– Всего и не расскажешь, – отвечал Танский монах. – Прежде чем достичь твоей благодатной земли, не знаю, право, сколько пришлось пережить мучений и страданий от разных зверей и дьяволов!

Правитель сразу же велел придворному сановнику, ведавшему кухней, заказать постную трапезу, чтобы накормить гостя.

– Со мной здесь еще трое моих учеников, – робко произнес Танский монах, – они ждут у входа. За угощение благодарю, но принять его не смею. Не могу задерживаться в пути.

Но правитель не стал слушать его и приказал придворным:

– Ступайте живей и пригласите троих уважаемых последователей достопочтенного наставника пожаловать сюда, чтобы разделить с ним трапезу!

Дворцовые служащие бросились выполнять приказание, выбежали из ворот, но на все их расспросы слуги отвечали только: «Нет, не видели никого!» Вдруг кто-то спохватился:

– На постоялом дворе сидят трое монахов, безобразнейших с виду, должно быть, это они и есть?

Дворцовые служащие пошли на постоялый двор и стали спрашивать:

– Кто из приезжих высокочтимые ученики преподобного монаха великого Танского государства, который следует за священными книгами? Наш властитель повелел пригласить их на трапезу.

Чжу Бацзе, который задремал было, при слове «трапеза» встрепенулся, вскочил на ноги и закричал:

– Это мы!

– О Небо! – глянув на него, забормотали служащие. – Это самое настоящее чудище. Да и те двое не лучше.

Но делать нечего. Пришлось вести всех троих ко двору.

Правитель тоже испугался, когда увидел учеников Танского монаха. Но Сюаньцзан поспешил его успокоить и сказал:

– Мои ученики хоть и безобразны на вид, зато сердца у них добрые.

Тогда правитель, превозмогая страх, велел сановнику, ведавшему кухней, отвести монахов в беседку Белого шелка и накормить. Танский монах поблагодарил за милость и, простившись с правителем, отправился вместе с учениками в беседку.

Вскоре туда явился сановник, ведавший кухней, со слугами: они накрыли стол, расставили стулья и подали еду.

В это время из приемной залы вышел правитель и направился во внутренние покои дворца, где находились трое его сыновей. Взглянув на отца, они поняли, что он чем-то испуган, и стали его расспрашивать:

– Отец наш! Почему у тебя такой встревоженный вид?

– Только что к нам пожаловал монах из восточных земель великого Танского государства, который идет поклониться Будде и попросить у него священные книги, – отвечал правитель. – Он предъявил мне свою подорожную, и, прочитав ее, я понял, что он не простого происхождения. Я предложил ему остаться на трапезу, но он отказался, сославшись на то, что у входа во дворец его ждут ученики. Я тотчас же велел их пригласить. Но должен вам сказать, что с виду это сущие дьяволы, к тому же вели они себя весьма неучтиво, даже не совершили полагающихся поклонов.

А надо вам сказать, что сыновья правителя отличались смелостью и воинственным нравом. Выслушав отца, они стали засучивать рукава и сжимать кулаки.

– Не иначе как злые оборотни в человеческом обличье явились сюда с далеких гор, – сказал один из сыновей. – Сейчас мы сходим за оружием и пойдем поглядим на них.

Старший взял огромную палицу, средний – вилы с девятью зубьями, а младший – черную дубину, покрытую лаком. Они храбро вышли из дворца и стали кричать:

– Что за монахи, паломники за священными книгами, объявились здесь? Где они?

В это время поблизости оказались сановник и слуги из кухни, которые, завидев юношей, повалились им в ноги.

– Повелители наши! – сказал сановник. – Они сейчас в беседке Белого шелка вкушают трапезу.

Тут юноши ринулись в беседку и заорали:

– Вы кто, люди или оборотни? Отвечайте, тогда мы пощадим вас!

Танский монах от страха побледнел, выронил плошку с едой и, низко кланяясь, произнес:

– Я – бедный монах из Танского государства, иду за священными книгами. Я человек, а не оборотень.

– Да, ты, пожалуй, еще сойдешь за человека, – сказал один из юношей, – а те трое наверняка оборотни!

Чжу Бацзе продолжал как ни в чем не бывало есть, а Сунь Укун и Шасэн приподнялись со своих мест и сказали:

– Все мы люди. И хотя некрасивы лицом и уродливы телом, зато сердце у нас честное и доброе. Откуда вы появились и как смеете кричать и буянить?

– Да ведь это же сыновья нашего правителя, – сказал один из слуг.

– А почему они с оружием? – спросил Чжу Бацзе, отшвырнув в сторону плошку с едой. – Уж не собираются ли они сразиться с нами?

Тут средний сын шагнул к Чжу Бацзе и, размахивая вилами, приготовился нанести ему удар. Чжу Бацзе расхохотался, вытащил из-за пояса свои вилы, взмахнул ими, и в воздух взметнулись десятки тысяч золотистых лучей. Юноша до того перепугался, что у него обмякли руки и ноги, и он больше не посмел потрясать своим оружием.

Сунь Укун, заметив у старшего юноши палицу в человеческий рост, вытащил из-за уха свой посох с золотыми обручами, помахал им в воздухе, и посох сразу же стал толщиной с плошку, а длиной, пожалуй, два-три чжана. Тогда Великий Мудрец всадил его в землю на глубину примерно три чи и сказал:

– Дарю тебе этот посох!

Тот обрадовался, отбросил в сторону свою палицу и хотел взять посох с золотыми обручами, да не тут-то было. Посох словно врос в землю, и юноша не мог его вытащить, как ни старался.

Между тем младший сын собрался было пустить в ход свою дубину, но Шасэн одним взмахом руки расколол ее, достал свой волшебный посох, покоряющий оборотней, повертел его в воздухе, и посох вдруг засверкал, излучая радужное сияние. Все, кто здесь был, онемели от страха.

Тогда трое сыновей правителя разом совершили низкий поклон и сказали:

– О святые наставники! Мы, неразумные миряне, молим вас явить милость и показать нам свое искусство, а за это мы будем вечно поклоняться вам!

Сунь Укун легко вытащил из земли свой посох и ответил:

– Здесь чересчур тесно, негде развернуться. Вот я сейчас взлечу на воздух и покажу вам один прием, а вы поглядите!

Сунь Укун со свистом перекувырнулся в воздухе, стал обеими ногами на неожиданно появившееся облако, сияющее всеми цветами радуги, и начал проделывать разные штуки со своим посохом; то размахивал им над головой, то вращал вокруг тела, то подбрасывал вверх, то опускал вниз, а потом вдруг куда-то исчез.

Тут Чжу Бацзе не выдержал, на порыве ветра тоже поднялся в воздух и стал проделывать разные трюки со своими волшебными вилами. За ним последовал и Шасэн со своим волшебным посохом, разящим оборотней.

Он то стремительно бросался вперед, то медленно отводил воображаемый удар, то молниеносно поворачивался кругом и поспешно приседал, словно укрываясь от противника.

Все три брата в монашестве, обладающие огромной волшебной силой, являли в небе свое могущество и фехтовальное искусство.

Юноши до того перепугались, что опустились на колени прямо в пыль и грязь. Все старшие и младшие должностные чины, находившиеся в беседке Белого шелка, сам правитель во дворце, военные и штатские сановники, мужчины и женщины, монахи и миряне – словом, все жители города в каждом доме и на каждом дворе держали в руках благовонные свечи, отбивали земные поклоны, молились Будде и совершали жертвенные обряды. Вот как об этом говорится в стихах:

Тем временем ученики Танского монаха спустились на землю, спрятали оружие и предстали перед своим наставником.

А сыновья правителя вернулись во дворец и стали умолять отца, чтобы разрешил им поступить в ученье к трем безобразным монахам.