– Что здесь?… – недоверчиво спросил Шарль, рассматривая королевскую печать, а затем нетерпеливо ломая ее.

– Его Величество своей высочайшей милостью дарует вам пост губернатора французской колонии в Сан-Доминго [23].

Жоржетта потрясенно смотрела на Госкара, все еще игнорирующего ее, потом перевела взгляд на Шарль, читавшего приказ. Она не сомневалась, что к этому назначению приложил руку де Виньи – но почему? Шарлотта его попросила? Или он сам решил убрать соперника с глаз подальше? А, быть может, вовсе не от барона исходила инициатива, от самого Госкара? Раз она, Жоржетта, ему чем-то интересна, то вполне закономерно, что ему хочется, чтобы ее муж был где-нибудь подальше и не мешал им.

Ей приходилось слышать о придворных дамах, высокопоставленные любовники которых дают их мужьям назначения как можно дальше от столицы, но, право, она никогда не думала, что окажется на их месте.

Во все глаза она смотрела на Госкара и мечтала, что он взглянет на нее. Хоть раз. Просто чтобы понять, о чем он думает. Чтобы привлечь внимание она спросила:

– А куда же подевался прежний губернатор?

– Его убили пираты, – пояснил Шарль, небрежно сворачивая приказ пополам и отпивая из бокала. – Два месяца назад, когда он в очередной раз попытался навести порядок на Тортуге [24].

– Да, это так, увы. Но вы же не боитесь пиратов, мсье де Руан? – улыбнулся Госкар.

Шарль посмотрел в его лицо и ответил вопросом на вопрос:

– Госпожа баронесса тоже желает, чтобы я принял пост губернатора?

На лице Госкара отразилось мимолетное изумление:

– При чем здесь баронесса? – Кажется, он искренне не понимал. – Ее Милость знать не знает об этом назначении, хотя она, как ваша добрая соседка, разумеется, поддержала бы барона.

Выходит, назначение было все же инициативой де Виньи.

– Покорно благодарю господина барона, – кивнул с неискренней улыбкой Шарль, а потом, снова посерьезнев, резко спросил: – Я могу отказаться?

– Разумеется… – растерянно ответил Госкар, с непониманием гладя на мужа Жоржетты. – Но… кто отказывается от подобных предложений? Вам вовсе необязательно вступать в конфронтации с пиратами, раз вы этого опасаетесь. Вы понимаете, что у вас будет власть над целой колонией? Почти абсолютная власть. Не говоря уже о содержании, которое назначает вам король. Вы видели эту цифру?

– Видел, – кивнул Шарль.

Жоржетта, тоже желая на нее посмотреть, немедленно схватила письмо, нашла нужную строчку, и брови ее невольно взлетели вверх. Да за такие деньги она сама готова сражаться с пиратами!

– Шарль… – выдохнула она.

– Передайте Его Милости, что меня это не интересует, – отозвался муж, стараясь больше не обращать внимания на Госкара и вернувшись к завтраку.

Тот был окончательно растерян, и Жоржетта это состояние вполне разделяла. Понятно, что Шарлю тяжело принимать подачки от бывшего соперника, но когда речь идет о таких суммах… можно и поступиться гордостью.

– Но… что мне сказать барону? Он столько влиятельных людей задействовал, чтобы выпросить у короля эту должность – что же ему делать с этим приказом теперь?

– Не знаю, – пожал плечами Шарль, – он может, допустим, засунуть…

– Не надо, я понял! – не дал ему договорить Госкар.

Осуждающе глядя на Шарля, он забрал приказ, конверт и попрощался:

– Всего доброго, мсье де Руан… мадам, – он все же не удержался и поднял мимолетный взгляд на Жоржетту.

А потом взгляд его скользнул куда-то за ее плечо, а брови удивленно приподнялись. Мсье Госкар чему-то ухмыльнулся, и Жоржетта немедленно оглянулась назад. В углу стояла корзина с повядшими уже маргаритками.

Жоржетта залилась краской до самых ушей и торопливо сказала:

– Мсье Госкар, позвольте, я вас провожу.

– Был бы безмерно рад, – ответил тот, теперь изо всех сил стараясь скрыть улыбку.

Муж не обратил на это ни малейшего внимания, и Жоржетта торопливо направилась вслед за Госкаром в общий коридор. Когда они добрались до двери, ведущей на лестницу, мсье Госкар вдруг вместо того, чтобы открыть ее, резко остановился и повернулся к Жоржетте.

Та, чего-то испугавшись, невольно сделала шаг назад.

– Это что, какая-то новая дамская игра? – осведомился он с полуулыбкой. – На балу вы флиртовали изо всех сил, стреляли в мою сторону глазками, приняли эту записку, а потом просто не явились! И я, как последний идиот ждал вас! Два с половиной часа! И теперь выясняется, что вы все же были там?

– Это ложь! – взволнованно ответила на эту тираду Жоржетта. – Я никогда и ни с кем не флиртовала!

Госкар, замолчав, посмотрел на нее недоверчиво и вымолвил свое коронное:

– Забавно…

Слава Богу, что никто из постояльцев не думал ни входить, ни выходить – должно быть, сейчас был самый удобный момент, чтобы выяснить, почему Госкар пригласил ее на то свидание, и попытаться объяснить, для чего Жоржетта забрала себе цветы. Да только у нее было ощущение, что Госкар и сам все понимал про цветы. И, разумеется, она представляла, для чего он звал ее на свидание.

И все-таки безумно интересно, чем она его зацепила?

– Ну, как вам нравится мой сегодняшний наряд? – спросила Жоржетта не без ехидства. – Надеюсь, я правильно истолковала понятие «теплые тона»?

На ней сегодня было платье пшеничного цвета с минимумом кружев.

– Правильно, – без тени иронии ответил Госкар, – так намного лучше.

Это из его уст звучало уже почти комплементом. Но мсье Госкар не был бы мсье Госкаром, если бы не прищурился недовольно и не окинул всю ее оценивающим взглядом. Потом вдруг поднял руки, приближаясь к ней, отчего Жоржетта едва не вскрикнула – но Госкар всего лишь дотронулся до ее волос, вытаскивая из прически несколько шпилек.

Он стоял непозволительно близко к переставшей вдруг дышать Жоржетте и с чрезвычайно серьезным видом творил что-то с ее волосами. А, между прочим, она платила по пять су специально приглашенной камеристке, чтобы та по утрам причесывала ее и помогала одеваться: девушка и сегодня полтора часа возилась с ее волосами, тщательно распутывая жесткие непослушные кудри и пытаясь соорудить из них хоть что-то приличное.

Мсье Госкар же имел наглость вытягивать из ее прически целые пряди, ослабил пучок, а добрую половину шпилек просто вложил ей в ладонь.

Надо было сделать хоть что-то – прекратить это безобразие! Но лицо мсье Госкара было так близко, и губы казались такими соблазнительными, что Жоржетта только смотрела на эти губы и не могла не дышать, не вымолвить ни слова. И еще ей ужасно, просто до дрожи в пальцах хотелось коснуться его впалой гладко выбритой щеки. Она ждала, что он вот-вот окончательно потеряет совесть и посмеет ее поцеловать.

Только он этого так и не сделал. Закончив портить прическу, Госкар удовлетворенно улыбнулся:

– Вот теперь намного лучше. У вас прекрасные волосы – не прячьте их.

А потом снова приблизился.

«Теперь-то точно поцелует, мерзавец!» – гневно подумала Жоржетта и приоткрыла губы навстречу ему.

Но мсье Госкар и тут ее разочаровал. Обжигая дыханием мочку ее уха, тот прошептал:

– Ваши щеки настолько пунцовые, мадам, что вам лучше не возвращаться к мужу прямо сейчас – иначе он подумает, что мы Бог знает, чем здесь занимались.

А потом он ушел.

Не придавая значения словам мсье Госкара, Жоржетта растерянно шагала обратно в гостиную, где остался Шарль – можно было не сомневаться, что муж не обратит внимания ни на растрепанную прическу, ни на пунцовые щеки. Так и было: Шарль стоял у окна, скрестив на груди руки и нахмурив брови, и смотрел на парижскую улочку. Мысли его явно были далеки.

Жоржетта, войдя в гостиную, без сил опустилась на стул. Между ней и мсье Госкаром что-то происходило – глупо было это отрицать. Но она совсем не понимала, что ей делать с этим, и нужно ли это ей вообще? Но, кажется, ей действительно нравился Госкар. И она бы не отказалась увидеться с ним еще раз. Но где? И как? И что ей делать с Шарлем?