— Да будет так, — торжественно провозгласил отец. — Маги проследят, чтобы моя воля была исполнена. Прощай, сын.

Голос отца стих, кокон исчез. Мезюм, сославшись на усталость, спешно покинул гостиную, по-прежнему кутаясь в тяжелый плащ.

Обессиленный Пардьем поднялся с кресла, эшевен, сложивший принадлежности для письма, маячил рядом с магом, который устало произнес:

— Агон, мы должны уехать этой же ночью. Я полагаю, что вы не столь наивны, чтобы думать, что Мезюм — невинная овечка. Он не станет медлить и попытается избавиться от вас при первой же возможности. А я не могу этого допустить.

— Да, я все понимаю.

— Я не сомневаюсь, — вмешалась в разговор Эвельф, — что он постарается переманить на свою строну некоторых наших вассалов. Будь я на его месте, я бы поступила точно так же. Достаточно посулить земли неимущим рыцарям, и они закроют глаза на предсмертную волю нашего родителя. Ходят слухи, что он уже пожаловал кому-то холмы Варейнь. Многие не смогут устоять перед искушением. Уезжайте как можно быстрее. Я попытаюсь попридержать этого выскочку или хотя бы помешать ему строить заговоры в стенах манора.

— Госпожа права, — согласился Пардьем. — Оказавшись в Школе Ловцов Света, вы будете в полной безопасности.

— Как вы можете быть в этом уверены?

— Поверьте мне на слово… — сказал маг и выскользнул из комнаты, сопровождаемый верным эшевеном.

Они растаяли в темноте, оставив меня наедине с Эвельф.

— Ты сердишься на него? — прошептала сестра.

— На Мезюма?

— Нет, на отца.

— Не знаю. Я потеряю время, вот и все. Никакая школа не помешает мне посвятить себя Наставничеству.

— Он говорил о днях минувших, о тех ночах, что вы проводили в Лорголе. У тебя в душе ничего не шевельнулось?

— Ты жалеешь, что я не стану таким же, как наш отец? — воскликнул я.

— Нет, конечно, нет, — улыбнулась сестра. — Я жалею лишь о том, что ты хочешь убежать от своего прошлого, и именно поэтому решил стать Странником.

— Ты действительно так думаешь?

— Да. Однажды тебе все-таки придется смириться с прошлым, принять его. Ты присоединился к Наставничеству в надежде искупить пролитую кровь, забыть о ночных похождениях в Лорголе. Но ты выбрал ложный путь, поверь мне.

— Почему ты решила сказать мне об этом именно сегодня вечером?

— А ты бы стал слушать меня раньше? Думается мне, что и сегодня ты не готов взглянуть правде в глаза. Но ты не сможешь бегать от прошлого всю оставшуюся жизнь.

— Ты не была в Лорголе вместе с ним…

— Разумеется, но это неважно. Важно лишь то, что я была единственной, кто заметил, как ты изменился. Ты еще слишком молод, Агон. Ты пытаешься похоронить прошлое, но оно не исчезло, и однажды оно завладеет твоей душой. И именно этого часа я боюсь. А он наступит, не сомневайся. Отец пытался помочь, научить тебя контролировать собственный нрав, все то темное, что есть в тебе. Но, увы, он неправильно взялся за дело.

— Он сумел убедить тебя, не так ли? Все годы, пока я жил вне стен старого замка, он настраивал тебя против родного брата, пересказывая дьявольские слухи, что связаны с моим детством.

— Ты волен думать, что это всего лишь слухи. — Эвельф опустила глаза. — А теперь иди и собери вещи. Мы и так достаточно медлили.

— Когда я вернусь, мы еще поговорим об этом. По дороге в школу я заверну в замок.

— Хорошо… — Голос сестры стал безучастным.

Мы молча добрались до северного крыла, и пока шли, я не переставал размышлять о предстоящих шести днях. Мне даже в голову не пришло отказаться от этой бессмысленной поездки в Школу Ловцов Света. Без сомнения, я хотел доказать окружающим, что ни один лорд-ректор не заставит меня отречься от намерения стать странствующим наставником бедноты. А еще я желал доказать отцу, что даже смерть не помешает мне исполнить его последнюю волю.

Сестра смотрела, как я складываю в замшевую заплечную сумку небогатые пожитки: кое-какую одежду, Книгу Наставников, еду в дорогу… Затем мы поспешно направились к главным воротам замка, у которых нас уже ждали Пардьем и его помощник. Оба мужчины держали под уздцы лошадей северной породы — крепких и выносливых скакунов. Я еще раз обнял Эвельф и прошептал:

— Через шесть дней я вернусь.

— Я буду ждать. Но не забывай об осторожности: тебе стоит опасаться не только Мезюма, но и Пардьема.

Я хотел ответить, но сестра приложила палец к моим губам и наградила меня заговорщицким взглядом. Нехотя я разжал объятия и оседлал приготовленную для меня лошадь.

— Мы можем ехать, — обратился я к своим спутникам.

Оба мужчины незамедлительно оседлали коней, и наша маленькая компания двинулась по тополиной аллее, ведущей к тракту. Эвельф провожала нас взглядом до тех пор, пока мы не миновали массивную ограду манора. Нас ждала Школа Ловцов Света.

Когда забрезжила заря, мы уже отъехали от замка больше чем на двадцать лье. В этот хмурый осенний день темное небо выгибалось над равниной, словно тяжелый свинцовый купол. Окутанные мелкой холодной моросью, мы ехали тропами, раскисшими от грязи. Пардьем принял решение покинуть большой тракт, который шел прямиком через поля. Петляя меж холмов, мы могли видеть змеящуюся ленту реки и клочья тумана, висящие над водой. Затменник заверил меня, что, следуя этим путем, мы доберемся до школы за два дня.

Я плохо знал эти края. Земли Рошрондов занимали почти весь полуостров, гранича на востоке с землями Эмельгансов. Нам же надо было добраться до противоположной, западной оконечности полуострова, миновав бесчисленное множество поселков и деревень, обитатели которых не отличались радушием — частые и непрошеные гости с моря сделали местных жителей подозрительными. Наставничество еще не сумело проникнуть в этот регион, где высились старые крепости наших вассалов, сложенные из огромных мшистых камней.

Несмотря на просторный плащ с капюшоном, отороченным мехом, я почти сразу же промок до нитки. Хотя меня это нисколько не смущало: Странников учили стоически сносить любые тяготы путешествий. Тем не менее я постоянно вглядывался в серую хмарь, надеясь увидеть огни придорожной таверны: до нее Пардьем рассчитывал добраться к наступлению ночи. И вот наконец, когда сгустились сумерки, впереди, на холме, поросшем травой, возник силуэт старой покосившейся хибары, напоминающей небогатый фермерский дом. Оставив лошадей в конюшне, мы поспешили укрыться от непогоды.

Когда мы вошли в зал, хозяин постоялого двора, широкоплечий краснолицый крестьянин, ужинал в обществе жены и двоих детей. Несколько секунд он удивленно таращился на нас и лишь затем нацепил на лицо дежурную улыбку.

— Мессиры. — Мужчина встал и поклонился. — Добро пожаловать в мою скромную таверну.

И пока он усаживал нас за стол, его жена и дети исчезли за маленькой дверцей.

— Я не привык видеть у себя чужестранцев, — сказал хозяин, когда все мы расселись. — А вы отважные люди — рискнули отправиться в путешествие в такую дрянную погоду. Так и льет, так и льет, не правда ли?

— Да, — согласился Пардьем, выложив на стол три экю. — Этого хватит, чтобы накормить нас и наших лошадей?

— Так вы верхом? Из-за воя ветра я не слышал цокота копыт. Мои сыновья тотчас займутся вашими лошадками. Тем временем я приготовлю вкуснейшее баранье рагу, — добавил крестьян, сгребая экю. — Отменное рагу, сдобренное славным жанренийским вином. Вас это устроит?

— Целиком и полностью, — ровным тоном заметил Пардьем.

— И как давно вы отправились в путь?

Затменник нахмурился:

— Что-то ты слишком любопытен, приятель…

— Все ради вашего блага, мессир, все ради вашего блага, — зачастил краснолицый мужчина. — В наши дни редко кто наведывается в эти края. И вот только вчера мой брат видел какой-то корабль, приставший к берегу всего в лье отсюда. Ни единого огонька на палубе. Без сомнения, судно прибыло из Республики наемников.