Уникальная модель, пара обуви, изготовленная башмачником по моему личному заказу. Горнем и антиквар не заметили моего волнения.

— Отлично, — сказал я, приложив неимоверное усилие, чтобы мой голос не дрожал. — Надо показать этот след близкому окружению Адифуаза, убедиться, что никто из придворных прошлой ночью не покидал Дворец. Я не думаю, что это нам что-то даст, но следует попробовать.

Горнем пристально посмотрел на меня.

Я думал, что сумею его обмануть, но долгие годы дружбы сделали свое дело. Он окинул взглядом мои ботинки и загадочно улыбнулся.

Я молчал, сжимая слепок в руках. Убийца тщательно подготовился к преступлению. Никакой импровизации. Я припомнил минувшую ночь. Когда я проснулся, Пертюис сидел в изголовье моей кровати. Неужели это он похитил ботинки? Нет, только не он, Пертюис мой старый друг, боевой товарищ. Мне на ум пришло другое объяснение, более правдоподобное: башмачник. Тем или иным способом убийца узнал о нем и заказал пару обуви, ничем не отличимую от моей. О, он все продумал, следы ботинок являлись неотъемлемой частью его плана, он оставил их намеренно, чтобы я сам разыскал их и чтобы они стали самой тяжкой уликой.

Мой противник не столько хитер, сколько упрям. Уж и не знаю, что им движет, но я могу поплатиться головой, если не возьму инициативу в свои руки. Меня хотят устранить, вывести из игры, но для чего? Я давно вышел на заслуженную пенсию, и больше не представлю из себя никакой угрозы. Запоздалая месть, ревнивый муж? Что-то не верится. Возможно, в этом как-то замешено то дельце, ради которого меня нанял коллекционер? Кража вывески? Пустяк, который не мог никого заинтересовать. Оставались Анделмио и расследование, порученное мне Владичем. Возможно, кто-то хочет во что бы то ни стало помешать мне.

Голос Горнема вывел меня из задумчивости.

— Ты закончил? В таком случае, давай вернемся в мои апартаменты.

Мы снова оказались в спальне. Медикус опять был изгнан, но в комнате прочно обосновалось гнетущее молчание. Толстяк первым нарушил его.

— Если эти следы — твои, сей факт ничего не доказывает, — выдохнул он. — Во всяком случае, я не верю в твою виновность.

— Спасибо за доверие, но речь идет об уникальной модели обуви. Мне думается, что убийца навестил моего башмачника.

— Дело принимает дурной оборот. В конце концов кто-нибудь из слуг узнает отпечаток подошвы. Ты не один раз вручал им свои ботинки, чтобы они начистили их перед твоим уходом.

— Знаю.

— Кто мог все это подстроить?

— В данный момент не имею ни малейшего представления.

— Ты в этом уверен?

Я воздел руки к небу:

— Ты представляешь, сколько врагов у меня в этом городе? Увы, я не сегодня родился.

— Но речь идет о враге, способном проникнуть во Дворец Толстяков, способном убить одного из наших и свалить вину на тебя.

— Что правда, то правда. И совершенно неважно, действовал ли он самостоятельно или же заплатил кому-то за грязную работу. В любом случае этот убийца должен обладать нешуточным состоянием.

— Согласен.

— Ты намерен сообщить о случившемся милиции?

— У меня нет выбора. В твоих интересах поскорее избавиться от этих злополучных ботинок.

— Пустая трата сил. Они все равно найдут башмачника.

— Если только этот последний все еще будет жив и сможет давать показания.

— Не рассчитывай на подобный исход дела.

— Почему-то я это подозревал… Но что же тогда ты намерен делать?

— Я попал в ловушку. Мне следует продолжать расследование, порученное Владичем.

— Еще несколько дней, и сенешаль с превеликой радостью постучит в двери твоего дома. Я могу оказать определенное давление, отсрочить арест, но в конце концов они тебя сцапают.

— Сделай это, пожалуйста. Отныне у меня каждая минута на счету.

— Я сделаю все от меня зависящее.

Я встал с кресла, чтобы нежно промокнуть платком лоб Толстяка:

— Спасибо, Горнем.

— Не говори глупости. Потеря Адифуаза приводит меня в бешенство, но я даже не способен скорбеть. Придет время, и тогда я оплачу своего Друга. А пока я хочу разыскать виновного. Он заплатит за свое преступление.

— Думаешь, он попытается добраться и до тебя?

— То есть?

— Не знаю. Просто шальная мысль. Адифуаз умер, и в теории ты можешь отправиться за ним следом… Двое из нашего дружного трио выведены из игры. Остался ты один. Усиль охрану и обещай мне никогда не оставаться в одиночестве.

— Не волнуйся. Уходи, пока придворные не решили вершить суд, не дожидаясь появления сенешаля.

Я обвил руками толстую шею и запечатлел поцелуй на выбритом черепе. После чего покинул Дворец.

Входные ворота облепили сотни нищих, превратившие площадь в эдакий Двор чудес,[16] причем никто из собравшихся и не подумал приподнять капюшон, скрывающий все лицо целиком. Шум толпы сливался с птичьими криками и назойливыми жалобами трещоток.

Уже спустившись с холма, я вспомнил, что забыл купить голубей, обещанных Лазурному. Ладно, в другой раз. У меня не было ни сил, ни желания снова карабкаться по склону. Усталость и потрясение, пережитое в стенах дворца, взяли свое. Чудесный напиток Пертюиса переставал действовать. Мне необходимо немного поспать, прежде чем предстать перед герцогиней де Болдиа. Однако я не поленился и по дороге завернул к башмачнику, выслушав его искренние заверения, что он никогда не изготавливал пару ботинок, даже приблизительно похожих на мои.

Совершенно озадаченный и измотанный, я вернулся в пансион, направился прямиком в свою комнату и запер дверь на ключ. Спать! Лишь крепкий сон поможет мне вернуть ошметки достоинства и способность ясно мыслить. Я рухнул на кровать и завернулся в одеяло. Уснул я мгновенно, вырвав у реальности несколько часов покоя.

— Готов поклясться, что он еще спит.

— А вот я думаю, что он нас слышит.

— Тогда пусть откроет глаза!

Я проснулся. Одено, безногий калека, склонился к моему лицу и испустил вдох удовлетворения. Что касается демоненка, державшего на руках торс инвалида, так этот задира удовлетворился тем, что уставился на меня с весьма озабоченным выражением на мордочке.

— Что-то он выглядит каким-то потрепанным и не слишком бодрым, — заметило существо.

— Он много работает, — возразил Одено.

— Замолчите! Оба, — проворчал я. — Который час?

— Около восьми вечера, — ответили они хором.

— Одено, приготовь мне горячую ванну. Будь так любезен.

— Поужинаешь с нами?

— Нет. Важная встреча, с герцогиней.

— Разумеется, мы не приглашены? — воскликнул демоненок.

Одено отвесил ему затрещину.

— Прекрати молоть чушь, сейчас не время!

— А когда у него есть время? — процедил маленький демон. — Лично я пришел к мысли, что мессир Маспалио больше тобой не интересуется, впрочем, другими тоже. Этот пансион — самый настоящий дом для престарелых, не так ли, мессир?

Я схватил демоненка за мордочку.

— Что-то ты забыл о хороших манерах, малыш. Поменьше трепись да носи Одено. Насколько я знаю, ты в этом доме не живешь.

— Высокопарные фразы, мессир! Вы купили их присутствие, вот и все!

— Замолчи. И помоги своему хозяину подготовить ванну.

Я поручил себя заботам моего дорогого Одено, к которому уже присоединились другие пансионеры. Сначала меня терли мочалкой и поливали водой. Затем обсушили полотенцем, подровняли волосы. Наконец принесли самые разные костюмы, которые я осмотрел придирчивым взором. После бесконечных споров и пререканий мы остановились на наряде, больше всего соответствующем случаю. Я был свободен! Часы показывали почти половину десятого.

Перед тем как уйти, руководствуясь докладом моего демона, я составил портрет заклинателя и попросил друзей провести этой ночью небольшое расследование, чтобы опознать его личность. Оказавшись на улице, я поспешно нанял портшез, который доставит меня прямо ко Дворцу Стали.