— Оставь ее! — приказал Мандрио.

Он снова подошел к Лерсшвену, который тут же заметил, как заострились черты лица музыканта. Его лоб блестел от пота, зрачки расширились, казалось, мужчина находится на грани обморока.

— Мужчина с цистрой очень сильный противник, — слабым голосом сообщил Мандрио. — Уж и не знаю, что вы от него хотите, но наша музыка чуть было не потерялась в его сознании. И потом, он не один. Его кто-то охраняет, заботится о его рассудке. Я увидел любопытные вещи. Он был на крыше, в Лорголе, в сопровождении двух эльфов. Не ошибусь, если скажу, что вся эта троица смотрела на Танцора на соседней крыше.

Эльфы? Затменнику хватило этих отрывочных сведений: Агон охотился на Танцора. Теперь фэйри знал, где искать сына барона де Рошронда. Лерсшвен долго смотрел на лжеаккордника, а затем, не говоря ни слова, развернулся к выходу.

Мандрио окликнул мага, когда тот уже спускался по лестнице:

— Я дал вам то, что вы хотели, Лерсшвен. Вы не забудете о своем обещании?

Это «вы» не ускользнуло от затменника. Однако он пообещал себе, что найдет средство заставить склонить голову строптивого лжеаккордника. Лерсшвен ненавидел любого, кто забывал свою роль в его пьесе… Меж тем перспектива встречи с Агоном успокоила Лерсшвена. Наконец-то черные феи возьмутся за дело. Горгульям с улицы Забытых мастеров осталось ждать совсем не долго.

Тем же вечером Серильо и Малисен взяли меня на охоту. «Мастер случайностей», Серильо просто околдовал меня. Я позволил эльфам увлечь меня на крыши Лоргола и теперь наслаждался видом города с этой высокой точки. Однако охота не задалась с самого начала. Серильо заметил Танцора, балансирующего на вывеске таверны, но малыш исчез, устрашившись чар маленького охотника. Я сыграл на цистре, но, казалось, волшебное создание меня не услышало.

Потом мы заметили двух других эльфов, не принадлежащих к гильдии, которые охотились неподалеку и распугали всех окрестных Танцоров. Столь жестокая конкуренция нисколько не смущала Серильо. Он считал вполне нормальным тот факт, что эльфы «уводят» друг у друга добычу. «Если бы дело обстояло иначе, — поучал нас Серильо, — охота была бы слишком легкой. Это хорошо, что Танцора трудно поймать. Однажды, когда маги решат систематически охотиться на этих крох, магия потеряет свою сущность, верьте мне!»

Слушая Серильо, можно было подумать, что те Танцоры, которые попадались в ловушку, делали это нарочно, просто для того, чтобы удовлетворить нужды маленьких охотников…

Наше пребывание на крышах оказалось недолгим, причем по моей вине. В какой-то момент я ощутил странное головокружение, словно некто попытался пробраться в мой разум. Тень тут же всполошилась, утверждая, что вторжение было очень мощным. Обеспокоенный, я отказался дальше следовать за Серильо, и мы вернулись в подвал братства.

В последующие дни я и Амертина обживались в нашем новом доме. Большая часть эльфов приняла нас благосклонно. Внешнее уродство Амертины нисколько не пугало обитателей подвала, и они радостно спешили ей навстречу, чтобы послушать рассказы о жизни черной феи. Она никогда не упоминала Школу Ловцов Света, но зато подробно поведала о детстве, проведенном в закоулках городской клоаки, именно там она научилась выживать в мире людей.

Что касается меня, то я не отходил от Серильо и Малисена. Они уделяли мне все свободное время, помогая лучше понять желания Танцора. Прежде всего, я должен был научиться не требовать от крохи чересчур многого. Танцоры не терпели никакого насилия, и если ты хотел получить утонченную магию Затмения, то должен был выверять каждый свой жест. Серильо настоятельно рекомендовал мне давать Танцору больше свободы. Мои усилия не пропали даром. С каждым днем мой подопечный все больше и больше доверял мне. Он уже не считал меня хозяином, но видел во мне друга и «транслировал» свои чувства, даже когда я его об этом не просил, ожидая простого и искреннего отклика. Наша крепнущая дружба бесила ревнивую Тень. Ехидная рапира дулась и игнорировала меня. Когда я пытался поговорить с ней, она лишь смеялась над этой дружбой, разоблачая «слащавую сентиментальность»…

Я был не в силах урезонить живое оружие и потому целиком и полностью посвятил себя магии, стремясь довести до совершенства владение импульсами. Начал я с того, что принялся оттачивать хитрую технику, позволяющую мне отправлять Танцора в полет прямо со лба. Подобный импульс давал возможность прятать кроху в волосах. Стоило мне сделать вид, что я намереваюсь собрать волосы в хвост, как Танцор тут же устраивался у меня на лбу, ожидая импульса. После чего я должен был подтолкнуть его рукой в пустоту и движением головы задать нужный танец. Волшебное создание с бесконечной грацией устремлялось в воздух и порождало драгоценные искры.

Мы уже целую неделю жили среди эльфов. В тот вечер подвал был погружен в сумрак, который не могли разогнать несколько тускло мерцающих свечей. Согласно сложившимся традициям, перед тем как отправиться спать, эльфы объединялись в группки и чинно беседовали. Нас оставалось не более двадцати человек, когда из всех четырех коридоров, ведущих в зал, вылетели Танцоры, сияющие, словно факелы, и раскидывающие вокруг себя мириады искр. Остолбеневшие эльфы следили глазами за безумной пляской волшебных созданий, даже не думая бежать. Но я уже понял смысл этого балета: стоило икрам коснуться ничего не понимающих эльфов, как они один за другим падали на пол.

Я со всей силы толкнул Серильо, спасая его от губительных искр, а сам перекатился на спину, чтобы ускользнуть от смертоносной магии. Танцоры, словно стаи осатаневших птиц, кружили по лабиринту, и их сопровождали глухие стоны и крики ужаса. Больше не раздумывая, я указал Серильо рукой на его комнатенку.

Мы отступили в коридор, постоянно оглядываясь, чтобы быть готовыми обрушить груды предметов, выстроившиеся рядами вдоль стен, и таким образом перегородить путь Танцорам, если те пустятся в погоню.

Последние носились по подвалу, озаряя его всполохами искр, и крики эльфов постепенно стихали. Нам оставалось преодолеть еще несколько локтей, когда передо мной возник мужчина, выскочивший из ближайшего ответвления коридора. Кольчуга облегала тело неизвестного, а его лицо защищал шлем с приподнятым забралом. Мужчина не двигался. В руке он держал шпагу, направив ее в мою сторону. Серильо, который видел в темноте не так хорошо, как я, пытался понять, чего я жду.

— Что? Что случилось, Агон? Почему ты остановился?

Я не стал тратить время на ответы. Ведь я заметил другого мужчину, выходящего из комнаты Серильо с Амертиной на руках. Тень мысленно приказала мне атаковать. Но мужчина, стоявший передо мной, был вооружен широкой, массивной шпагой: пара ударов, и моя хрупкая рапира не выдержит. Я знал, что у меня есть право на один-единственный финт. Я должен был убить противника одним уколом рапиры. Однако казалось, что мой неприятель не желает вступать в бой, он довольствовался тем, что удерживал меня на расстоянии. Защищаясь, я задавался вопросом: какую магию следовало применить, чтобы мы не услышали, как в подвал ворвались эти воины в доспехах?

Тот, кто держал Амертину, свистнул; мой противник начал осторожно отступать. Другой возможности у меня не будет. Пользуясь тем, что вояка отвлекся, делая шаг назад, я нанес удар прямо в щель под забралом. Тень превратилась в черный росчерк и со всхлипом вонзилась в плоть. Мужчина жалобно охнул, покачнулся, а затем рухнул, сраженный на месте. И снова дар Школы Ловцов Света спас мне жизнь. Мой противник не был готов к тому, что я вижу в темноте, как летучая мышь. Тем временем его сообщник исчез. Магия заглушала бряцание кольчуг, мы ничего не слышали, кроме отчаянных криков умирающих эльфов. Мы даже не могли представить себе число нападавших, но, глядя на подвал, залитый магическим светом Затмения, осознавали, сколь велик размах вторжения. Вдруг Серильо воскликнул:

— Агон, Танцоры! Они возвращаются.