– Выходит, превратил квитанцию в слоника?

– Ты бы видел его руки, Эдди. Как они ловко двигались!

Джудит взглянула на него, будто ждала, что он должен сказать что–то и в самом деле очень важное. Но он вдруг воскликнул:

– Эй, подожди минуту! Это был тот парень, которому мы выдали квитанцию на прошлой неделе, верно?

– Верно, Эдди.

– Черный «транс–ам». Мы еще говорили о нем в соковом баре клуба? – Оруэлл нахмурился. – И этот парень сказал, что ждал тебя?

– Он так сказал.

– Что еще он говорил?

– Он предложил, если я, конечно, захочу, прокатиться на автомобиле, – сказала Джудит. Она не стала говорить Оруэллу, что Юниор не только предложил ей направиться к «Хайят Ридженси», но и принялся обсуждать, что собирается сделать с ней, как только они приедут…

– Я сказала, чтобы он немедленно забыл о своем предложении, потому что оно меня не интересует. Тогда он прыгнул в большой черный автомобиль с тонированными стеклами и уехал.

– И конечно, жег резину?

– Все время, пока катил в низ квартала.

– Панк. Думаешь, есть шанс, что он может вернуться?

– Откуда я знаю, – сказала Джудит, не выказывая особого беспокойства, и полезла в сумку за тюбиком кокосового масла. Оруэлл не отрывал глаз от гладкой коричневой кожи на ее бедрах.

– Что он может знать о нас?

– Ты имеешь в виду себя и ту маленькую приятную брюнетку – детектива по имени Клер Паркер? – не выдержала Джудит.

Оруэлл покраснел.

– Откуда ты узнала о ней?

– Пустяки, Эдди.

– Я встречался с ней всего пару раз, – пытался оправдаться он.

– Три раза, – сказала Джудит. – Ты встречался с ней три раза за две недели. В последний раз вы были в дорогом ресторане в парке.

– Это Кернс сказал тебе?

– Не вини товарища за собственные ошибки, Эдди.

– Это был импульс, вот и все. Я имею в виду, что не просил ее выйти за меня замуж.

Кто–то похлопал его по плечу. Это был Бриннер, его темные глаза сверкали.

– Вы что же, собираетесь пожениться?

– Сомневаюсь, – сказала Джудит, растирая кокосовым маслом ноги. – Я еще должна подумать, – добавила она. – Это изумительный бриллиант, но я никогда не считала себя человеком, которого можно купить.

– Всего вам хорошего, – сказал Бриннер.

Оруэлл поднялся. На коленях его белых брюк темнели зеленые пятна. Он вертел крокетный молоток в руках и смотрел на уходящего Бриннера, плешивая голова которого напоминала мяч.

Уиллоус, позаимствовав у дежурного сержанта ручку «бик», отметил выезд со стоянки шоколадно–коричневого «форда–фейрлейна» без опознавательных знаков. Убедившись в исправности сигнализации, он выехал со стоянки направившись к Кордове.

Проехав квартала три, он повернул направо, на Джексон, сделал левый поворот на Прайор и поехал по бетонному шоссе к виадуку Дансмуира. Почти прямо перед ним возвышался над городом стеклянный купол крыши стадиона. Справа было здание «Ванкувер сан». Наступала ночь понедельника. Было начало одиннадцатого. Температура воздуха приближалась к восьмидесяти. С океана дул легкий бриз, и воздух пропитался йодом. Движение на трассе умеренное. В деловой части, неподалеку от виадука, Уиллоус переждал красный свет и повернул на Хоув–стрит – одну из основных артерий, которая опоясывала финансовый район города. Проехав один квартал вниз по Хоув, он остановился перед еще одним светофором. Пока сидел в бездействующем «форде», ожидая, когда светофор загорится зеленым светом, его неожиданно охватило ощущение отчаяния. Так много времени прошло с того момента, как были обнаружены тела Наоми Листер и ее так до сих пор и неопознанного дружка. А между тем статистикой установлено, что основное количество убийств раскрывается в первые несколько дней расследования или не раскрывается вообще.

На углу Робсон и Дэви сидела Клер Паркер, попивая виноградный сок из вощеного картонного пакета. Уиллоус подвел «фейрлейн» к остановке, и Паркер сразу открыла дверь.

– Покатаемся, коллега! – сказала она.

Уиллоус сидел не двигаясь. На Клер была темно–голубая юбка, со вкусом подобранный к ней жакет и кремовая блузка с глубоким вырезом. Клер допила свой сок, открыла окно и бросила пакет в мусорный ящик. Уиллоус все еще не трогался. Она повернулась к нему.

– Что случилось, Джек?

– Ничего. Просто любовался твоим нарядом. Приятный костюм. Стараешься выглядеть как серьезный адвокат?

Паркер пожала плечами.

– Эдди Оруэлл пригласил меня сегодня на обед.

– Повезло!

– Ты когда–нибудь забирался на вершину «Сиэрс Билдинг», этой перевернутой башни?

Уиллоус отрицательно покачал головой.

– Нет, не припомню, чтобы бывал там.

– Оттуда очень приятный вид, – сказала Паркер, подражая интонации Оруэлла.

– Могу себе представить…

– Эдди, не считая еды, интересовался водопроводом. Почему трубки не скручиваются? И куда все идет, когда промывают туалет?

Паркер наклонила зеркало заднего обзора в свою сторону, внимательно всматриваясь в собственное отражение.

– Скажи, Джек, ты не думаешь, что я слишком стара для Эдди?

– Каждый старше двенадцати лет стар для Эдди.

Уиллоус вернул зеркало на прежнее место и нажал на газ.

– Он что же, отказался от тебя?

– Я слишком свободная женщина, – ответила Паркер. – Без комплексов.

Уиллоус слушал Клер не очень внимательно, сосредоточив мысли на том, что «фейрлейн», во–первых, сжигал слишком много масла, во–вторых, автоматическая передача не была отрегулирована и, в–третьих, скользили обода.

Он ехал вниз по сто двадцатому кварталу Дэви, между Бьют и Джервис. Именно там обычно торчали мальчики для развлечений, а перекрестки были заполнены группами проституток. В то время, когда они ехали на запад, вниз к Английскому заливу, женщины постепенно исчезали, уступая место мальчикам, которые не отрываясь смотрели на «фейрлейн». Четыре двери и шины с черными ободами свидетельствовали, что перед ними полицейская машина.

Миновав Джервис, Уиллоус подъехал к следующему пожарному крану. Все это время машина для чистки улиц сгребала в кучу мусор. Огромные щетки вращались, и струи воды смывали скопления грязи в сточные канавки. Уиллоус выключил двигатель, поднял окно и ждал, пока большая белая машина проедет мимо, затем открыл дверь и вышел из автомобиля. Мокрый и горячий асфальт отражал огни реклам – розовые, зеленые, голубые.

– Ты готов? – спросила Паркер, тоже выскочив на тротуар.

Уиллоус сунул руку под куртку, проверяя, на месте ли кобура с оружием. Он запер дверной замок, затем взглянул на свое отражение в стекле автомобиля. Убедившись, что его куртка сидит как следует и оружия совсем не видно, он успокоился.

Так два детектива – мужчина и женщина – начали свое патрулирование. Паркер шла рядом с Уиллоусом медленной развинченной походкой. Перед государственным винным магазином на Олберни стояли две женщины.

В Канаде заниматься проституцией не считается зазорным, но при этом приставать к прохожим строго запрещено. Уиллоус видел, что обе женщины вели себя достаточно вызывающе – не смущаясь, демонстрировали бедра, раскрашенные рты и пышные груди, призывно улыбаясь проходящим мужчинам. Одна из них заметила детективов, когда они находились примерно в тридцати футах от нее. Она что–то сказала подруге, и они быстро побежали вниз по улице, пытаясь скрыться в одном из переулков.

– Стойте! – крикнул им вслед Уиллоус.

Растерянно посмотрев друг на друга, женщины остановились.

– На этот раз нам помогли шпильки, – сказала Паркер, – если б они были без каблуков, наверняка убежали бы.

Женщины повернулись к приближающимся полицейским. С первого взгляда Уиллоус принял их за сестер–близнецов, одетых в розовые платья с оборками из облегающего просвечивающего голубого нейлона, усеянного крошечными серебряными звездочками. Волосы у обеих были пострижены коротко и не очень аккуратно. Обе – крашеные блондинки, у обеих глубоко запавшие глаза с голубыми тенями, сильно нарумянены щеки, кроваво–красные, блестящие губы.