— Все будет в порядке, — сказал я.

— Очень надеюсь.

— Я могу подождать здесь?

— Да.

Я так хотел остаться рядом с ней. Забыть о Владиче, о моих учениках-пансионерах. Смотреть на нее, слушать вместе с ней тайны природы. Кира положила голову мне на плечо.

— Почему ты так долго не приходил? — прошептала она.

— Я уже не мальчишка, здесь нет места для меня.

— Но ты никогда не просил меня оставить приют, оставить детей.

— Я не хотел тебя потерять.

Я провел рукой по ее волосам. Эльфийка вздохнула. Она знала, что я прав, что наша любовь не стоила того, чтобы жертвовать жизнями малышей, которых она поклялась опекать и защищать.

— Я хочу, чтобы ты понял одну вещь, — сказала Кира.

— Я тебя слушаю.

— Если однажды ты снова решишь прийти сюда, то сделаешь это ради меня или ради них. Ради того, чтобы встретиться с нами, послушать нас или рассказать о себе, но никогда не приходи, чтобы нас… использовать.

— Все много сложнее.

— Нет.

Она подняла голову. Выпрямилась и наградила меня суровым взглядом.

— Нет, — повторила Кира. — Напротив, все очень просто. Не вздумай больше стучать в нашу дверь после столь длительного отсутствия лишь для того, чтобы попросить нашей помощи. О чем бы ни шла речь.

— Я все понял.

Она снова склонилась к моему плечу. Я гладил ее затылок.

Для нас время остановилось.

Темнота подкралась к Абиму.

На пороге приюта для беспризорников я слушал рассказы детей, окруживших меня. Большая часть из них вернулась ни с чем, только Эрлин и Манжелун, брат и сестра, сумели раздобыть действительно важную информацию: Анделмио не покидал квартала. Он предпочел укрыться в «Мельнице».

Смелый маневр, этот чертов перевозчик заинтриговал меня. В Абиме существует с десяток заведений высшего разряда, гостиниц и постоялых дворов, отличающихся особой роскошью, в которых предпочитают останавливаться маги, прибывшие со всех концов света. Как и посольства, «Мельница» являлась суверенной территорией, на которой не действовали городские законы. Чтобы попасть туда, надо иметь нешуточные связи. Такие, какие есть, например, у меня.

Кажется, я догадался, почему Анделмио выбрал именно это место. Он тянет время, без сомнения, надеясь, что маги станут надежным щитом против Фейерверщика. Неплохой расчет, однако нарушитель сговора лишь оттягивает неизбежную развязку.

Я поблагодарил детей, раздав им слойки, которые мы с Кирой приготовили на кухне во второй половине дня. Проголодавшиеся и явно уставшие ребятишки один за другим испарились, оставив нас с эльфийкой наедине с ночной прохладой.

— Будь осторожен, — сказала она мне на прощание.

— Ты тоже.

Я поцеловал ее в щеку, но ответного поцелуя не получил. Кира вздрогнула, не говоря ни слова, повернулась ко мне спиной и закрыла дверь приюта. После чего я ушел, подгоняемый эхом нашей печали.

Я направился прямиком к «Мельнице», которая стояла на небольшой площади у самого тупика Арфы. Я легко разыскал здание, которое оказалось точно таким, каким я его помнил: приземистая постройка, сложенная из массивного камня, огромные ветряные крылья цвета охры медленно крутятся, противненько поскрипывая. Несколько секунд я стоял, зачарованно разглядывая переливающиеся искры, которые окутывали деревянные перекладины мельничных крыльев. Искры потрескивали и, словно бледные волны, сходились в перекрестье досок, там, где корчился в муках распятый Танцор.

Я подошел поближе. Крошечное гуманоидное существо — не больше трех дюймов росту — несомненно, принадлежало полуночнику, магу, который колдует, истязая своего Танцора. Несчастный малыш невыносимо страдал, заставляя крутиться мельничные крылья в особом магическом ритме. Отвратительное зрелище! Именно поэтому я предпочитаю иметь дело с затменниками или даже с полуденниками. По крайней мере они относятся к своим подопечным как к соратникам или друзьям и не заставляют Танцоров порождать искры с помощью пыток.

Я взялся за дверной молоток в виде головы Минотавра: чтобы постучать, гость был вынужден держаться за оба его рога. На пороге материализовался слуга в ливрее и впустил меня внутрь здания. Я тут же ощутил покалывание в кончиках пальцев. Что поделаешь, рефлекс, связанный с моей основной профессией, не могу спокойно смотреть на драгоценные вещицы, а здесь их было в избытке.

Мы поднялись на второй этаж, где нас встретила роскошная женщина с длинными рыжими волосами. Она внимательно оглядела меня с ног до головы и, кажется, узнала, потому что незамедлительно сообщила, какую сумму я должен заплатить за право войти в заведение. Я чертыхнулся, смерил красавицу недобрым взглядом и швырнул несколько монет в серебряную корзиночку, которую мне протягивала дама, в данную секунду больше всего напоминающая алчного суккуба.[13] Где-то в глубине дома заработал хитроумный механизм, созданный гномами-элементариями, закрутились мельничные жернова, заставив здание содрогнуться. Наконец-то гостиница предстала передо мной во всей своей красе.

Проникнуть в нее можно было сквозь узкую дверь, которая, в теории, должна была вести в пустоту, но в данном случае открывалась в единственный видимый глазу зал, располагавший, сколь невероятно это ни звучит, в одном из крыльев мельницы.

Неприязнь, с которой относятся друг к другу заклинатели и маги, — вовсе не досужая байка, и лишним тому подтверждением стало гробовое молчание, которым меня встретили присутствующие. В основном это были затменники, со своими шарфами, завязанными вокруг шеи. Меня никогда не встречают с распростертыми объятиями, но и не гонят — моя репутация говорит сама за себя. Лавируя меж низких столиков и шелковых подушек, усеивавших пол, я направился к стойке, у которой хозяйничал владелец гостиницы. Одновременно я внимательно оглядывал зал.

Сидевший, или скорее распростершийся, рядом с несколькими опустошенными графинами вина Анделмио демонстрировал мне свою спину. Я не сомневался, что речь идет именно о перевозчике: брыжи с двадцатью двумя складками уныло висели на спинке его стула.

По всей видимости, он почувствовал взгляд, прикованный к его спине, и обернулся. Я получил возможность полюбоваться худой фигурой перевозчика, завернувшегося в черную тогу с серебряными пуговицами. Овальное лицо обрамлено жидкими светлыми волосами. Вылинявшие голубые глаза направлены прямо на меня.

Он мне не понравился. Я подошел к нему, вооружившись еще одним графином с вином, и сел прямо напротив.

— Я не звал тебя, фэйри, — протянул Анделмио. — Пошел вон…

— Нет.

Я наполнил бокал собеседника. Он заворчал, но опустошил его одним махом.

— Плохо выглядишь, — сказал я, снова наливая вино.

— Какая разница! Все равно я скоро сдохну. Хотя это не твое дело.

— Возможно, ты ошибаешься.

В его глазах промелькнул ужас. Анделмио огляделся по сторонам, снова выругался и с той же небывалой скоростью опрокинул очередной бокал.

— Чего тебе надо, фэйри?

— Прояснить две или три крошечные детали одного дельца, и я хотел бы сделать это до того, как тебя разыщет Фейерверщик.

Лицо перевозчика приобрело отвратительный восковой оттенок. С отвисшей челюстью он наклонился ко мне:

— Это он тебе послал, верно?

— Нет. Владич.

— Ты его представитель?

— В некотором роде.

— Мне нечего тебе сказать.

— Есть, мой друг, есть. Ты расскажешь мне все, причем с самого начала.

— Демон сбежал. Точка. Я созрел для фейерверка…

Я налил вина в свой бокал и сделал крошечный глоток. Мое терпение грозило лопнуть, и я понизил голос на целую октаву:

— Расскажи мне свою историю.

Гримаса исказила лицо заклинателя.

— Зачем ты пришел, чего ищешь? Хотите провести небольшое расследование, пока моя душа не расколется на тысячу кусочков и не разлетится по городу? И не мечтай об этом, фэйри. Я жажду унести тайну с собой. Если Владичу повезет, он сумеет расплатиться за разбитые горшки.