— Не надо… пожалуйста… только не снова!.. — задыхаясь, взмолилась я.

Риан очень мило улыбнулся, ласково провел по моим волосам… но взгляд хищника лучился нескрываемым вожделением.

— Докажи, что не надо… — отвечал он, азартно сверкнув глазами.

Я растерянно подняла брови с немым вопросом.

— Я не стану управлять тобой. Догадайся сама, что нужно сделать, чтобы я поверил…

— Тогда… ты отпустишь?.. — неосторожно сорвалось с губ.

Риан мелодично посмеялся.

— Сознание — да…

Понимая абсурдность ситуации, я все же решилась на авантюру. Несмотря на то, что мой блеф был уже раскушен. Остается только догадываться, что побудило меня совершить эту глупость. Ведь я понимала, что и с его стороны это всего лишь игра. Но все же… уложив ладони ему на плечи, я потянулась к губам вампира, и, как только я их коснулась, Риан прикрыл глаза, отпуская мой взгляд. Лишь ладонь ненавязчиво легла на затылок. «Сразу отстраняться нельзя! Он поймет!» — витало в голове, будто в оправдание, а сама я льнула к вампиру всем телом, с каждым вдохом все смелее встречая его язык, жадно кусая горячие, солоноватые губы, подарившие мне столько приятных мгновений! «Что это?! Стокгольмский синдром?! Или что-то похлеще?.. Подруга, опомнись! Что ты творишь!..» — тщетно пытался достучаться до меня голос разума, но какая-то звериная страсть сметала все на своем пути — страх, совесть, стыд, ненависть к хищникам и даже голос моего целомудренного альтер-эго. Замерзшие пальцы коснулись пылающей кожи, скользнули по гладкой щеке к виску, зарылись в жестких как грива волосах… Одобрительная усмешка сквозь поцелуй. И в поддержку ладонь заскользила по спине, вниз… вторая. Риан подхватил меня, и я едва успела сцепить руки у него за плечами. Не открывая глаз, вампир двинулся куда-то вместе со мной, целенаправленно и быстро. В дальнем углу, куда едва пробивался свет, Риан опустился на колени и бережно уложил меня на кучу изорванной парусины, рыболовных снастей и потрепанных канатов. Не сказала бы, что похоже на пуховую перину, но все же намного лучше твердых просмоленных досок. Впрочем, когда мужчина склонился надо мной и снова прильнул губами к груди, мне стало абсолютно все равно, где я лежу, на чем, и вообще на каком я свете. Волна полуобморочного вожделения накрыла меня с головой. Руки машинально потянулись к вампиру, сминая рубашку, ногтями вонзаясь в спину… привлекая хищника ближе, еще теснее… Ведомый моим порывом вампир опустился на локти, почти всем своим весом подавшись на меня. Испуганно распахнув глаза, я встретила его томный взгляд, но разум остался свободным. Лишь тело теперь было сковано тяжестью Риана. Вампир растянул довольный оскал в миллиметре от моего лица, носом ткнулся в щеку и прошелся по шее, порождая на коже мурашки. Видеть такой арсенал и ощущать, насколько он близко к цели, оказалось испытанием не для слабонервных. А хищника моя реакция настолько позабавила, что в ход тут же пошли щекотливые поцелуи.

— Да, детка… сладкий и сладостный трепет, не правда ли?.. — горячо выдохнул он, обжигая ключицу.

— Разве ты… еще не пресытился… «трепещущими девицами»?.. — едва слышно отвечала я, судорожным вдохом сбивая дыхание при каждом его прикосновении.

— Они боятся иначе… — Риан, наконец, отвлекся от моей шеи и поднял глаза, — Их трепет, скорее… брезгливая дрожь, стыдливое опасение, сродни их паническому страху залететь от волка… — он перенес вес на левое плечо, а его пальцы устремились к моему паху, ощутили лихорадочный жар и уверенно заскользили по плотной джинсовой ткани, «добивая» меня, — Впрочем… с местными есть особый интерес, — продолжил вампир, праздно рассуждая, как ни в чем ни бывало, — Они так привыкли к минутным слабостям и потребностям хищников, что совершенно не ждут от них смерти.

Я распахнула глаза, в миг остывая от сладостной горячки, скосила тревожный взгляд на Риана, но тот лишь многозначительно улыбался, не давая ни ответа, ни надежды на благополучный исход нашего рандеву.

— …вот тогда они начинают бояться по-настоящему… — будто уже сам с собой, продолжил тему вампир, — Почти как ты… — он приподнялся, чтобы стянуть с меня джинсы, избавиться от последней преграды…

Превозмогая навалившуюся истому и сладостную дрожь в коленях, я отцепила от себя его лапы и отползла чуть дальше в темноту.

— Я тебе не инструмент, чтоб натягивать мои нервы на приятную тебе тональность! — фыркнула я, но тут же воздушной волной была опрокинута назад.

Риан в один прыжок уселся мне на бедра и больно сдавил запястья, когда я попыталась вновь оттолкнуть его.

— Нет, киса… нет… — покачал головой Риан, разводя мои руки в стороны, и склонился, чтобы шептать в лицо, — Назад пути нет. Я совсем не Элгар, и какой-то соплячке дразнить себя не позволю…

Слушая его шипящий шепот, я жмурилась до боли в глазах, а по вискам градом катились едкие слезы. В эти мгновения я, наконец, осознала, как далеко меня завела моя слабость, и что отступать действительно больше некуда. «Пусть хотя бы во сне, чем так…» — пронеслась отчаянная мысль. Я разлепила веки, не смотря на режущую боль.

— Зачаруй меня… — со всхлипом выпалила я, требовательно встречая его взгляд.

— Что?.. — усмехнулся Риан.

— Усыпи, околдуй снова… чтобы только я не могла больше думать! — взмолилась я, но вампир будто меня не слышал и вообще забыл о моем существовании на миг.

Его взгляд тревожно забегал по пустой палубе, уперся в потолок… словно Риан пытался услышать, что происходит наверху.

— Что… что там?.. Что-то случилось?.. — шмыгнула носом я.

Янтарные глаза метнулись ко мне, искрясь злобой и ядовитой магией, от которой меня пробрал мертвецкий озноб, и моментально срубило, словно кто-то выдернул шнур из розетки. Сознание лишь успело уловить свербящий в ушах низкочастотный гул, наподобие взрывной волны. Я назвала это «астральным ударом».

Пребывая в странной коматозной дреме, я совершенно отчетливо ощутила второй такой «удар». И готова поспорить, что вибрация от него шла волнами по коже, неприятно шевеля мелкие волоски. Тело вело и кружило, будто я перебрала. Подступила удушливая дурнота, а вместе с ней испуг, отчего на спине выступила испарина. «Если я чувствую, значит, могу управлять своим телом?! — снизошло на меня озарение, — Ого! И соображать могу!» Однако заставить себя открыть глаза оказалось не так-то просто. Веки будто залили свинцом. Даже голова заболела от тщетных потуг. Мутить начало уже откровенно и настойчиво. А потом… потом меня подбросило от грохота, гораздо более ощутимого. Один за другим шли эти залпы, слышался треск досок вокруг, а между залпами — крики! Где-то далеко, но точно людские голоса, четкие, короткие команды! «Пушки… — судорожно набирая в грудь воздух, я оторвала пудовую голову от подушки и распахнула глаза, отирая проступивший пот со лба, — Это же пушки! Выстрелы! На верхней палубе!» Тусклая картинка плыла то вверх, то вниз, словно я на качелях. Пытаясь сфокусировать взгляд, я вцепилась в края гамака… села, и едва успела перевеситься через край. Содержимое полупустого желудка поспешно ретировалось наружу, после чего я свалилась лицом в подушку, хорошенько зажмурилась и, привыкая к ритму качки, начала собирать воедино осколки разума. «Я в своей постели — это, наверное, хорошо. Корабль атакуют — это очень плохо. И, вместо того, чтобы болтаться тут как… и причитать, как мне хреново, надо бы выбраться и понять, что там творится. Кто напал, сколько их и тд. Правда, для начала недурно было бы понять, почему меня так коматозит… Кажется, вокруг темно. Фонари погасли от качки или… Или их и не было?!» — не открывая глаз, я ощупала себя, — Рубашка на месте. Застегнута. Джинсы тоже на мне. Кажется, даже ботинки. Шея… Только старые синяки, — хмурясь, оторвалась от подушки и взглянула на свои ладони. Не знаю, зачем. Мне казалось, так проще будет сосредоточиться. А еще, говорят, если видишь свои руки во сне, то можешь управлять происходящим. «Значит… сейчас я точно не сплю, потому что во сне мне никогда этого не удавалось. А вот то, что было с Рианом… сейчас очень сложно назвать реальностью…» Все, что между нами произошло, вспоминалось кусками, размытыми образами, обрывками мыслей, так, как обычно вспоминается яркий, неприятный сон. Осталось лишь общее ощущение мерзости и стыда. Будто мое второе Я натворило дел, против моей воли. И эти низменные, аморальные инстинкты… совершенно справедливо едва не угробили меня. «Господи, какое счастье, что все это — только сон! И никто кроме меня не видел моего позорного поражения, рабской покорности и трусости… К черту! Очнись, балбеска! Корабль вот-вот захватят или…»