Вошел ДрокУ. Он нес серебряный таз для омовения рук. Простому воину такая честь недозволена.

Пруг Брендийский вымыл пальцы в тазу. Потом ДрокУ поставил таз перед Андреем.

— Я не согласен с вами, — сказал Андрей Пругу.

— Меньше всего мне нужно твое согласие. Я пригласил тебя не для того, чтобы оправдываться.

— Зачем же тогда?

— Чтобы объяснить то, чего ты не понимаешь. Ты не должен сопротивляться. И не замышляй каких–нибудь фокусов. Потому что эти фокусы приведут к твоей смерти.

ДрокУ поставил на пол таз и хлопнул в ладоши. Слуги убрали со стола и принесли курильницы.

— Я бы мог схитрить, — сказал Андрей, поднимаясь. — Я мог бы притвориться покорным и в тишине планировать, как освободиться от вас. Но мои собственные понятия чести не позволяют мне этого сделать. Вы были правы, говоря, что нам дорога любая жизнь. Убийство и честь несовместимы. Я буду бороться с тобой, Пруг, пока ты не будешь обезврежен.

— Для этого тебе придется меня убить, а убивать ты не хочешь. Так что ты бессилен, господин неба. И твой галактический клан бессилен. Когда мне нужно убить, я убиваю, а ты рассуждаешь. Иди рассуждай, я тебя не боюсь. Ты даже не сможешь отомстить за свою женщину. Я в презрении плюю на тебя. Уходи.

По кают–компании раскатился громкий, утрированный смех Пруга.

— Я провожу его? — спросил ДрокУ.

— Нет, мне надо с тобой поговорить, пускай его отведет КрайЮ.

Пожилой одноглазый горец с седыми косами усов, свисающими на грудь, вывел Андрея в коридор.

Андрей понял, что его ведут в каюту. Это его совсем не устраивало. В каюте он был бы изолирован.

Он сморщился, схватился за руку. Прислонился к стене, изображая крайнюю степень страдания. КрайЮ подтолкнул его в спину и, Андрей издал громкий стон.

— Больно, — сказал он. — Надо к доктору.

— Слизняк, — заметил презрительно горец.

Это было оскорблением. Андрей стоял у стены, полузакрыв глаза. КрайЮ сплюнул, потом подошел к нише, в которой таился экран интеркома, и нажал на кнопку. Поглядел на Андрея не без гордости — Андрей понял его. «Любопытно, — подумал Андрей, — как воины Пруга освоились на корабле. Может, если бы они были тоньше организованы, корабль скорее мог подавить их, изумить, испугать. Воины Пруга восприняли корабль как захваченную крепость. Концепции космоса, вакуума, бездонного пространства были для них абстракциями. И если при нажатии кнопки на экране появлялось лицо вождя — значит, так надо».

Пруг Брендийский сидел за столом, разложив перед собой какие–то бумаги. Рядом стоял ДрокУ. Когда раздался сигнал вызова, он почему–то накрыл эти бумаги лапами.

— Что тебе? — спросил он.

— Господин неба говорит, что ему больно. Он хочет к доктору.

— Пускай идет, — сказал Пруг. — Только смотри за ним. И как только доктор даст ему лекарство, пускай он идет к себе в каюту. Запомни: они должны быть поодиночке.

«Что ж, в отличие от нас, его не обвинишь в легкомыслии», — подумал Андрей.

Андрей не знал, как отделаться от КрайЮ, но тот сам не пошел в кабинет. Медпункт был неприятным местом. Любой доктор — колдун. Чужой доктор — опасный колдун.

— Времени у меня немного, — сказал Андрей. — Я разговаривал с Прутом, и он показался мне серьезным противником.

— Я это понял раньше вас, — проворчал доктор. Перед ним стояла миска с недоеденной похлебкой.

— Уговаривать его и учить гуманизму бесцельно. Но в этот момент экран загудел и включился.

На экране был Пруг Брендийский. Он вновь улыбался. Висячие усы шевелились, как змеи.

— ДрейЮ? — сказал он. — Я хотел проверить, не провел ли ты меня. Ты осторожен и потому опасен.

— Вы для этого меня вызывали?

— Я хотел сказать тебе другое: опасайся ВосеньЮ. Он маленький человек, и ты его напугал. И твоя жизнь ему совсем не нужна. Понимаешь, совсем не нужна. А такие маленькие люди очень опасны. Ты меня понял?

— Понял.

— Тогда лечись. Тебе может пригодиться твоя рука.

И, не переставая смеяться, Пруг Брендийский отключился. А его смех, грудной и глубокий, еще некоторое время звучал в медпункте.

— Это буквально чудовище, — сказал доктор.

— Детище своего времени, своей эпохи. К сожалению, неглуп. Употреби он свои таланты на иное, цены бы ему не было.

— Нелогично, — сказал доктор. — Если он, как вы говорите, детище своей эпохи, то он не мог употребить таланты на другое.

Если «Шквал» идет к Ар–А, то само путешествие займет не много времени. Судя по возможностям корабля, еще два дня. Затем торможение. Два дня — это немного. Желательно за эти дни захватить корабль, что малореально. Археологи уже знают, что случилось, — у них есть связь с Пэ–У. Значит, археологи примут меры.

Андрей строил в воображении картины того, как известия о малой войне распространяются по Галактике. Но в самом деле эти картины были далеки от реальности.

Археологи на Ар–А, ожидая прилета «Шквала» и возвращения Фотия ван Куна, с утра попытались связаться с космодромом Пэ–У, но космодром не отвечал, потому что была взорвана диспетчерская. Они решили, что на планете что–то случилось со связью, и продолжали безуспешно вызывать ее.

Когда утром не вышел на связь «Шквал», то в Галактическом Центре дежурный сообщил об этом в Космофлот, присовокупив свое нелестное мнение о новых гравипередатчиках. Но так как было известно, что «Шквал» благополучно приземлился на Пэ–У, то дежурный по управлению не особенно встревожился и, уходя обедать, попросил вызвать планету. Во время обеда ему сообщили, что планета также не отвечает, и потому он, так и не доев компота, поднялся в центральную обсерваторию, чтобы узнать, какого рода помехи могли возникнуть на линии. Ему сообщили, что из–за взрыва Новой ненадежна связь во всем секторе.

Поняв, что во всем виновата Новая, дежурный все же вызвал два корабля, которые находились в том секторе. Связь с «Титаном» и «Вациусом» — кораблями в том секторе — была нормальной.

Андрею в каюту позвонил доктор. Доктора тоже томило безделье.

— Это безделье кролика, — сказал доктор, печально уткнув длинный нос в экран. — Сейчас откроется дверь и ваш Гаргантюа скажет: «Пожалуйте, будем вас кушать».

— Ничего странного, — ответил Андрей, которому не хотелось шутить, — ритуальное людоедство зафиксировано у некоторых горных племен. Я думаю, вам интересно будет поговорить об этом с нашим консулом Ольсеном. Большой специалист по части обычаев.

— Лучше я останусь необразованным.

— Как Витас?

— По–прежнему. Дайте мне какое–нибудь задание.

— Почему я?

— Не могу объяснить. Законы, по которым стая выбирает вожака, порой необъяснимы. У вас запах лидера.

— Мне нужно выбраться из каюты.

Андрей понял, что застоялся. В нем всегда тикал какой–то бес движения. Он не мог заснуть, не пробежав перед сном несколько километров. Поэтому он начал делать приседания. Когда он опустился на корточки двадцать второй раз, дверь отворилась и вошедший доктор с удивлением воззрился на Андрея сверху.

Андрей вскочил.

— Как вы вышли?

— Они забыли запереть дверь.

— Возвращайтесь к себе.

— А вы?

— Я загляну в отсек связи.

Андрей быстро пошел по коридору. У закругления коридора он замер, прислушиваясь. Потом обернулся. Доктор все еще смотрел вслед. Андрей энергично махнул рукой — уходите!

Андрей никогда не был раньше на «Шквале», но законы расположения помещений на корабле консервативны. Дорогу к сектору связи Андрей мог бы найти с закрытыми глазами. Он не очень опасался кого–нибудь встретить, полагая, что горцы предпочитают не ходить по кораблю без нужды, — все–таки он хоть и завоеванная, но чужая крепость, в которой живут враждебные духи.

Дверь в отсек связи была открыта. Андрей закрыл дверь за собой, включил свет. Потом включил настройку. Над пультом загорелись два зеленых огонька. Теперь надо найти волну и позывные Центра. Когда–то Андрей знал их наизусть, но прошло несколько лет… К тому же они, вернее всего, изменились. Он включил экран–справочник. Время шло…