Сонатина Перевод А. Старостина Как печальна принцесса… Что бы значило это? Ее губы поблекли, сердце скорбью одето; улыбается грустно; вздох уныл и глубок… В золотом ее кресле с ней тоска неразлучна, и замолк клавесина аккорд полнозвучный, и цветок позабытый увядает у ног. Бродят павы по саду в их цветном оперенье, неумолчно болтает о чем-то дуэнья, рядом, в красных одеждах, сверкают шуты… Не смеется принцесса их нелепым стараньям, все гладит на восток, все следит за мельканьем стрекозы беспокойной — прихотливой мечты. Князь Голконды [30], быть может, в ее сердце стучится? Или тот, что примчался в золотой колеснице, чтоб глаза ее видеть, свет мечтательный их? Иль король необъятных островов благодатных? Царь алмазного края? Края роз ароматных? Принц Ормуза [31], владетель жемчугов дорогих? Ей тоскливо и грустно, этой бедной принцессе. Ей бы ласточкой быстрой пролететь в поднебесье, над горой и над тучей, через стужи и зной, по ажурному лучику к солнцу взмыть без усилий и поэму весеннюю прочитать царству лилий, в шуме бури подняться над морскою волной. За серебряной прялкой и с шутами ей скучно, на волшебного сокола смотрит так равнодушно! Как тоскливы все лебеди на лазури прудов… И цветам стало грустно, и зеленым травинкам, к восточным жасминам, и полночным кувшинкам, георгинам заката, розам южных садов! Ах, бедняжка принцесса с голубыми глазами, ты ведь скована золотом, кружевными цепями… Замок мраморный — клетка, он стеной окружен; на стене с алебардами пятьдесят чернокожих, в воротах десять стражей, с изваяньями схожих, пес, бессонный и быстрый, и огромный дракон. Превратиться бы в бабочку этой узнице бедной (как печальна принцесса! Как лицо ее бледно!) и навеки сдружиться с золотою мечтой — улететь к королевичу в край прекрасный и дальный (как принцесса бледна! Как принцесса печальна!), он зари лучезарней, словно май — красотой… «Не грусти, — утешает свою крестницу фея, — на коне быстролетном мчится, в воздухе рея, рыцарь; меч свой вздымая, он стремится вперед… Он и смерть одолеет, привычный к победам, хоть не знает тебя он и тебе он неведом, но, любя и пленяя, тебя он зажжет». Хвала сегидилье[32] Перевод Г. Шмакова Этой магией метра, пьянящей и грубой, то веселье, то скорбь пробуждая в сердцах, ты, как встарь, опаляешь цыганские губы и беспечно цветешь на державных устах. Сколько верных друзей у тебя, сегидилья, музыкальная роза испанских куртин, бродит в огненном ритме твоем мансанилья, пряно пахнут гвоздики и белый жасмин. И пока фимиам тебе курят поэты, мы на улицах слышим твое торжество. Сегидилья — ты пламень пейзажей Руэды [33], многоцветье и роскошь палитры его. Ты разубрана ярко рукой ювелира, твой чекан непростой жемчугами повит. Ты для Музы гневливой не гордая лира, а блистающий лук, что стрелою разит. Ты звучишь, и зарей полыхают мониста, в танце праздничном юбки крахмалом шуршат, Эсмеральды за прялками в платьях искристых под сурдинку любовные нити сучат. Посмотри: входит в круг молодая плясунья, извивается, дразнит повадкой змеи. Одалискою нежной, прелестной колдуньей ее сделали в пляске напевы твои. О звучащая амфора, Музой веселья в тебе смешаны вина и сладостный мед, андалусской лозы золотое похмелье, соль, цветы и корица лазурных широт. Щеголиха, в каких ты гуляешь нарядах: одеваешься в звуки трескучих литавр, в шелк знамен на ликующих пестрых парадах, в песни флейты и крики победных фанфар. Ты смеешься — и пенится вихрь карнавала, ты танцуешь — и ноги пускаются в пляс, ты заплачешь — рождаются звуки хорала, и текут у людей слезы горя из глаз. Ты букетом созвучий нас дразнишь и манишь, о Диана с певучим и дерзким копьем, нас морочишь ты, властно ласкаешь и ранишь этим ритмом, как острых ножей лезвеем. Ты мила поселянкам, ты сельских угодий не презрела, кружа светоносной пчелой: и в сочельник летящие искры мелодий в поединок вступают с рождественской мглой. Ветер пыль золотую клубит на дорогах, блещет в небе слепящей лазури поток, и растет на испанского Пинда [34] отрогах сегидилья — лесной музыкальный цветок. Симфония серых тонов Перевод Инны Тяняновой Солнце стеклянное тускло и сонно, словно больное, вползает в зенит; ветер морской отдыхает на тени мягкой и легкой, как черный батист. Волны вздымают свинцовое чрево, стонут у мола и шепчутся с ним. Старый моряк, примостившись на тросе, трубкой дымит, вспоминая с тоскою берег далекий туманной страны. Волку морскому лицо обжигали солнца бразильского алые лучи; под завыванья тайфунов Китая пил он из фляги спасительный джин. К запаху моря, селитры и йода нос его сизый давно уж привык, грудь великана — под блузой матросской, чуб непокорный ветрами завит. В облаке буром табачного дыма видит он берег туманной страны: вечером знойным под парусом белым в море тогда уходил его бриг… Полдень тропический. Волку морскому дремлется. Дали туман затопил. Кажется, что горизонт растушеван серою тушью до самых границ. Полдень тропический. Где-то цикада старческой хриплой гитарой бренчит, ну а кузнечик на маленькой скрипке все не настроит трескучей струны. вернуться Голконда — древнее государство в Индии, в столице которого, по легендам, хранились несметные сокровища. вернуться Ормуз — остров в Персидском заливе, богатый жемчугом. вернуться Сегидилья — испанский народный танец. вернуться Руэда Сальвадор (1857–1933) — испанский художник, яркий колорист. вернуться Пинд — горный хребет в западной Греции, одна из вершин которого принадлежала Аполлону и музам. |
