Уиллоус кивнул и выдавил из себя улыбку.

Ее каблучки застучали по ступенькам, и он поспешно закрыл дверь, хотя она еще не успела сойти вниз. Он боялся, что она одарит его еще одной ослепительной улыбкой. Прислонившись спиной к двери, он стоял, пока не услышал, что она завела «мерседес» и уехала. Только тогда он пошел через холл в кухню. На столе стояла бутылка «Катти Сарк». Он подумал, не выпить ли ему, но решил, что еще слишком рано, и налил себе чашку кофе.

Он забыл выключить кофеварку, и кофе, который подогревался все утро, был крепким и горьким. Как раз под его настроение. Он вернулся в столовую, сел за стол и стал смотреть в окно. Появилась женщина в шубке по щиколотку с двумя лайками на поводках. Собаки помочились на кучу веток, которые он недавно спилил. Женщина, закурив сигарету, смотрела на дом Уиллоуса. А он уставился на нее и не отводил глаз, пока она не отвернулась.

Скоро тишина в доме стала действовать ему на нервы. Уши ловили всевозможные звуки: тихое щелканье в батареях, шепот теплого воздуха в вентиляционных решетках, еле слышное бормотание холодильника, даже жужжание лампочки, готовой вот–вот перегореть. Он надел сапоги и снова пошел во двор.

Паркер застала его с молотком в руках и с полным ртом гвоздей. Он прибивал к забору оторвавшуюся рейку.

– Привет, Джек!

Уиллоус забил гвоздь.

– Отлично поработал над своей сливой. Убери ветки в гараж, пусть просохнут как следует. Отличная растопка.

Уиллоус выплюнул гвозди в ладонь.

– В гараже я держу машину. Ты хочешь, чтобы я оставил ее мокнуть, а кто–то, кого я даже не знаю, наслаждался теплом у камина?

– Агент уже побывала у тебя, да?

– А ты откуда знаешь?

– Ты же сам мне сказал, что она должна прийти.

– Я? – удивился Уиллоус.

– Да. Позавчера. Сколько ты просишь за дом?

– Триста тридцать.

– Форменный грабеж.

– Ты так считаешь?

– Шучу, Джек.

Уиллоус тремя быстрыми ударами забил очередной гвоздь.

– Ты обедал?

– Нет.

– Есть хочешь?

– Не очень. – Уиллоус с минуту пристально смотрел на нее. На ней были потертые джинсы, белые кроссовки и поношенная коричневая кожаная куртка, он одолжил ей эту куртку месяц назад, и она что–то не собиралась ее возвращать. Ее иссиня–черные волосы были собраны на затылке конским хвостом, глаза блестели, а на щеках от морозца играл румянец. Уже не в первый раз он подумал, что она слишком красива, чтобы работать в полиции.

– Я решила, что после свежего воздуха ты наверняка проголодаешься. А на кухне у тебя, конечно, только банка консервированного супа и пара обглоданных костей? Поэтому я по дороге заскочила в магазин, купила ржаного хлеба и немножко ветчины. А еще я забежала в «Севен–Илевен» [5] тут неподалеку и прихватила полено, знаешь, они горят по три часа, да еще всеми цветами радуги.

– Очень соблазнительно. Ну и кто же будет разжигать это полено? Джуди Гарлэнд?

– Заканчивай тут свои дела, а я пойду на кухню. Только не проговорись об этом моим подружкам–феминисткам.

Они обедали в гостиной прямо на полу перед камином, в котором беззвучно горело полено. Дыма от него почти не было, а яркие голубые и оранжевые языки пламени лизали почерневшие кирпичи. Паркер принесла с собой еще и бутылку красного вина «Напа Вэлли». Уиллоус осушил стакан и подобрал какую–то крошку с ковра.

Когда они с Шейлой переехали в этот дом, паркетные полы были полностью закрыты бежевым ковром. Они все так и оставили, пока дети не подросли и не перестали заливать молоком все подряд. Потом Уиллоус взял напрокат огромную циклевочную машину, обработал полы и покрыл их лаком. На ковры они истратили целое состояние.

Он провел рукой по лакированному дереву. Хорошо он тогда поработал. Три слоя лака, и все еще держатся.

А его семья… Лак оказался долговечнее.

– Интересно, что они делают с поленьями, чтобы получался такой разноцветный огонь? – спросила Паркер.

– Наверное, добавляют канцерогенные вещества.

– Еще вина?

Уиллоус протянул стакан.

– А волшебное слово?

– Пожалуйста.

Паркер налила из бутылки ему и себе.

– Эдди и Джудит вроде наконец собрались пожениться, – сказала она.

– Поверю, лишь когда увижу у него на пальце обручальное кольцо, – ответил Уиллоус.

У Эдди Оруэлла, следователя из отдела убийств, был долгий и непростой роман с Джудит Ландстром. Он познакомился с ней, когда ее молодой человек попал под машину опергруппы, преследовавшей снайпера, который застрелил нескольких мирных граждан. Расследование убийств прекратилось со смертью одного из друзей Уиллоуса, полицейского Джорджа Фрэнклина.

– Ну, и как дела с агентом по продаже недвижимости?

– Похоже, она неплохо знает свое дело.

– Я тоже так думаю. Если судить по машине, на которой она ездит…

– Мы что же, шпионим?

– Я просто проезжала мимо около одиннадцати. Не могла же я не заметить «мерседес»! А сама она как?

– Похожа на девушку с обложки «Плейбоя», только еще сексуальнее.

– Какое точное описание, Джек! Да ты, наверное, полицейский?!

– Я и сам иногда думаю: а не полицейский ли я?

– Или развратник.

Уиллоус чуть отодвинулся от камина. Стало жарко.

– И что ты собираешься делать, когда она продаст дом?

– Съехать.

– А куда?

– Еще не знаю… Куплю себе хижину на берегу залива.

– Как стильно.

– Или воспользуюсь ипотекой и куплю дом в Ист–Сайде. Небольшой, с парой комнат для гостей на случай, если вдруг дети решат заехать.

– В каникулы летом?

– Да, наверное. У них на Пасху тоже неделя каникул. Может, и приедут.

Паркер взяла руку Уиллоуса и сжала ее. Он не ответил.

В следующий раз надо прийти с двумя бутылками вина, подумала она. И с целым ящиком поленьев. И может быть, придется еще перекраситься в блондинку, если уж на то пошло.

– Что это тебя так рассмешило? – спросил Уиллоус.

– Собственные мысли, – ответила Паркер.

Из–за угла в конце квартала показалось такси. Билли толкнул Гаррета с тротуара. Тот взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие. Таксист резко затормозил, потом было подрулил к ним, но тут же нажал на газ.

– Что это с ним? Совсем обалдел, что ли? – заныл Гаррет.

– Решил, что мы грабители.

– Кретин.

– А что? Мы его и правда могли ограбить.

Они встретились в полночь. Неподалеку от забегаловки, где работала Беверли, должна была состояться вечеринка, но ни Билли, ни Гаррет толком не знали где. Услышав музыку, они пошли на звуки и скоро увидели шикарный коттедж, где вовсю веселились какие–то странные люди: жирные бородатые мужчины и тощие женщины, все в черном. Нелепый парень, с лицом почти вовсе без подбородка, спросил Билли, не модель ли он. Билли предложил ему пройти куда–нибудь, где потише, чтобы спокойно поговорить. Парень привел его в спальню, и Билли тут же саданул носком ковбойского сапога со стальными нашлепками в его круглый выпирающий живот.

– Неплохо для фотомодели, слабак? – сказал он.

Выходя, Гаррет прихватил с собой бутылку «Джонни Уокера» с красной этикеткой [6]. Похоже, никто ничего и не заметил. А может быть, кроме виски и танцев, здесь было что–нибудь и посильней, так что им было все равно, что происходит.

Они слонялись по улице, прикладываясь к бутылке, пока наконец не набрели на довольно оживленный перекресток. Спрятавшись от ветра в подъезде углового дома, они сидели, покуривая ментоловые сигареты, посасывая виски, и наблюдали за проезжающими машинами. Билли было семнадцать. Гаррету – на год больше. К пиву они давно привыкли, но пить столько крепкого виски не приходилось ни тому, ни другому, и скоро огни светофора – красный, желтый, зеленый – поплыли перед их глазами, а в головах заклубился туман.

– Кажется, я – в стельку, – сказал Гаррет.