Как раз в это время волшебница велела развязать Танского монаха и собиралась поить его чаем и кормить разными яствами. Услышав, что ворота разбиты, она выскочила к цветочной беседке, схватила свой трезубец и, вращая им в воздухе, стала наступать на Чжу Бацзе. Тот пустил в ход свои вилы, а Сунь Укун наносил волшебнице удары посохом. Мало-помалу они выманили чародейку за ворота, и тут Сунь Укун позвал властителя созвездия. Властитель мигом очутился на склоне горы, принял свой настоящий вид, превратившись в огромного петуха с двойным гребнем, что-то крикнул волшебнице, и та сразу превратилась в громадного скорпиона. Петух еще раз что-то прокричал, скорпион весь как-то обмяк и тотчас сдох прямо у склона горы.
А властитель созвездия обернулся золотистым лучом и умчался. После этого Сунь Укун с Чжу Бацзе вошли в пещеру, освободили Танского монаха, Шасэн подвел ему коня, и все вместе они продолжили свой путь на Запад.
Если хотите узнать, сколько лет еще пришлось странствовать Танскому монаху, прежде чем его причислили к лику святых, и что случилось с ним дальше, прочтите следующую главу.
Глава пятьдесят шестая,
в которой рассказывается о том, как Сунь Укун убил разбойника с большой дороги и как Танский монах, впав в заблуждение, прогнал от себя беспокойную обезьяну
Итак, путники продолжали свой путь на Запад. Они шли, любуясь великолепными пейзажами – лето было в самом разгаре, – как вдруг увидели впереди высокую, неприступную гору. Они взобрались на вершину и стали медленно спускаться. Танский монах на коне ускакал вперед и неожиданно услышал где-то совсем рядом удары в гонг. Следом на дорогу выскочили разбойники, вооруженные кто мечом, кто копьем, кто дубиной, – человек тридцать, не меньше.
Танский монах с перепугу свалился на землю, отполз к стогу сена у дороги и завопил:
– О почтенные! Пощадите!
– Давайте деньги, тогда пощадим!
Тут Танский монах поднялся с земли, подошел к разбойникам, молитвенно сложил руки и сказал жалобным голосом:
– О всемогущие! Откуда у меня, бедного монаха, деньги!
– Нет денег, отдавай рясу и коня!
– О великий Будда! – вскричал Танский монах. – Зачем вам мое жалкое рубище, все в заплатах? Отняв его у меня, вы совершите грех и в последующем рождении превратитесь в скотов!
Услышав такое, разбойники рассвирепели, бросились на Сюаньцзана и принялись его колотить. Тогда Сюаньцзану впервые в жизни пришлось солгать.
– Остановитесь, почтеннейшие! – взмолился он. – Не бейте меня! Сейчас сюда придут мои ученики, они немного отстали, у них есть несколько лянов серебра, и они охотно отдадут его вам.
Выслушав Сюаньцзана, разбойники перестали его бить, крепко-накрепко связали и подвесили к дереву.
Тут и в самом деле подоспели Сунь Укун, Чжу Бацзе и Шасэн. Чжу Бацзе задрал вверх голову и, увидав привязанного к дереву учителя, промолвил:
– Глядите, братцы! Учитель нас заждался, полез от скуки на дерево, да еще качается на суку, будто на качелях.
– Молчи ты, дурень! – сказал Сунь Укун. – Не сам он полез, кто-то подвесил его. Сейчас я побегу вперед и все разузнаю.
Сказав так, Сунь Укун взбежал на пригорок, пристально всмотрелся в даль и увидел разбойников. Тут он встряхнулся и превратился в юного благообразного послушника, одетого в черную рясу, с синим холщовым мешком за спиной. Мелкими шажками послушник подбежал к дереву и окликнул Танского монаха, который и поведал Сунь Укуну, какая с ним стряслась беда.
– Они так меня колотили, что пришлось соврать, будто деньги есть у вас, моих учеников, и что вы непременно их отдадите, как только придете сюда, – промолвил Танский монах.
Между тем разбойники успели приметить Сунь Укуна, обступили его и стали кричать:
– Эй, ты, выкладывай денежки, не выложишь – прощайся со своей поганой жизнью!
Сунь Укун положил свой узел на землю и с невозмутимым видом ответил:
– Не шумите так, почтеннейшие! В этом узле кое-что есть. Золота слитков двадцать, серебра слитков тридцать да еще немного мелочи, не знаю точно сколько, не считал. Забирайте их вместе с узлом, только освободите моего наставника.
Разбойники обрадовались, тотчас же освободили Сюаньцзана, и он во весь опор поскакал обратно.
Подхватив узел, Сунь Укун хотел было пуститься за ним следом, но разбойники преградили ему дорогу:
– Ты куда? Отдавай деньги, не то мы тебя прикончим!
Сунь Укун рассмеялся.
– Раз уж вы заговорили о деньгах, – со смехом произнес он, – то третью часть следовало бы отдать мне.
– Хочешь поживиться тайком от наставника? – сказал один из разбойничьих главарей. – Ладно, выкладывай, что у тебя есть. Если много, то и тебе кое-что перепадет, купишь себе фруктов.
– Да у меня ничего нет, – отвечал Сунь Укун. – Просто я хотел получить долю из награбленных вами денег.
Эти слова привели разбойников в ярость. Они стали поносить Сунь Укуна, а один из них принялся его бить по голове.
– Уважаемый брат мой, – молвил с улыбкой Сунь Укун, – бей меня хоть до будущей весны, я все равно ничего не почувствую.
– Ну и башка у тебя! – сказал удивленно разбойник.
Они попробовали бить Сунь Укуна вдвоем, потом втроем. Результат был тот же.
Наконец Сунь Укун вытащил из-за уха иглу и промолвил, обращаясь к разбойникам:
– Это единственное, что я могу вам дать. Хотите – берите.
– Проклятье! – вскричал один из разбойников. – Богатого монаха упустили, а вместо него поймали этого лысого осла! Может, ты и вправду хороший швец, – обратился он к Сунь Укуну, – но на что нам твоя игла?
Ничего не ответив, Сунь Укун положил иглу на ладонь, несколько раз подбросил ее вверх, затем помахал ею, и прямо на глазах игла превратилась в огромный посох толщиной с плошку.
– Глядите-ка! – трепеща от страха, говорили разбойники. – Этот монах хоть и невелик, а искусством волшебства владеет.
Сунь Укун между тем воткнул посох в землю и сказал:
– Этот посох я дарю вам, если, конечно, у вас хватит сил вытащить его из земли.
Тут вперед вышли два главаря и, отталкивая друг друга, схватились за посох. Но разве смогла бы, к примеру, стрекоза сдвинуть с места каменный столб?! Посох как стоял, так и остался стоять. Ведь весу в нем было ни мало ни много – тринадцать тысяч пятьсот цзиней.
Сунь Укун же с легкостью выдернул его из земли, нацелил на разбойников и крикнул:
– Эй, вы! Довелось вам, на свою погибель, повстречать Сунь Укуна!
После этого он несколько раз махнул посохом, который сразу же стал толщиной с колодезь, а длиной восемь чжанов, и одного за другим убил наповал обоих главарей. Остальные разбойники в страхе разбежались.
Танский монах между тем во весь дух скакал на восток.
Его увидели Чжу Бацзе и Шасэн и остановили.
– Ты сбился с пути, наставник! – сказали они. – Надо ехать на запад, а ты мчишься на восток.
Сдержав коня, Танский монах крикнул:
– Братья! Разыщите Сунь Укуна и велите ему не пускать в ход свой посох, не то еще убьет кого-нибудь и загубит свою душу!
Чжу Бацзе быстро отыскал Сунь Укуна, увидел, что ни одного разбойника поблизости нет, и спросил:
– А куда подевались разбойники?
– Разбежались, – отвечал Сунь Укун. – А главари – вот они, спят мертвым сном.
Чжу Бацзе сразу понял, что Сунь Укун расправился с главарями, вернулся к Танскому монаху и доложил:
– Разбойники все разбежались.
– С чего ты взял, что они разбежались? – спросил Танский монах.
– А куда же им было деваться, если главарей их побили?
– Как – побили?
– Очень просто, – отвечал Чжу Бацзе, – проделали каждому по две большие дырки в голове!
– Тогда возьми несколько монет и сбегай за пластырем и мазью.
– Пластырь и мазь мертвым не помогают, – со смехом отвечал Чжу Бацзе.
Мы не будем рассказывать о том, как Танский монах вместе с Чжу Бацзе и Шасэном отправился к тому месту, где лежали мертвые разбойники, как велел Чжу Бацзе вырыть могилу, а сам прочел над убитыми заупокойную молитву. Расскажем лучше о том, как, продолжая свой путь, паломники увидели в стороне от дороги огороженную высоким забором усадьбу.
