Итак, правитель страны Чэчиго до самого вечера сидел на своем государевом троне и горько плакал.

– Стоит ли так убиваться, ваше величество? – промолвил Сунь Укун, подходя к правителю. – Вы же сами убедились, что эти даосы были оборотнями. Со временем они непременно сгубили бы вас и захватили бы ваши владения.

– Этот почтенный монах прав, – разом заговорили сановники.

Тут правитель перестал плакать и велел одному из сановников позаботиться о ночлеге для гостей, а утром приготовить торжественную трапезу.

Во время утренней аудиенции правитель приказал расклеить у всех городских ворот, а также на каждой улице указ, призывающий всех буддийских монахов незамедлительно явиться.

И буддийские монахи, ликуя и радуясь, поспешили в город.

Когда пир закончился, государь выдал паломникам дорожные свидетельства и вместе с государыней, родичами и приближенными проводил Сюаньцзана и его учеников до городских ворот.

За воротами по обеим сторонам дороги стояли, преклонив колена, буддийские монахи и громко благодарили Сунь Укуна за оказанную им милость.

Распрощавшись с государем, его свитой и монахами, паломники продолжали свой путь. С рассветом поднимались и только на ночь останавливались отдохнуть. Спали под открытым небом, терпели жажду и голод.

Прошли весна и лето, настала осень. И вот однажды, когда уже стемнело, дорогу путникам преградила река, очень глубокая и такая широкая, что не было видно противоположного берега.

– Ученики мои, как же мы переправимся через эту реку? – спросил учитель.

– Смотрите! – вскричал Шасэн. – Там, кажется, стоит человек.

– Никак это рыбак вытаскивает сеть из воды, – сказал Сунь Укун. – Сейчас пойду потолкую с ним.

В несколько прыжков Сунь Укун очутился около того места, где стоял рыбак. Но каково же было его удивление, когда вместо рыбака он увидел каменную плиту с надписью: «Река, Уходящая в небо. Ширина восемьсот ли».

– Учитель! – крикнул Сунь Укун. – Идите сюда, посмотрите, что написано на плите!

Сюаньцзан прочел надпись, и из глаз его полились слезы. Но в это время к нему обратился Чжу Бацзе с такими словами:

– Прислушайтесь, учитель! Не кажется ли вам, что где-то бьют в гонг! Какие-то добрые люди, наверно, устроили трапезу для монахов. Хорошо бы и нам подкрепиться немного, узнать, где переправа, а завтра перебраться на другой берег.

Сюаньцзан прислушался. Где-то и в самом деле били в гонг.

Путники пошли прямо на звуки и, с огромным трудом перейдя песчаную отмель, увидели селение дворов на пятьсот.

У одного из домов развевался флаг. Во дворе горели фонари, оттуда доносился аромат благовоний. Сюаньцзан слез с коня и сказал:

– Сейчас я пойду попрошусь на ночлег, а вы меня тут дожидайтесь. Уж очень вы безобразны на вид, кого угодно можете напугать.

С этими словами Сюаньцзан поправил на себе одежду, снял шляпу и подошел к воротам. Вскоре появился старец с четками на шее и, бормоча молитву, стал закрывать ворота. Тут Сюаньцзан молитвенно сложил ладони и поспешил к нему обратиться.

– Почтенный благодетель, – произнес он, – я посланец Танского императора, иду в Индию за священными книгами. Прошу вас, пустите меня и моих учеников на ночлег.

– Монах всегда должен говорить правду, – сказал тут старец. – До Танской страны пятьдесят четыре тысячи ли. Как же вы могли проделать такой долгий и опасный путь?

– Один я не смог бы его пройти. Но мне помогают мои ученики.

– Где же они? – спросил старец. – Зовите их сюда.

– Сунь Укун, Чжу Бацзе, Шасэн! – крикнул Танский монах.

И вот они все трое, позабыв о приличиях, ввалились во двор. Увидев их, старец так и обомлел и рухнул на землю, бормоча:

– Нечистая сила, нечистая сила…

Сюаньцзан стал успокаивать старца, говоря:

– Не бойтесь, почтеннейший. С виду они и впрямь страшноваты немного, зато умеют усмирять драконов, тигров и всякую нечисть.

Тем временем Сунь Укун, Чжу Бацзе и Шасэн вошли в дом и тут увидали монахов, которые нараспев читали молитвы.

– Эй, вы, что вы здесь делаете? – заорал Чжу Бацзе.

Монахи как глянули на Чжу Бацзе, так бросились наутек, налетая друг на друга и сталкиваясь лбами, а Сунь Укун, Чжу Бацзе и Шасэн принялись хохотать и хлопать в ладоши. Сюаньцзан, который вместе с хозяином вошел в дом, стал их ругать:

– Ну что за негодяи! Ведь дня не проходит, чтобы не учил вас уму-разуму, наставлений вам не читал, а вы что творите? Еще в старину говорили: «Кто добродетелен от природы, тот святой, кто стал добродетельным, следуя наставлениям, тот мудрец, кто не способен внять наставлениям, тот глупец». Выходит, вы и есть глупцы.

Ученики сконфуженно молчали.

Уже совсем стемнело, и хозяин распорядился принести фонари. Но когда слуги с зажженными фонарями вошли в комнату и увидели учеников Танского монаха, они побросали фонари и в страхе убежали.

Тогда Сунь Укун зажег свечи, притащил кресло и попросил Сюаньцзана занять почетное место. По правую и по левую сторону от него сели его ученики, а напротив – старик-хозяин. Только они стали беседовать, как вошел еще один старец.

– Что за нечистая сила явилась ночью в наш добропорядочный дом? – спросил он.

Тут хозяин поднялся со своего места навстречу старцу и поспешно ответил:

– Успокойся, брат, это не злые духи, а преподобный монах из страны Танов и его ученики. Они идут в Индию за священными книгами.

Услышав это, старец положил свой посох, поклоном приветствовал гостей и распорядился, чтобы принесли чай и кушанья. Вначале подали фрукты и овощные блюда, затем пампушки, вареный рис и приправы. Пока Сюаньцзан, прежде чем приступить к трапезе, стоя читал молитву, Чжу Бацзе опрокинул прямо в рот большую деревянную чашку, наполненную рисом.

– Этот почтенный монах туго соображает, – сказал стоявший рядом с ним подросток-слуга. – Спрячь он пампушку, это бы еще ладно. А ведь рисом перепачкает всю одежду.

– Ничего я не прятал, – хитро улыбаясь, отвечал Чжу Бацзе. – Я съел все, что было в чашке.

– Как же ты мог съесть, если даже рта не раскрыл? – спросил слуга.

– А вот смотри, – сказал Чжу Бацзе и опрокинул в рот еще одну чашку.

Тогда работник наполнил еще одну и снова передал ее Чжу Бацзе. Тот, как и в первый раз, опрокинул чашку прямо в рот.

– Да что у тебя, почтенный отец, глотка кирпичом выложена?

Пока Сюаньцзан читал молитву, Чжу Бацзе опорожнил шесть чашек риса. А потом принялся за еду вместе с остальными и запихивал в рот все без разбору.

После трапезы Сюаньцзан поблагодарил хозяев и обратился к ним с такими словами:

– Дозвольте спросить, по какому случаю у вас сегодня было устроено богослужение?

– Оно было устроено в память о том, кто должен скоро умереть.

Услышав это, Чжу Бацзе так и покатился со смеху.

– Ну и шутник же вы, почтенный, – сказал он. – Мы сами кого хотите надуем, а вы собрались нас провести.

– Не то вы говорите, почтенный, – произнес Сунь Укун. – Разве можно устраивать заупокойную службу по живому человеку?

Не отвечая, старцы в свою очередь спросили:

– По дороге сюда вы ничего не видели на берегу?

– Видели, – отвечал Сунь Укун, – каменную плиту с надписью: «Река, Уходящая в небо. Ширина восемьсот ли».

– А храма неподалеку не видели? Он принадлежит князю-оборотню Сокровенное Желание.

– Не видели, – отвечал Сунь Укун. – А что это за князь?

И старцы принялись рассказывать:

– Но раз он посылает вам благодатный дождь и счастливые облака, значит он добрый?