Каэзарим чувствовал прилив сил, но не собирался затягивать свою речь, намереваясь поскорее «освободить» гостей, чтобы они могли продолжить наслаждаться праздником. В течение вечера посол провел несколько неофициальных, секретных встреч, усилил свое влияние среди делегатов Дворца Стали, а также разработал документ, позволяющий ему противостоять дражайшей Ацарье. Он надеялся, что грядущая ночь будет не менее плодотворной, и заранее радовался активной дипломатической деятельности, что будет кипеть вплоть до самого рассвета.

В саду воцарилось молчание. Было слышно, как играет в листве пальм налетевший бриз.

— Дорогие мои, драгоценнейшие друзья, — начал набоб, приложив руку к сердцу. — Спасибо, что удостоили меня чести лицезреть вас!

Взрыв аплодисментов приветствовал первые фразы Каэзарима.

— Я еще не закончил, — пошутил кехит, потрясая кубком. — Начнем с того, что выпьем за мое здоровье!

Присутствующие засмеялись и подняли бокалы. Посол собирался продолжить, когда заметил, что по толпе пробежала странная дрожь. Все взгляды гостей устремились куда-то левее его спины, туда, где по террасе разливалось мерцающее свечение. Набоб изумленно приподнял брови, отступил на шаг и увидел, как свечение стабилизируется и превращается в сверкающее полотно, парящее в пустоте, прямо над головой почтенной публики.

Озадаченный, но все еще верящий в сюрприз, организованный приближенными, Каэзарим выдавил из себя робкую улыбку и знаком приказал стражникам не двигаться. К этому времени золотистая пыль сложилась в один сверкающий свод, который закрыл небо и осветил толпу. Кто-то восхищенно ахнул, отдавая должное зрелищу, несомненно, устроенному по велению набоба, затем последовала череда приглушенных возгласов. Прибежали минотавры под предводительством их командира и тут же рассыпались по всему саду. Еле сдерживая бешенство из-за прерванной речи, но не желая беспокоить толпу, набоб состроил соответствующую случаю мину, словно бы он действительно управлял загадочным явлением.

Теперь пыль разделилась на тонкие вихри, которые обвивались вокруг никому невидимых линий. Постепенно на фоне звездного неба появлялся рисунок, складывающийся в огромную восьмиугольную форму. Со всех сторон затрещали аплодисменты, а призрачный туман все набирал и набирал объем, словно моделируемый руками умелого скульптора, пока в воздухе не появились смутные очертания комнаты. Затем соткались и главные персонажи пьесы: полуголый демон и горгона, растянувшиеся на кровати. Запрокинув головы, все с раскрытыми ртами смотрели, как разворачивается действие спектакля. Когда же неизвестные любовники заговорили, толпа гостей затихла, ловя каждый звук.

Яссина проскользнула мимо остолбеневших лакеев, грозя им острием кривой сабли. Я покинул свое убежище за пальмой, чтобы приблизиться к Джецце, который взирал на меня с видом триумфатора. Затем, обернувшись к проему ворот, он глянул на канал и прошептал:

— Они сейчас будут здесь, Принц!

Я, в свою очередь, выглянул наружу и обнаружил четыре гондолы, набитые вооруженными людьми, которые вот-вот сойдут на пристань. Из всего выходило, что Двойник находился где-то в посольстве и готовил нападение. Испытывая отвращение, но до конца не веря в то, что мои лейтенанты смогли опуститься до подобного кощунства, нарушить все клятвы, я схватил вора за воротник куртки.

— Как ты посмел? Ты, Джецца, сын Мадрени и Лены, лейтенант моей гильдии. Как ты посмел посрамить себя, забыть об уважении к нашему отцу, к Абиму?

— Принц? Что на вас нашло?

Ослепленный гневом, я опрокинул его на землю и со всей силы пнул ногой в живот.

— Подонок… — просипел я. — Подонок…

Мой каблук врезался в лицо вора. Я ощутил духи Яссины, а затем увидел, как она сама возникает рядом.

— Принц?

— Дай мне свое оружие, — резко велел я, усиливая давление на щеку Джеццы, который извивался от боли.

Красавица перевела взгляд на своего сообщника.

— Это приказ! Саблю! — взвыл я.

Она сомкнула веки. И протянула саблю.

— А теперь закрывай ворота! — Я коснулся лезвием шеи Джеццы. — Делай, что приказывают!

Еще около двадцати локтей отделяли гондолы от суши. Отряд возглавлял Манелфи, возвышающийся на носу одной из лодок. Я настоятельно рекомендовал своему преемнику как можно скорее избавиться от этого зверя, которого я согласился принять в гильдию с большой неохотой. Увы, в тот момент конкурирующая гильдия бросила нам открытый вызов, и мы были вынуждены принимать в свои ряды бывших солдат, чтобы защитить собственные интересы.

Неприятное воспоминание заставило меня сжать руку на гарде сабли. Я резко дернул лезвие. Стон умер на губах Джеццы. Его тело обмякло. Я убил вора. Хладнокровно. Чтобы сдержать глухие удары сердца, опаленного яростью.

Черные глаза Яссины полыхнули удивлением и злостью. Ее рука, уже лежащая на задвижке, застыла. Воровка спросила:

— Почему?

— Потому что вы предали нас, наш город и меня.

— Ты свихнулся? Ты сам этого хотел! — закричала она, указывая на касбу. — Ты сам!

— Но вы всегда могли отказаться.

— И покинуть гильдию?

— Я же так поступил. Закрой эти ворота, Яссина.

Сабля уперлась в пышную грудь.

— Ничего не понимаю. Ты убьешь и меня?

— Здесь нечего понимать. Если ты не подчинишься мне — умрешь.

Гондола с глухим стуком ткнулась в пристань.

— Живее, живее! — кричал Манелфи, спрыгнувший с лодки.

— Яссина, повторяю в последний раз: толкни створку и закрой ворота. В любом случае, все кончено. Слуги должны были поднять тревогу.

Доски дрожали под тяжелыми шагами Манелфи, которые раздавались в тишине, словно удары барабана. На груди воровки выступила капелька крови, но она никак не могла решиться.

— Тем хуже для тебя, — сказал я.

Она даже не крикнула, когда лезвие вонзилось в сердце. Ее рот перекосился в странной усмешке, как будто бы она просила прощения у меня или у этого города. Но правды я не узнаю никогда. Глаза Яссины закатились, и она соскользнула к моим ногам. Я перешагнул через лежащее тело, и обрушил весь свой небольшой вес на створку ворот.

Мадокьель не выказывал никаких признаков нетерпения. Усевшись на скамейку, он поглаживал кончиками пальцев гладкую поверхность железных шариков, закрепленных в глазницах, да слушал размеренное дыхание своих людей, которые усердно гребли, продвигая лодку по водной глади. Десять других гондол двигались в том же направлении, что и гондола сенешаля. Те, кто шел во главе конвоя, взяли на себя труд прокладывать путь остальным лодкам, разгоняя перевозчиков, снующих меж берегов.

Отряд торопился как можно скорее пересечь широкий канал, окаймляющий Третий круг города. Предупрежденные перезвоном колокольцев, солдаты милиции поспешно покинули сторожевую башню, чтобы поднять цепи, перегораживающие особый водный проход, предназначавшийся исключительно для высокопоставленных чинов Абима.

Конвой подошел к кварталу дипломатов. Напрягая до боли мышцы, подчиненные Мадокьеля схватились за багры, подтягивая лодки к причалу.

Сенешаль по-прежнему молчал. Присутствие Принца на празднике набоба Каэзарима пробудило любопытство Мадокьеля. Он еще не знал, схватили ли саланистры свою добычу, но Хаим лично сообщил правителю Дворца Стали, что захват состоится именно в посольстве.

Мадокьель вжался в подушку, задаваясь вопросом: согласятся ли кехитские дипломаты с решением судей. Казнить фэйри на глазах у трехсот изумленных гостей — подобная расправа может нанести существенный вред репутации набоба.

Манелфи должен был появиться с минуты на минуту, Двойник понял, что он больше не имеет права медлить. Он, как и все гости, стал свидетелем фантастического спектакля, который только-только закончился, оставив после себя гнетущую тишину. На какой-то миг толпа окаменела, переживая шок от увиденного. Большая часть гостей полагала, что все эта постановка срежиссирована кехитским послом, и уже пыталась понять, Причастен ли набоб к пресловутому Романсу, который так подробно описала горгона.