать о возможных пищевых отравлениях. Но никто еще, кажется, ни разу не отравился.

Уиллоус толкнул стеклянную дверь ресторана и придержал ее для Паркер. Официант проводил их в кабину, бросил на стол меню и пытался удалиться. Но Уиллоус, севший лицом ко входу, его задержал.

– Цыплята для двоих. Диетическая кока–кола. Рис, сваренный на пару.

– Принести палочки для еды?

– Да, пожалуйста.

– Почему тебе так нравится этот ресторан? – спросила Паркер.

– Трудно объяснить.

Клер посмотрела вокруг. Стены тускло–зеленые, линолеум на полу так истерт, что не поймешь, какого он был цвета. Потолок желтый как желчь, и, хотя сейчас август, с него свисают – уже или еще – рождественские побрякушки.

Официант вернулся с палочками, банками кока–колы и соломинками для питья.

– Мне стакан, будьте добры, – попросила Клер. Она повернулась к Уиллоусу. – Тебе нужен стакан, Джек?

Уиллоус не ответил, занятый своими мыслями. Было ли там двое убийц? Или оружие двадцать пятого калибра принадлежало жертве? Может быть, он стрелял в порядке самообороны и ранил того человека, у которого был сорок пятый калибр? Голдстайн прав. Нужно тело. Пока не будет тела, он ничего не сможет сделать.

– Расскажи, что случилось, Ренди.

– Я уже говорил Фрэнку. Он вам не передал?

Гэри спросил:

– Откуда у тебя эти порезы?

– Брился.

– Какой бритвой ты бреешься?

– Не знаю, как называется. Такая, которыми бреются два–три раза, а потом выкидывают.

Гэри кивнул и выжидающе смотрел на него.

– Такие ярко–оранжевые. Запакованные в пластик по четыре штуки. Можно купить всюду… В магазине на углу… – Он подыскивал нужное слово и нашел его наконец: – Одноразовые.

– Кровь идет. Ты знал, что у тебя идет кровь, Ренди?

– Иногда я обрезаюсь. Случается. Но это меня не беспокоит. Я, бывает, даже не замечаю, что порезался.

– А чем ты останавливаешь кровь, туалетной бумагой?

– Клинексом, – ответил Ренделл таким тоном, как будто Гэри обидел его.

– Когда ты последний делал это?

– Что это?

– Ну, когда ты брился?

– Сегодня утром, около десяти.

– И кровь все еще идет? Что за проблема, не можешь ее остановить?

Гэри глядел на Ренделла Демойна, а потом отвел взгляд и стал смотреть на языки газового пламени, бьющиеся в камине. Там адское пекло. Может быть, сказать Фрэнку, чтобы он засунул туда эту лысую голову, чтобы привести его в чувство?

– Фрэнк?

– Да, Гэри?

– Ладно, ничего! – Гэри отхлебнул пива.

Рядом, сидя на софе, Саманта чистила апельсин. Она разделила его на дольки и теперь ногтем большого пальца отделяла белую кожицу.

– Фрэнк?

– Да, Гэри?

– Как называется вот это белое, что она отковыривает?

– Не знаю, – сказал Фрэнк.

Гэри наблюдал, как она взяла в рот большую дольку апельсина и надкусила ее. Струйка холодного и липкого сока брызнула на руку Гэри.

– Эй, детка, я уже принимал душ!

Саманта наклонилась к нему, взяла его руку, поднесла к губам и начисто облизала. Гэри и на самом деле очень любил ощущать на своей коже ее язык, влажный и трепетный, и ему нравилось, когда она облизывала его руку, прилизывая жесткие волосы на запястье. Гэри быстро взглянул на Фрэнка, но тот внимательно изучал потолок.

Теперь Гэри переключил внимание на Ренделла, который занимался немного торговлей наркотиками, немного больше сводничеством, а вообще–то был круглым дураком.

– Правильно, Ренди. Ты рассказал Фрэнку, а он доложил мне. Но теперь я хочу слышать все это из твоих сладких уст. А потом я расскажу все Фрэнку. Так и будем говорить по очереди. Понял?

– Да, мистер Силк! – Ренделл прокашлялся и отпил джина с тоником.

Гэри видел, что он смущен и нуждается в толчке.

– Итак, тебе позвонил ночной клерк из отеля. А что было потом?

– Я пришел в этот номер и увидел там типа, который сказал, что ему нужны три женщины сразу. Для разговора. Сказал мне, что он писатель и пишет статью о наркоманах. Я спросил, чего он на самом деле хочет. Он ответил, что хочет продать какое–то количество смэка, то есть героина, и образец спрятан в конце коридора в…

– Постой–ка минуту. А девки зачем?

– Трудно понять, – сказал Ренделл. – По–моему, он считает, что большинство проституток наркоманки, и хотел как–то это связать.

– Идиот сраный. Что было дальше?

– Он сказал мне, что спрятал образец в конце коридора в туалете. Около пол–унции. Я послал свою женщину Мойру за ней. Вы когда–нибудь видели Мойру?

Гэри отрицательно покачал головой.

– Когда она ушла, этот тип стал нервничать. Прошло минуты две, и он захотел прогуляться.

– А ты пытался остановить его. И он выстрелил в тебя.

– В ногу, мистер Силк. Два раза. – Ренделл потрогал забинтованное колено.

– А ты упорный парень, Ренделл! – Гэри покачал головой с деланным восхищением.

Фрэнк уже рассказывал ему об этих ранах. Стреляли из пистолета двадцать второго калибра. Первую рану Ренделл получил в мягкую часть бедра. Навылет, чисто и не тяжело. Вторая пуля ободрала колено, он потерял кусочек кожи, и все. На Гэри это не произвело особого впечатления. Он сам не был ранен ни разу и с трудом представлял себе все это. Фрэнка, напротив, ранили дважды, первый раз в спину, а второй – в грудь. И оба раза из оружия большого калибра. Первый раз стрелял дурачок, которого Фрэнк до этого никогда в глаза не видел. Они повздорили за игрой в покер, когда Фрэнк выиграл тысячу. Гэри заметил эти белые шрамы, когда они были в бане. А вторая рана из полицейского пистолета тридцать восьмого калибра была опасней, было задето легкое. Фрэнк не хотел об этом рассказывать, но Гэри его заставил. Теперь Гэри смотрел на этого хвастуна Ренделла Демойна. Гнусный тип. Это похоже на то, как в хорошем ресторане рука вдруг нащупывает жвачку, приклеенную снизу к столу.