— Ну?.. — не понимая, развел руками он, — Примеряй. Чего ждешь?

— Здесь?.. — охрипла я, не моргая глядя на лысого извращенца.

— Ну должен же я хоть что-то получить взамен! — посмеялся он, — Хоть посмотрю на тебя. Дикарка…

— Нет, — я мотнула головой.

— Да что ж за… — пират сделал над собой усилие, остановил вспышку гнева и спокойным голосом продолжил, — Перестань говорить мне «нет». Я ведь могу и заставить, — сверкнул глазами он.

Бросив одежду на стул, я медленно выдохнула, стараясь утихомирить пульс. «Всего-то ничего. Пару минут позора… и мы в расчете. Всего пару минут…» — рывком стянула через голову толстовку, потом майку… швырнула на пол. Не выпуская из виду вампира, нащупала рубашку, влезла в рукава… «Вот и все. Не так уж и страшно…» — думала я, путаясь пальцами в петлях и пуговицах. Даже выражение лица пирата почти не изменилось. Лишь едва заметная, ленивая ухмылка коснулась обветренных губ.

— Знаешь, где он сейчас? — отстраненно поинтересовался вампир.

К тому времени уже закончив переодеваться, я снова осела на стул, торопливо пряча взгляд.

— Кто?..

— Элгар. Кто же еще…

— Нет.

— Снова «нет»?.. — нахмурился он.

— Но… я ведь уже расплатилась, — простонала я, снова чувствуя себя в полной заднице.

— За одежду — да, — широко заулыбался пират и поманил меня пальцем, — А вот за свое любопытство…

— Слушай, я сказала все, что знаю, честно… Я ничерта не разбираюсь в местной политике и во всяких подпольных интригах Саргена… — затараторила я, против собственной воли приближаясь к хищнику.

Он ухватил мою ладонь, сдвинул рукав и прошил тонкую кожу своими «бивнями», но так молниеносно, что боль вспыхнула и растворилась почти в тот же миг. Сделав пару обещанных глотков, он отпустил, глубоко вдыхая и, кажется, смакуя оставшийся на нёбе привкус. Причмокнув, разомкнул губы и жадно облизал их, с азартным блеском в выцветших глазах рассматривая мою фигуру вблизи.

— Какого… Дэрэк, зачем ты дал этой бродяжке мои шмотки?! — донеслось откуда-то справа, из затемненного алькова с кроватью.

Я вздрогнула, вглядываясь в темноту. Голос был… мужской! Почти мальчишеский.

— Зато, гляди, как ей идет! — усмехнулся пират на его возмущение, демонстративно проводя костяшками пальцев от декольте к поясу, прощупывая плоский живот.

На свет шагнул полуобнаженный юноша, завернутый в простыню. «Так вот почему одежда моего размера…» — догадалась я. Высокий, совсем юный, но хорошо оформленный, очень загорелый парень. Заметные контуры мышц, красивый пресс… Но совершенно детская обида на лице.

— Идет, не идет… Это же моя одежда, Дэрэк, — фыркнул он чуть тише, во второй раз неосторожно выдав мне имя своего господина.

— Умолкни! И марш на место! — рявкнул пират с такой злостью, что на висках у него надулись темные вены, — Малолетний скупердяй… — буркнул он сквозь зубы, уже себе под нос.

Мальчишка послушно юркнул обратно в темноту. Придерживая руку у плеча, я попыталась незаметно отступить, но Дэрэк вернул внимание ко мне. «Теперь точно убьет…» — мелькнуло у меня в голове. Вампир брезгливо фыркнул.

— Да живи, живи, лакомая девица. Повезет, может, освоишься тут, осядешь… щенков таких же вкусных нарожаешь… — я поперхнулась воздухом от возмущения, но так и не успела ничего возразить, только закашлялась, — Элгара не выдала, значит, и нашу встречу сумеешь сохранить в тайне. Уже небось усвоила, что язычок распускать тут — себе дороже.

На автопилоте пролетая по залу, я зацепила со стула ножны, не глядя мимо рецепции, во двор. Попадись мне сейчас Деборже, я с нескрываемым удовольствием пропорола бы его жирное брюхо, но проблем хватало и без него. Каурый приветливо фыркнул, завидев меня. Если бы я не была сейчас в полу трансе от пережитого ужаса, непременно бы порадовалась, как быстро конь ко мне привыкает. Но в голове стоял какой-то далекий шум, в сознании осколки размышлений и обрывки чужих фраз. Нервный озноб колотил, спазмом сводя живот, что меня дико раздражало. Хотелось поскорее забыть обо всем, забыть это мерзейшее состояние, когда не можешь ничего возразить, а из-за глупого желания жить готова повиноваться грубой, вонючей скотине. Когда тебя видят лишь куском мяса, когда за каждым его движением следишь и ждешь удара… «А самое поганое во всей этой истории, что я сама, практически добровольно, на это пошла. Ведь знала же, догадывалась, что ничего хорошего ждать от этого типа не стоит. С первого взгляда знала…» — выбравшись на мощеную дорогу, я повернула коня в сторону покинутого лагеря, оглядывая темнеющее небо, и опять погрузилась в свой шоковый транс, перебирая в голове эту неприятную сцену до мелочей, прокручивая каждую фразу, каждый жест, снова и снова, свои ощущения… «Так, все! Хватит! Ошалела совсем? Хочешь свихнуться на этой почве?! Не было ничего. Никого и ничего. Ты съездила в город и купила одежду. Пообедала, прокатилась и теперь возвращаешься в лагерь. Тем более что ты легко отделалась. Все могло быть намного, намного хуже, Уна!» Людей на улицах было мало. Редкие прохожие, пара встречных гужевых саней. Тихий вечер, рыжее закатное солнце. «Этот вопрос является неприкосновенным и святым только для тебя самой» — вспомнила я слова Эла, и только теперь стала понимать их смысл. «На этом Дэрэк и сыграл… На моем безудержном желании вернуться домой. Он ведь и не собирался предлагать мне помощь, и уж тем более перевозить на другой континент. А тот аристократ? Та же история. Не трудно предположить, что каждый, попавший сюда из нашего мира, первое время страстно желает вернуться. И всем почему-то кажется, что местные с радостью кинутся им в этом помогать…» — я потерла плечи, и дрожь ненадолго отступила. Я представила рядом Элгара, и мне ужасно захотелось обнять его сейчас, прижаться к нему, теплому и чуткому. Попросить прощения за все, что ему наговорила, повиниться, поплакаться, рассказать, какая я дура… «Нет, это, пожалуй, уже перебор. Не надо ему знать. Эл и так обо мне не лучшего мнения. Просто прижаться и почувствовать, насколько он „не такой“, как Дэрэк…» Даже тот факт, что Элгар любит другую, не омрачал мои мысли о нем. Я подумала, что если Эл так заботлив, ничего ко мне не испытывая, он тем более чудо.

Солнце в глаза, не слепящее, теплое. Прохладный ветер. Свобода! «Боже, как хороша жизнь… — вдруг вспыхнуло в душе, — Свободная жизнь, моя. И я вольна распоряжаться ею. Только больше никаких безрассудств! Она ведь у меня всего одна…»

У самого выезда из этой проклятой деревни, я обернулась. Мне показалось, где-то за домами вскрикнула женщина. Короткий, но такой жуткий крик. Я придержала коня и вслушалась. Не сразу, но все же мое невооруженное ухо уловило странную возню в переулке справа от главной дороги. Только что я пообещала себе ни во что больше не ввязываться в этом мире. И, наверное, пересилила бы свое любопытство и безмерное чувство справедливости, если бы не услышала еще один вопль — детский. Заливаясь плачем, голосок с надрывом звал маму! Мальчишка, и вовсе не младенец. Не раздумывая больше ни минуты, я повела каурого в тесный переулок меж ветхих домиков. Впереди увидела зарево. Несколько факелов освещали двор за углом. Еще не видя происходящего там, я обнажила меч. Но тот плясал в неуверенной руке. «Что ты делаешь, Уна? Куда ты прешь „со своим Кун-фу“?!» Картина, ожидавшая за поворотом, заставила меня позабыть о сомнениях и страхе, и даже о том, что против десятка медерийских офицеров мне явно не выстоять. Бедняцкая хижина, окруженная офицерами. Ставни наглухо заколочены, причем изнутри. Перекошенная дверь едва приоткрыта, но лишь на один кулак. Видимо, те, кто внутри, забаррикадировали ее всем, что было в доме. На крыльце лужа крови, на двери смазанный отпечаток ладони. Один из гордых носителей синего мундира, упираясь локтем в дверь, чтобы та совсем не закрылась, орет в темную щель:

— Я считаю до трех, Данута! Отдавай щенка! Тебе окажут помощь, иначе ты умрешь от потери крови, и мы все равно до него доберемся!

— Идите к черту, имперские шавки… — донесся из-за двери слабеющий женский голос, — Я не отдам вам сына! — с надрывом рявкнула она, и тут же закашлялась, с неприятным булькающим звуком.