— Стой! Стой! — Он вскочил на подножку.

От неожиданности никто не понял сперва, что это Гапон.

— Дубинин! — неистово обрадовался Мишка. — Там, на минном заводе!.. Они хотят его немцам сдать!.. Чтоб не взрывать!.. Они уже там!..

— Чего ты городишь?

— Кто они? — тряхнул сержант Гапона.

— Люди какие–то и хромой, что у меня жил… Только он не хромой. Его Седым зовут!.. Он у них главный!

— Сколько их? — Дубинин спрыгнул с машины. — И не трясись.

— Я не боюсь. Это от холода… Пятеро их.

— Не пущу! — выскочила из кабины Надя и вцепилась в рукав мужа.

Дубинин вырвал руку и взглянул на Никишова.

— С собой оружие?

Никишов кивнул.

— У меня тоже. — Валентин достал наган. — Вы же сами дали, помните? А вот еще у меня трофейный парабеллум!

Павел тут же выхватил у него пистолет:

— Их же пятеро! Я с вами!

— Я тоже, — заявил Юра Тихонов.

— Плевать, что их пятеро! — вдруг зачастил Гапон. И умоляюще взглянул на Дубинина. — Ты только дай мне там свой наган на секундочку! Я сам своего квартиранта шлепну! Он узнает!

— Валентин, забирай родных Юры с Павлом и уезжайте на пристань! — вскипел капитан. — И ты, Надя, тоже. Отправляйтесь!

— Мы не поедем, — твердо ответил Валентин. — Мы комсомольцы. Может, нас самих скоро на фронт возьмут!

Дубинин посмотрел на всех:

— Пойдем…

Но безоружного Юру он с собою все–таки не взял, отказался наотрез. А жене коротко сказал:

— За архивами посмотри.

— Я ждать буду. — Она села на подножку машины.

— Ну веди, покажешь, где они пролезли на завод, — кивнул капитан Гапону.

…Еще днем на заборе у проходной было метровыми буквами написано: «Не входить, заминировано!!!» Весть о том, что завод могут с минуты на минуту взорвать, молниеносно облетела жителей, и они опасливо обходили его далеко стороной.

Пустынно было возле завода. Дубинин, быстро следуя за Гапоном, напряженно размышлял: «Искать саперов–подрывников бесполезно. Мало времени — Седой успеет разминировать до одиннадцати. Стрелять в воздух — все равно саперы не покинут свой пост, зато Седой со своей шайкой будет предупрежден… Нет, решение правильное. Надо срочно обезвредить врага!..»

Гапон показал на ограду завода. Здесь, на гребне стены, который вырисовывался контуром более темным, чем небо, была прорезана ножницами колючая проволока. За стеной массивно выделялась труба котельной.

Как бывший сапер, капитан считал, что в котельной должен быть динамит. И замаскированный провод, идущий от подрывников ко многим зарядам на заводе, ту котельную наверняка миновать не может. Значит, искать Седого надо именно там, ведь достаточно ему обнаружить провод, отрезать — и все пропало! Да, саперы, вероятно, начинали именно с котельной…

Дубинин приказал Гапону вернуться к машине.

Безуспешно прорыскав с полчаса в обширном подвале под цехом минных стабилизаторов, Седой мысленно ругнул себя и пришел к тому же выводу, что и Дубинин: котельная!

Дверь котельной была заперта. Включив фонарь, Седой внимательно ее осмотрел и, пройдясь лучом по стене, осветил проем для сброски угля.

— Лезь туда, — приказал он староверу и дал фонарь.

Бородач, испуганно перекрестившись, нырнул вниз.

— Ящики, — послышался его дрожащий голос. — Слушай, а они сейчас всех нас не рванут?!

— Поговори у меня! Успеем!

— Откуда знаешь? — недоверчиво спросил Хрящ.

— Если б не знал, стоял бы я здесь?! Ищи провод, — приказал сверху Седой староверу.

— Стоять!.. Бросай оружие!.. Руки вверх! — Голоса прозвучали почти одновременно, со всех сторон: Дубинина, Никишова, Павла и Валентина.

Банда замерла.

В это время в небе что–то зашипело и вспыхнуло. Висящая на парашютике немецкая ракета осветила весь двор фосфорическим ярким светом. Сразу стало видно всех!

Седой пальнул из пистолета и метнулся за угол цеха.

Загремели выстрелы, заметались фигуры…

Старовер бросился наружу из подвала.

— Назад! — крикнул капитан Гапону и Юрке, перелезающим через ограду, нарушили–таки приказ.

Но те опять не послушались. Спрыгнули, спрятались за котельной. Затем высунули головы.

Павел и Мышь, вцепившись друг в друга, катались по земле.

От трансформаторной будки вдруг отделился Дубинин и, навалившись на Мышь, ударил его рукояткой нагана. Павел отскочил в сторону…

Юра Тихонов, схватив железную скобу, кинулся к Пахану.

Снова выстрелы! Юра закрутился юлой, обхватив руками живот. Капитан рванулся к нему, по ноге неожиданно хлестнуло пулей — он упал и пополз, волоча раненую ногу.

Валентин нажал спуск нагана — Пахан дико заорал. Казалось, кричал не он, рот был раскрыт словно сам по себе. Валентин опустил руку, его затошнило. Тут бы его и уложили: к нему скользнул старовер с ножом. Гапон метнул в него камень, и бородач схватился за плечо… Дубинин выстрелил — старовер странно вздрогнул и продолжал стоять, немного откинувшись назад: его удерживала развилка деревца за спиной.

Рядом с Мишкой брызнула колким цементом стена от пули. Гапон испуганно попятился, споткнулся и скатился в котельную, через проем для сброски угля…

Ракета погасла. Седой бежал по темному цеху, отстреливаясь на ходу от Никишова. Под ногами хрустело стекло. Раскатистое эхо гулко отталкивалось от стен, металось по лестничным клеткам. Седой пропетлял между бетонными колоннами. Проломил стенку из деревянных реек, выросшую на пути, и неожиданно рухнул — словно в пропасть. Его закрутил водяной вихрь, втягивая в огромную цементную трубу. Седой закричал. Никишов подбежал к пролому в перегородке и услышал лишь глухое ворчание воды глубоко внизу. Сержант зажег спичку. Вот оно что: трубы градирни лопнули, вода носилась по кругу, мощно всасываясь в пожирающий ее сток.

Никишов помчался назад, где еще звучала перестрелка…

Вновь взлетела ракета…

Теперь в живых был только один бандит — Хрящ. Последний.

Выстрелы смолкли — Павел и Хрящ попали друг в друга одновременно.

Недвижно лежали в снегу Юрий… Павел… Валентин… Дубинин…

Было почти одиннадцать.

Ровно в одиннадцать саперы, напряженно внимавшие странному короткому бою на заводе и следом наступившей тишине, включили ток. Подходившие к городу цепи немцев залегли при грохоте взрыва и открыли беспорядочную пальбу.

Оставалось немного дней и ночей этого жгучего декабря 1941 года до нашего контрнаступления под Москвой…

Фантастическая повесть

С громким хлопком раскрылся тормозной парашют. Космобот, словно лошадь, которой на всем ходу дали поводья, вздернул серебристый каплевидный нос, заскрежетал колесами по посадочной дорожке и остановился.

К космоботу неторопливо подполз огромный трайлер, присосался к люку под днищем ребристым рукавом эскалатора. Началась разгрузка.

Подали трап к носовой части корабля, и там, где только что, казалось, был сплошной металл, открылась дверь пассажирского салона. Люди торопливо ступали на трап, на секунду останавливались, чтобы вздохнуть полной грудью и убедиться, что они наконец–то совершили посадку, и быстро сбегали вниз по ступенькам. Оказавшись на земле, они начинали безудержно улыбаться, притоптывать, словно испытывая прочность бетонного аэродрома, оживленно переговариваться, хотя совсем недавно казалось, что две недели полета исчерпали все возможные темы для разговоров друг с другом.

Молоденькая дежурная в голубом летном комбинезоне терпеливо стояла в тени под крылом космобота и ждала, когда все пассажиры сойдут вниз.

— Зиночка, порядок! — высунувшись из салона, махнула ей рукой стюардесса.

Раздалось легкое шипение, и крыло начало складываться, втягиваясь в свое сигаровидное основание.

— Добро пожаловать на Анторг, — певуче произнесла оказавшаяся на солнце дежурная и улыбнулась.

Восторженные от свежего, живого воздуха, упоительно синего неба над головой, настоящей травы, просунувшей озорные зеленые язычки в щели меж бетонных плит, пассажиры зааплодировали. Девушка смутилась, порозовела, отчего на ее лице еще заметнее выступили веснушки, с которыми не могла справиться никакая косметика и из–за которых она вынуждена была прятаться от солнца. Призвав на помощь все свое самообладание, она скороговоркой докончила приготовленную речь: