Следует сказать, что Салти в течение пятнадцати лет вел счета нашей гильдии: он сумеет составить подробнейший отчет о событиях последних дней. Этот мужчина среднего роста, с прямыми волосами и лицом, изрезанным морщинами, всегда носил черные рубашки, распахнутые на груди, и до сих пор посещал низкопробные заведения квартала Плюща, чтобы читать там свои стихи. Книги Селгуанса привели его в неописуемый восторг и заставили помолодеть.

— Еще одно требование, — продолжил я. — Это относится ко всем. Мы не выходим из дома, не прибегая к маскировке. Даже ты, Салти. Неважно как, но измените свою внешность до неузнаваемости. Я не хочу, чтобы милиция явилась в этот дом, проследив за одним из нас. Пертюис, что касается тебя, то ты превратишь здание в настоящую крепость. Приступишь к работе этой же ночью. Выберешь свои углы и перекроешь все подходы к нашему убежищу. Ты также организуешь круглосуточное дежурство, выставишь часовых.

— Как в старые добрые времена, — усмехнулся Джечети. — Мне это нравится!

— Не смейся. Мы уже не так молоды и ловки, поэтому обязаны отнестись со всей серьезностью к нашей безопасности. Вливайте в себя галлоны морабийского, но будьте начеку. Шутки кончились. Это понятно?

Ответом стал одобрительный шепот.

— И последнее. У меня нет намерения вечно бегать от городской милиции. Тот мерзавец, что убил Адифуаза, на этом не остановился. Он разделался с Жехиной. И моим братом.

Мои товарищи разразились бранью. С лицами, перекошенными от злости, бывшие воры потрясали кулаками. Их пыл несколько охладило вмешательство Деместрио.

— Скорблю о твоем брате, Принц. И мир праху Жехины. Мы все любили ее.

— Спасибо. Вы знаете, что мы редко общались, мой брат и я. Но в наших жилах текла одна кровь, и это достаточный повод для мести. Я намерен выманить убийцу из его логова.

— Мы ничего о нем не знаем, — заметил Одено.

— Почти ничего. Но сенешаль сказал, что свидетели опознали в нем меня самого. Если еще вспомнить об уликах, найденных во Дворце Толстяков, я начинаю думать, что эта мразь каким-то образом сумела скопировать мою внешность. На это указывает и слово, оставленное кольцом Адифуаза… Толстяк действительно думал, что это я, Маспалио, явился его убить.

— Чего же он хочет, этот мерзавец? — бросил Джечети. — Свалить всю вину на тебя?

— Сначала и я был в этом уверен. Теперь начал сомневаться. Во-первых, не стоит затевать столь сложную интригу, чтобы избавиться от меня. Он мог просто прикончить бывшего Принца воров, а не уничтожать людей из моего окружения, надеясь, что милиция выполнит за него грязную работу. Во-вторых, подумайте сами: если уж он так хотел, чтобы мной заинтересовался Дворец Стали, мог убить кого угодно. Например высокопоставленного посла. Нет, он целился не только в моих близких друзей, он принялся за людей, на убийство которых в обычное время сенешаль не обратил бы никого внимания. Из-за Жехины или моего брата никто бы не стал вводить несколько рот солдат в квартал Проходных дворов. Следовательно, речь идет о мести, и сейчас я в этом почти убежден.

— Месть? — воскликнул Салти. — А вот я сомневаюсь, Принц. Ты помнишь тот день, когда мы говорили о Списках гильдии?

Я кивнул.

— Ты хотел, чтобы я подвел итог минувшим годам. У нас не осталось никаких долгов. Нигде. И все те, кто имел основание мстить тебе или гильдии, были устранены или с ними удалось договориться.

— Возможно. Но, в данный момент месть кажется мне единственным логическим объяснением происходящего. Убийца хочет достать именно меня.

Я замолчал и сел на стул. Затем потер глаза и попытался отвлечься от ноющей боли в ноге.

— Я устал, — сказал я. — Завтра прогуляюсь к дому моего брата, попытаюсь расспросить свидетелей. По всему выходит, что мы ищем особу весьма маленького роста. Я склонен считать, что это фэйри или эльф. Человек, даже загримированный, никогда не сможет походить на меня. Мацио, отправишься в Проходные дворы, попытаешься что-нибудь разнюхать. Мне не слишком-то понравилось, как меня там встретили. Никто не может знать, вдруг это как-то связано с нашим делом. Пока я веду свое расследование, загляни к Кире и Арье. Предупреди их, чтобы они были осторожны. К вам ко всем это тоже, впрочем, относится. Этот мерзавец продолжит убивать, полагаю, что он хочет уничтожить всех, кто мне дорог. И каждый из вас — отличная мишень.

Я поднял трость и ткнул ею в Деместрио:

— А ты поброди вокруг жилища Толстяков. Узнай, сколько фэйри и эльфов находятся в услужении во дворце и не уволился ли кто недавно.

Затем я перевел кончик трости на Джечети и добавил:

— Ты сказал, что за пансионом присматривают?

— Солдаты милиции рыщут поблизости. Наверное, они надеются, что ты вернешься домой.

— Значит, все наши бойцы будут жить здесь. С этой самой ночи. Ты пойдешь и приведешь остальных, а также захватишь сундуки с одеждой для маскарада. Возьми столько людей, сколько нужно. Если стражники тебя вычислят, попытайся оторваться от них, найди тихий постоялый двор и пережди там, пока все не уляжется.

— Можешь на меня положиться.

— А сейчас я вас покину, парни, я, правда, валюсь с ног. Берегите себя.

Я вернулся в спальню, зажег свечу и принялся перечислять всех, кого потерял. Я говорил вслух, вспоминал лучшие мгновения нашей жизни, все, что нас связывало, меня и их. Затем с тяжелым сердцем я дунул на пламя свечи. Я простился с ними.

Вылазка Джечети увенчалась успехом. Он сумел отвлечь внимание патрулей, чтобы забрать наших товарищей, еще остававшихся в пансионе, а также сундуки с бесценными аксессуарами для переодевания.

На рассвете наше убежище превратилось в театральные кулисы. Со слезами умиления на глазах мы любовались костюмами, с которыми была неразрывно связана история Воровской гильдии. Давно забытые персонажи старой пьесы вновь появились на свет божий: суровый стражник, пузатый торговец, бродячий акробат, кехитский вельможа и еще много-много других типажей. Лацци Насмешник, наш штатный костюмер и гример, вооружился инструментами и, заражая всех окружающих своим весельем, тотчас же взялся за дело. Я выбрал более длинный нос и выдающиеся скулы. Мои брови резко погустели, а вот рот стал тоньше. Я состарился на несколько лет и принес в жертву свои чудесные темно-русые волосы. Теперь мою голову венчали длинные седые лохмы.

Изменившись до неузнаваемости, я мог спокойно покинуть наше новое жилище и добраться до мансарды, в которой некогда обитал мой брат. Те свидетели, которые считали, что видели в день преступления именно вашего скромного слугу и рассказали об этом представителям городской милиции, охотно согласились побеседовать со мной: я представился душеприказчиком покойного. После нескольких ничего не значащих вопросов и бутылки крепкого ликера — компенсация за беспокойство — я без труда узнал приметы убийцы. И получил свой собственный портрет. Следовательно, милиция не настаивала, чтобы свидетели дали ложные показания. Сосед брата сразу же узнал в нем Маспалио, он в мельчайших подробностях описал мое лицо, а также одежду, которую я обычно ношу. По всему выходило, что убийца навестил не только моего сапожника, но и портного. Остальные свидетели утвердили меня в мысли, что преступник — фэйри.

Сумерки окрасили сад в лиловые тона. Мы все были в сборе: около двадцати старинных приятелей, рассевшихся вокруг шаткого стола, тот, кто еще мог, смаковал горькую змеиную настойку. Деместрио дождался, пока я закончу свой рассказ, и начал свой. Мы узнали, что он раздобыл важнейшую информацию во Дворце Толстяков, и теперь вознамерился изложить нам все детали. Он понимал, сколь важны его сведения, и потому требовал внимания всех наши бойцов.

— Итак, — сказал он, — следует признаться, что мне улыбнулась удача. Шныряя по кухням, я совершенно случайно наткнулся на совершенно пьяного молодого человека, у которого, правда, были все основания на питься и утопить свою печаль в вине. Он хотел забыть о смерти хозяина. Разумеется, речь идет о кончине Адифуаза. Я самым решительным образом взялся за дело и выяснил, что разговариваю с Мелдио, личным медикусом Толстяка. Я плеснул вина и себе, мы чокнулись, он разрыдался, разволновался и даже попытался стукнуть меня. Но я сумел втереться к нему в доверие, успокоить разбушевавшегося парня, после чего отвел его в укромный уголок, где мы и побеседовали.