— Все в порядке? — спросил он, чокнувшись со мной и изобразив широчайшую улыбку.

— Кто из нас больше выпил?

— Да, я выпил, но совсем немного, — признался Джечети. — Поверь мне, я совершенно трезв.

— Боишься?

— От страха я еле стою на ногах, Принц.

— Попытайся сохранить здравый рассудок, нам только предстоит осуществить самую трудную часть плана. Видел Лацци?

— Нет.

— Не знаешь, ему удалось проникнуть во дворец?

— Не имею ни малейшего представления.

— Тогда начинаем без него. Иди за мной.

Открыв для гостей первый этаж своих владений, Каэзарим существенно облегчил нашу задачу. Толпа еще не наводнила большие залы, в которых праздно слонялось несколько слуг. С бокалами в руках мы проскользнули в просторное помещение, превращенное в хамам,[23] и обнаружили узкую мраморную лестницу, ведущую к верхним этажам здания. Под крышей дворца располагались многочисленные комнаты, к которым вели узкие извилистые коридоры. Мы быстренько обыскали их, чтобы убедиться, что сюда не попало ни одного подарка, и спустились на второй этаж. Здесь, сразу за лестничной площадкой, начинались личные апартаменты набоба. Крадучись на цыпочках, мы окунулись в хаос роскоши, слабо освещенный светом больших канделябров, стоящих на полу. В этих покоях мрамор стен сохранял приятную успокаивающую прохладу. Мы раздвинули тяжелый парчовый занавес, разделяющий этаж на две части, и вдруг очутились в просторной галерее с колоннами. В самом конце этой галереи, спиной к нам стоял минотавр — он зажигал свечу, укрепленную в нише на стене. Едва заслышав скрип трута, мы отпрянули обратно в темноту.

Этот нежданный страж серьезно осложнял наше дальнейшее продвижение. После того как Владич официально сообщил обо мне Фейерверщику, я не мог обратиться к заклинанию демонов и был вынужден полагаться лишь на свои силы и инстинкты. У меня не было даже кинжала, Джечети также разоружили на входе в касбу.

— Следовательно, нам необходим отвлекающий маневр, — прошептал мой друг.

— Другого выбора не остается.

— Я займусь этим?

Я схватил Джечети за руку.

— Не рискуй понапрасну. Прикинься, что ты пьян в стельку, заставь его проводить тебя в сад. Мне потребуется некоторое время, чтобы забрать эргастул.

— Боюсь, у меня не получится отвлечь его слишком надолго.

— И все же рискнем.

Минотавр, завидев фигуру незнакомца, тут же напрягся. Джечети сделал вид, что не стоит на ногах и со всей дури врезался в ближайшую колонну, пьяным голосом заорав:

— О, тысяча извинений!

Он поднял свой бокал, чокнулся с холодным мрамором и нетвердой походкой двинулся к наемнику. Последний схватил его за плечи и нежно прижал к стене.

— Это частные владения, мессир. Пожалуйста, спуститесь вниз.

Вежливый, но твердый тон. Джечети поднял на солдата затуманенный взор, икнул и медленно осел на пол.

— Вот, сделал, как вы сказали, — пробормотал он.

Минотавр пожал плечами.

— Скоро смена караула. А пока не шевелись.

— Помогите мне, дружище… Речь… Я не хочу пропустить речь.

— Вы остаетесь здесь.

Наемник уже отошел от распростертого тела, чтобы вернуться на пост. Я еле сдержал ругательство, готовое сорваться с губ. Непреклонность минотавра вынуждала меня импровизировать. Я подкрался к небольшому ромбовидному окну и выглянул на улицу, чтобы осмотреть фасад дворца. Карниз в три дюйма шириной — он позволит мне добраться до соседних окон. Высокая стена скроет меня от глаз гостей и слуг.

Извернувшись, я пролез в окно и ступил в пустоту. Неровности камня позволили мне ухватиться за них и сохранить равновесие: я начал очень медленно продвигаться по карнизу. Вжавшись в стену, я делал крошечные шажки, преодолевая те двадцать локтей, что отделяли меня от парапета ближайшего балкона. Наконец я оказался на балконе и ввалился в спальню кехитского посла.

В огромной комнате центральное место занимала большая кровать с пологом из модеенской ткани. Плющ медного цвета обнимал верхушку балдахина и терялся где-то под потолком. Дары, принесенные гостями, были сложены в углу, освещенном слабым отблеском луны.

Я запустил руку в самое интимное место статуи. Механизм, установленный Лацци, сработал без сучка и задоринки. Открылся потайной ящик, и я осторожно извлек эргастул. Внутри куба слабо поблескивали изображения горгоны и Опалового, пойманные взглядом сатира. Я тут же прикрыл эргастул шелковым платком и задался вопросом, как же мне теперь выйти отсюда. Волшебный куб был слишком громоздким, чтобы я смог пройти с ним по карнизу. В конце концов я решил обвязать его импровизированными веревками, изготовленными из простыней, и спустить вниз, на землю. Сам я выбрался из спальни тем же путем. Стоило мне поставить ногу на твердую почву, как на мое плечо обрушилась чья-то тяжелая рука. Я подскочил от неожиданности, крутанулся на пятках и выставил кулаки.

Лацци насмешливо хмыкнул и сграбастал меня в объятия:

— Не сомневался, что найду тебя именно здесь, — выдохнул он.

— Где ты пропадал?

— Я не сумел разыскать тебя в толпе. И тогда не придумал ничего лучше, как побродить под окнами спальни набоба.

— Джечети застрял наверху. В компании минотавра. Пойду позову его. А ты оставайся здесь.

— Поторапливайся, гости уже собрались у фонтана. Речь Каэзарима не заставит себя ждать.

— Если я вдруг не вернусь, действуй сам. — И я ткнул пальцем в эргастул, стоящий у наших ног.

Я уже почти обогнул дворец и намеревался переступить порог центрального входа, когда мой взгляд остановился на такой знакомой фигуре. Я прищурился и ощутил, как у меня по спине побежали мурашки.

Джецца. Никаких сомнений. Этот вор, которого я некогда лично принял в гильдию, стоял, небрежно опершись на огромный глиняный кувшин и время от времени косился в сторону квадратного двора, где курили трубку и распивали вино несколько лакеев. Чтобы получить лучший угол обзора, я притаился за стволом пальмы.

Только что к Джецце присоединилась женщина, нежная, соблазнительная Яссина. Эта красавица, облаченная в темно-синее платье, оставлявшее обнаженными плечи и спину, за прошедшие годы совершенно не изменилась. Именно такой я ее помнил: диковатая девица с решительным выражением на хорошеньком личике, длинные золотые волосы — которые она никогда не желала стричь, — мятежными прядями ниспадают ниже талии. Роскошная грива жестокой и несгибаемой воровки, которую не смог обуздать ни я сам, ни наша гильдия.

Эта парочка непринужденно беседовала, словно два гостя, уставших от сутолоки праздника и ищущих уединения, но при этом и мужчина, и женщина не переставали бросать настороженные взгляды на кехитского стражника, стерегущего ворота, которые отделяли двор от пристани, предназначенной для хозяйственных нужд.

Внезапно воры затеяли ссору, лакеи рассеянно наблюдали за скандалом, набиравшим обороты. Яссина получила от своего приятеля звонкую пощечину. Она упала на колени и разрыдалась. Стражник, присутствующий при этой сцене, вознамерился приструнить разошедшегося гостя и перехватил руку Джеццы, уже занесенную для очередного удара.

Все дальнейшее происходило настолько быстро, что я даже не успел вмешаться.

Пока оба мужчины молча боролись друг с другом, Яссина проворно вскочила на ноги и обнажила кривую саблю, висевшую на поясе у кехита. Оружие с тихим свистом обрушилось на шею стражника. Отрубленная голова еще катилась по земле, а Джецца уже поднимал тяжелую бронзовую задвижку, запиравшую ворота. Где-то у меня за спиной раздался звонкий голос набоба, перекрывающий гул толпы.

Я колебался не больше секунды.

Разомлевшие гости с грехом пополам добрались до сада, дабы послушать торжественную речь хозяина. Набоб взобрался на помост, увитый цветами, и широко улыбнулся, призывая публику к тишине.