Я знал одно-единственное место, где меня примут без лишних вопросов — таверна Сангрины. Я по-прежнему держал в руке Тень, воодушевляясь ее бессильным бешенством. Мне хотелось, чтобы меня спровоцировал какой-нибудь бандит, чтобы на нас напали бродяги. Но мой мрачный взгляд, без сомнения, отпугивал даже самых смелых грабителей, и вот за поворотом уже появилась гордо раскачивающаяся вывеска таверны. Рядом со мной брел понурый, молчаливый Малисен. О чем он думал? Действительно ли он простил меня? Не зная ответа, я зашел в таверну с одной-единственной мыслью: напиться и забыть…

Стоя в своей лодке, Лерсшвен не мог сдержать торжествующую улыбку. Теперь черные феи больше не станут тянуть время. Впрочем, они выглядели весьма решительными и, кажется, забыли о своих сомнениях и колебаниях: появление Амертины в корне изменило уродин. Они издавали пронзительные вопли восхищения, стараясь перекричать друг друга.

Амертина велела подругам замолчать. Она не была уверена в успехе и не спешила приступить к обряду, несмотря на все угрозы Лерсшвена. Если она не подчинится фэйри, он обещал уничтожить черных фей. Амертина не верила, что он на это способен: затменник слишком сильно нуждался в них. Но она боялась, что ошибется, и тогда обманутый в своих надеждах фэйри отомстит просто ради того, чтобы потешить свое самолюбие. Старуха очень быстро поняла, сколь иррационален ум затменника. Внешне крайне рассудительный, маг отличался непредсказуемым нравом, узостью взглядов и замашками тирана, что не сулило ничего хорошего.

Меж тем Амертина обрела удивительный внутренний покой. Все черные феи — она прочла это в их глазах — были преданы ей душой и телом. И это несокрушимое доверие наполняло ее душу восторгом. Она черпала в нем новую силу, ощущала собственную значимость, о которой забыла рядом с Агоном. Однако она не прекращала грезить о своем милом мальчике с белыми волосами. И эти мысли мешали ей всецело насладиться властью над молодыми черными феями. Но, прежде всего, Амертина люто ненавидела Лерсшвена: он хотел использовать их как заурядных повитух. Амертина не выносила, когда тайну «рождения души», передающуюся из поколения в поколение, превращают в банальную игрушку. И сейчас она искусно претворялась, позволяя недругу считать, что поможет осуществить его планы.

Когда наступила ночь, Лерсшвен потребовал, чтобы все черные феи в последний раз отправились на улицу Забытых мастеров. Оживить горгулий, наделить их душой — дело непростое: нужно как можно больше узнать о камне, коснуться каждой его трещинки, каждой неровности.

Амертина даже не подозревала, какова истинная цель этого безумного плана. Чего жаждет Лерсшвен? Одушевленные горгульи могли стать сверхъестественным оружием, способным повергнуть в бегство самого мужественного рыцаря. Амертина почти не сомневалась, что фэйри хочет заполучить горгулий для грязной работы, для безжалостного убийства, которому ничто не должно помешать.

Но ни Лерсшвен, ни черные феи не знали, что Амертина провела долгие годы в сумерках павильона Школы Ловцов Света. Именно там она произвела на свет души камней, из которых складывались стены ее узилища. Эти неразумные камни стали ее друзьями. Лерсшвен только догадывался, что самая старая из фей может быть повитухой не только железных, но и каменных душ, что она вполне способна наделить горгулий удивительным нравом, нежным и любящим. И вот сейчас она должна призвать на помощь весь свой опыт.

Амертина дважды хлопнула в ладони, призывая своих спутниц к тишине. Черные феи замерли, внимая своей предводительнице.

— Сестры, скоро вы встанете рядом со мной, чтобы оживить горгулий, готовых служить Лерсшвену. В настоящий момент мне необходимо знать, на что они похожи. Этим вечером каждая из вас выберет свою горгулью, своего ребенка…

Обе лодки одновременно заскользили по грязным подземным водам городской клоаки. Оказавшись у небольшой ротонды, черные феи и фэйри покинули суденышки, чтобы подняться по лесенке, ведущей к площади, расположенной неподалеку от улицы Забытых мастеров. Эта улица давно превратилась в одну большую стройку — стены домов закрывали строительные леса, по большей части спрятанные за плотной тканью.

— Что все это значит, Лерсшвен? — спросила Амертина.

— Каждый год на улице Забытых мастеров устраивается нечто вроде большого праздника: художники Лоргола рисуют свои картины прямо на стенах домов. Своеобразный способ отдать дань городу… Но нас это не интересует.

Лерсшвен повел черных фей к старинному зданию — его маг предусмотрительно купил, — а затем препроводил их на террасу, нависающую над улицей.

— Теперь смотри внимательно, моя маленькая фея, — прошептал маг на ухо Амертине.

Она не смогла скрыть удивления, пораженная открывшимся зрелищем. Сотни горгулий населяли крыши улицы Забытых мастеров: они сидели на водостоках, жались к печным трубам, украшали черепицу. Всех размеров и видов, эти горгульи с уродливыми, смеющимися лицами, казалось, вели здесь уединенное, тайное существование, укрывшись от нескромных взглядов людей. Казалось, скульпторы, создававшие статуи, заранее уготовили им грандиозную судьбу.

— Некогда эта улица принадлежала гильдии каменотесов, — сообщил затменник. — Здесь жили лишь члены гильдии, а если кто из посторонних вдруг забредал в их владения, его изгоняли, словно прокаженного. Гильдия приняла в свои ряды ужасного человека, каменотеса, который поклонялся демонам бездн.

— Бездны, это там, где живут Призывающие? — спросила Амертина.

— Других нет. Так вот, этот человек одурманил умы каменотесов, и они принялись создавать горгулий, посвящая их демонам. Когда до бургомистра докатился слух об этом странном квартале, началась настоящая охота на ведьм, повлекшая за собой роспуск гильдии. Но горгулий не уничтожили. Полуночники Квартала Тысячи Башен надавили на городские власти, и статуи не пострадали. Сегодня на этой улице в основном живут люди искусства, бродячие артисты без единого су, лишь они согласны соседствовать со страшными горгульями. Ваши сестры отнесут вас к самым древним, самым великолепным скульптурам, — закончил Лерсшвен.

Большая часть черных фей уже рассеялась по крышам и теперь перекликалась друг с другом тихими голосами, выбирая себе горгулий.

Две оставшиеся феи по приказу затменника подхватили инвалидное кресло Амертины. Каменотесы снабдили крыши своих домов небольшими переходами, которые позволяли легко подняться наверх. По дороге Амертина ласково проводила рукой по угловатым бокам каменных созданий, еще раз убеждаясь, что они являются творениями великих мастеров. Каменотесы не только тщательно проработали злобные морды горгулий: каждая деталь скульптурных фигур отличалась особым реализмом.

Наконец черные феи доставили Амертину в самый конец улицы и водрузили ее кресло на закрытую террасу, на которой возвышалось пять монументальных горгулий, державшихся за руки, — каждая горгулья по шесть локтей в высоту.

— Оставьте меня одну, — приказала Амертина своим сестрам. — Когда будет нужно, я вас позову.

Черные феи поклонились и ушли. Амертина пристально оглядела этот странный каменный хоровод. Она подъехала к первой скульптуре и констатировала, что если время и оставило свои следы на камне, то почти не разрушило его. Также Амертина убедилась, что каменотесами управляла некая злая воля. Лапы горгулий были чрезмерно длинными и заканчивались острыми когтями, царапающими кровлю. Лица каменных созданий находились слишком высоко, чтобы Амертина смогла до них дотянуться, но она в этом и не нуждалась. Ей было достаточно положить ладонь на изваяние, чтобы ощутить ярость его создателя.

Наделенные душой, эти твари станут страшным оружием. Достаточно малейшей оплошности, и горгульи не признают свою мать, убьют Амертину, не задавая лишних вопросов.

И тут в голове у черной феи возникла неожиданная идея. Она поискала глазами еще одну горгулью, поменьше, сидящую достаточно близко к террасе, и нашла то, что хотела. В десяти локтях от ее кресла примостилась маленькая горгулья, обнимающая руками печную трубу.