— В конце концов… я то тебя не бросила… — едва слышно выговорила я, уже безо всякой надежды.

— Может, желаешь подсчитать, кто сколько раз кого «не бросил»?.. — донесся до меня бесстрастный, колюче-равнодушный ответ Эла, откуда-то сверху.

— Хочешь сказать, мы квиты? — бессмысленно задирая голову и пялясь в темноту, как можно ровнее отвечала я, но голос дрожал, предательски выдавая мое состояние, — Ладно. Хорошо. Прости, что я сорвалась и наговорила всякого… Прошлой ночью меня дважды пытались взять силой, Эл. Причем второй раз это были оборотни. Пойми мою реакцию на хищников, постарайся встать на мое место и… не бросай меня сейчас, пожалуйста, Эл. Позволь мне пойти с тобой…

— Со мной?.. — эхом отозвался он, — А ты знаешь, куда я иду? И каков мой путь? — снова заговорил туманными образами Элгар.

— Мне все равно, — уверенно покачала головой я.

— Но почему именно со мной? Сейчас, в этом лесу тебе ничто не угрожает. Дотяни до рассвета и… все дороги, кроме той, что ведет обратно в Сарген, открыты перед тобой.

— Просто… я только сейчас поняла, что… ты единственный в этом мире не желаешь мне смерти, Элгар. И… кем бы ты ни был, за какие бы преступления тебя не преследовали медерийские власти, мне реально плевать.

Тепло. Долгожданное, желанное тепло я почувствовала спиной. Руки нащупали поводья и, целомудренно поддерживая меня локтями, повели лошадь в сторону.

— А ты, оказывается, тоже любишь громкие слова… — ехидно шепнул Эл, заканчивая этот долгий и трудный разговор со снисходительной улыбкой.

В бесконечной, утомительной темноте меня мгновенно сморило, укачало в седле, как в колыбели. Проснулась от щекочущего ноздри запаха дыма, ароматного, с какими-то смолами, невероятно уютного запаха. Первое, что я увидела, были глаза Элгара. Он шел рядом, вел под уздцы коня. Будто почувствовав мое пробуждение, он взглянул на меня именно в этот момент. Впрочем… вполне возможно, что он смотрел на меня уже давно. Каурый все еще мерно шагал по лесу, но видимость вокруг явно улучшилась. А еще мне было непривычно тепло. Приподнявшись с рыжей гривы, я обнаружила на плечах неизвестно откуда взявшуюся медвежью шкуру. Решила подремать немного, только еще разок взглянула на Эла. Серые глаза поблескивали, отражая свет огней впереди. За его спиной что-то хрустнуло, и я наконец заметила… что мы не одни. По правую руку от Элгара шли двое, слева от лошади еще трое. Шагали уверенно и лениво, будто не раз уже бывали здесь. От усталости мое больное воображение заставило меня сомневаться в дружественности этих товарищей. То есть я вполне допускала, что для Эла они свои, но кто сказал мне, что его друзья — это и мои друзья?! «Я даже не до конца уверена в том, что Элгару можно доверять…» — в общем спать мне совсем расхотелось. Поднявшись с пропотевшей холки каурого, я села поудобнее и огляделась… За деревьями действительно мелькали огни костров, несколько десятков, по обеим сторонам от нас, впереди и позади. «Лагерь?..» — я напрягла зрение. Вокруг костров группками собрались мужчины, грязные, в рваных одеждах, некоторые ранены. Соратники оказывали им посильную помощь. Вне всяких сомнений это были мятежники, та самая армия беглецов. Мы нагнали ее. Я перевела взгляд на Эла. Он тоже оглядывал лагерь, оценивая масштаб бедствия. Заметив мое волнение, он устало улыбнулся. Ничего не сказал, не попытался успокоить, хотя наверняка знал, какие красочные мысли тревожат мой воспаленный мозг в данный момент. А он тупо улыбался, то ли специально издеваясь надо мной, то ли… О втором варианте я не стала думать из принципа. «Будь что будет уже, в конце концов…» — с усталостью пришло безразличие и самоотречение. Я холодно рассудила, что все равно ничего не смогу изменить, не зависимо оттого, что Элгар задумал на мой счет. Наконец мы остановились. В нескольких метрах от нас полыхал высокий костер, вкруг него были уже кем-то заботливо набросаны бревна. Чуть в стороне громоздилась внушительная кипа лапника, приготовленная для ночлега.

— Приехали, — бесстрастно объявил Эл, изучая окрестности.

Забрав шкуру, он помог мне спуститься. Ноги еле держали. После долгого перерыва провести в седле больше четырех часов — не шуточное испытание. Доковыляв до ближайшего бревна, я рухнула на него, растирая гудящие колени. Наши провожатые так же стали устраиваться поближе к огню. Высохшая на мне толстовка прилипла к спине. Отодрав ее, я почувствовала неприятную коросту на ткани. Но деваться было некуда, переодеться негде и не во что. Толстовка и майка под ней — и так единственное, что осталось на мне из теплой экипировки. Пришлось заставить себя забыть об этом кровавом пятне. Чтобы отвлечься, я стала разглядывать соседей по несчастью, слишком поздно сообразив, что это зрелище только усугубит мое состояние. Беглые преступники, хищники… Кто знает, за что они оказались в медерийской темнице?.. Кража скота? Убийство высокопоставленного хищника? Или же человека?.. Организованные Элгаром грабежи, набеги на мирные деревни?

— Да, Уна. Причины разнообразны, и история у каждого своя, — в полный голос начал Эл, коснувшись моего плеча.

И без того конвульсируя от нервного озноба, я дернулась, обернулась к нему.

— Но есть кое-что, что всех нас объединяет, — не обратив никакого внимания на мой недружелюбный взгляд исподлобья, продолжил парень.

— И… что же? — едва не чеканя зубами, раздраженно уточнила я, понимая, что Эл ждет от меня заинтересованности.

— Неприятие местной власти, — со странным весельем объявил он, укрывая мои плечи теплой шкурой, сел рядом и, глядя через огонь на соратников, добавил, — Да, в принципе, и политики всей империи в целом.

— Оппозиция? — кутаясь в бурый мех, устало отозвалась я, но рассуждать сейчас было очень лениво, — Оно и не удивительно. Вполне логично предположить, что преступников не устраивает законодательная система, мешающая им жить так, как им хочется…

Вкруг костра на минуту повисла неприятная тишина. Элгар внимательно оглядел меня, и стало крайне неуютно под этим тяжелым взглядом.

— Пока ты слишком мало знаешь, полезнее будет помолчать и послушать других.

— Извини… Я не собиралась никого оскорблять, — подавлено отозвалась я, не смея поднять глаза от собственных ботинок, — Я… так устала, что совершенно не гожусь для политических разговоров.

— И то верно, — вздохнул Эл, — Посиди пока. Я попробую найти «королевскую опочивальню», — беззлобно улыбнулся он, поднимаясь от костра.

— Да я бы сейчас и в хлеву, наверное, выспалась бы… — опровергая обвинение в чистоплюйстве, сонно отмахнулась я.

Эл мелодично посмеялся, уходя. Оставил меня одну… наедине с совершенно незнакомыми мне нелюдями. Правда те упорно делали вид, что меня не замечают. То ли из гуманных соображений, то ли просто не желали считать меня равной и достойной их внимания. Меня это сейчас не трогало. Главное — никто не домогался и не кидал плотоядные взгляды в мою сторону. Мужчины болтали, бурно обмениваясь воспоминаниями минувшего сражения. Кто-то припомнил и предыдущие. Я записала на подкорку мысль о том, что наш побег — далеко не первая блестяще проведенная Элгаром операция. Двое поднялись, чтобы заняться лапником. Другой ушел искать у соседей выпивку. Так вскоре у костра остались только я и один тип, молодой, но уже далеко не мальчишка, аккуратный, с мягкими чертами лица, короткой неприметной стрижкой… военной выправкой. Даже сейчас, после столь утомительного боя и погони, он выглядел свежо и бодро. В усталых глазах поблескивало пламя костра, а вскоре появилась едва заметная улыбка. Именно в глазах. Лицо сохраняло невозмутимую сосредоточенность. Осознав, что это скорее всего реакция на мой интерес, я тут же перестала его разглядывать. Осмотрелась и нашла себе занятие — несчастного каурого до сих пор никто не распряг. Ноги вроде бы отошли, хотя слабость осталась. Оставив «шубу с царского плеча» на бревнах, я завозилась с ремнями уздечки.

— Ничего себе замаралась… — послышалось со стороны костра. Я бросила короткий взгляд на мужчину, убеждаясь, что говорит именно он и именно со мной. Не ответив, продолжила свое дело. Тогда он неторопливо поднялся и прогулялся до нас с каурым, лениво оглядываясь по сторонам. Стоял чуть в стороне и молчал до тех пор, пока я не начала стаскивать тяжеленное седло. Мужчина подсуетился и помог мне, фактически перехватив седло из рук. Освободившись от тяжести, конь пьяно качнулся.