Лицо инспектора сразу омрачилось.

— Нет, ничего! — ответил он недовольно. — Абсолютно ничего… Мы просто топчемся на месте

— Плохо! — помимо воли вырвалось у Зарко.

Инспектор усмехнулся:

— Да, неважно. Поэтому и вы не должны ослаблять свою бдительность… Внимательно наблюдайте за улицей — может, что–нибудь откроете.

— В нас будьте уверены! — с жаром ответил Зарко.

Но на следующее утро он понял, что его пылкие слова не стоили и ломаного гроша, так как на посту он застал лишь одного Филиппа.

— С кем ты должен дежурить? — сердито сверкая глазами, спросил Зарко.

— С Андрейко…

— А почему он не пришел?

— Почем я знаю! — обиженно ответил Филипп. — Не могу же я бросить пост и идти разыскивать его…

— Хорошо, узнаем, в чем там дело, пионерская организация разберется… — проворчал Зарко.

Минут через десять он увидел на улице Мишо, своего младшего брата. Подозвав его, Зарко велел ему сейчас же разыскать Андрейко. Мишо был рад помочь и бегом отправился исполнять поручение. Но возвратился один, и вид у него был невеселый.

— Андрейко сказал, что не может прийти! — сообщил мальчуган, морща свой маленький носик. — Говорит, что сейчас занят…

— Чем это он занят?

— Чечевицу чистит… Говорит, что мать заставила…

— Заставила! — возмутился Зарко. — Да сколько времени ее чистить–то! Чечевицу!

— А–а–а, чечевицу очень трудно чистить, — возразил Мишо, которому не раз поручали это серьезное дело. — И рис тоже трудно чистить… Легче всего фасоль, потому что фасолины куда крупнее…

— Да замолчи ты! — прикрикнул на него Зарко. — Больше он ничего не сказал?

— Сказал, что придет после обеда…

Андрейко действительно явился после обеда, чтобы отдежурить во вторую смену. Но вид у него был такой недовольный, такой кислый, что Зарко чуть было не прогнал его. Рассеянным и вялым показался ему на этот раз и Чочко. День был еще более жарким и душным, чем вчера. Над крышами еще тяжелее нависло дрожащее марево. И Зарко был уверен, что если он уйдет, оставив Филиппа и Андрейко одних, то потом не найдет на посту ни того ни другого. Уж Андрейко–то наверняка сбежит… Поэтому он решил не отлучаться до конца смены. На этот раз разговор как–то не клеился, мальчики зевали и смотрели в щель забора без всякого интереса…

— Только время зря теряем! — проворчал Андрейко. — На улице ни души…

— Смотрите–ка, время он теряет зря! — нахохлился Зарко. — А что бы ты сейчас делал? Спал бы небось, и больше ничего!..

— Ха! Сказал тоже!.. Да я бы в бассейн сходил! — сказал Андрейко. — Там сейчас прыжки…

— Какие прыжки? — спросил Чочко, зевая в обе ладони.

— Да с трамплина!

— Подумаешь! — прикинулся равнодушным Чочко, хотя и ему очень хотелось купаться. — Пусть себе прыгают, если им делать нечего…

Все опять приумолкли. Стало совсем душно, как перед грозой. Не чувствовалось ни малейшего ветерка, листья, скованные зноем, висели неподвижно. Мальчики почти не разговаривали, лишь изредка кто–нибудь вяло ронял слова и, тяжело отдуваясь, тщетно искал более надежной тени. Наконец, часам к пяти, Андрейко не выдержал.

— Слышь, Зарко, чего и мне тут париться? Отпустил бы ты меня, по крайней мерс…

— Отпустить тебя? — возмутился Зарко. — Да ведь сегодня твоя очередь!

— Знаю, что моя… Но ты же здесь? Я ведь вижу, что ты так и так останешься до конца. Зачем нам втроем тут сидеть, когда только двое нужны? Дай хоть я выкупаюсь…

Зарко ответил не сразу.

— И не стыдно тебе? Не стыдно? — смерил он его гневным взглядом.

— А почему мне должно быть стыдно?

— Ты пионер?

— Да. Ну и что ж такого? Это совсем другое дело!

— Какое это другое? — повысил тон Зарко. — Пропал мальчик, к нам обращаются за помощью… Сама милиция просит помочь. Если в таком деле не поможешь, то когда ж еще? Тут–то и видно, кто настоящий пионер, а кто фальшивый…

— Это я — то фальшивый? — вскричал Андрейко. — Сам ты фальшивый! Подумаешь — задрал нос! Ходит, глазеет по сторонам, как индюк!

— Кто — я?! — вскипел Зарко. — Да я тут с утра до вечера, не как вы!

— Потому что ты воображала — и больше ничего! — горячился Андрейко. — Фальшивым еще обзывает! — хмуро прибавил он. — Индюк такой!.. Я не только пионер, я отличник…

Зарко стоял весь красный от охватившего его глубокого возмущения. Мало того, что не интересуется делом, мало того, что не является вовремя на дежурство и хочет бросить пост, он еще имеет нахальство других обвинять!

— А ну уходи! — крикнул он. — Проваливай, чего стоишь!

— Кто — ты, что ли, меня гонишь? — ехидно спросил Андрейко.

— Да, я!

— А кто ты такой?.. Кто это тебя назначил?..

Зарко на мгновение смешался. Да, его действительно никто никем не назначал, он как–то сам провозгласил себя командиром.

— Я тут за все отвечаю! — сказал Зарко, немного понизив голос. — Я встречаюсь с инспектором, я ему обо всем докладываю! А раз я ему докладываю, стало быть, я должен знать…

— Бандит! — прохрипел вдруг каким–то не своим голосом Чочко.

Оба спорщика вздрогнули и мгновение стояли неподвижно, точно окаменели. И внезапно этот дощатый забор, прильнув к которому Чочко смотрел во все глаза на улицу, властно притянул их к себе, притянул с такой силой, словно то был огромный магнит, от которого их уже ничто не могло оторвать.

На улице действительно стоял бандит. Затеяв ссору, они не заметили его появления и, чего доброго, могли бы прозевать его. А бандит, как бы желая помочь им исправить такую непростительную оплошность, стоял в своих желтых ботинках прямо против них под одним из высаженных по обеим сторонам улицы молодых деревцев, бросавших короткие круглые тени.

Зарко оглядел его острым нетерпеливым взглядом. Это был еще молодой человек с самым обыкновенным лицом — не красивым и не безобразным, не симпатичным и не отталкивающим. Бросались в глаза лишь его желтые ботинки. Кроме них, он не был ничем приметен. Серые брюки, синяя расстегнутая рубашка, белый чесучовый пиджак. Волосы у него были каштановые и прямые, лицо совсем обыкновенное, покрытое легким загаром. Только взгляд его показался Зарко несколько странным — каким–то беспокойным, нетерпеливым. Молодой человек стоял не шевелясь в тени дерева и, казалось, не замечал ничего, что происходило вокруг.

— Он? — спросил Зарко с замиранием сердца.

— Он! — так же тихо и сдавленно ответил Чочко.

— Ты уверен?

— Абсолютно! Будь он даже в черных ботинках, я бы его все равно узнал!

После его слов воцарилось молчание. Зарко продолжал внимательно изучать незнакомца. Нужно было запомнить все до самых незначительных подробностей.

— Ты, Чочко, пойдешь за ним! — проговорил он наконец. — А я буду идти по другому тротуару.

— А я? — упавшим голосом проговорил Андрейко.

— Ты должен убраться отсюда!

— А вот и не уберусь!

— Нет, уберешься! Проваливай! — твердо и безжалостно сказал Зарко.

Но он тут же забыл об Андрейко и снова жадно уставился на бандита. Однако тот не спешил уходить. Он по–прежнему стоял в тени деревца и время от времени поглядывал в ту сторону, где находился дом Пиронковых. Так прошло пять минут, потом еще пять. Незнакомец только раз взглянул на часы, но Зарко заметил, что лицо его при этом помрачнело.

Прошло еще минут десять — человек в желтых ботинках все еще был тут, он даже не шевельнулся. У мальчиков уже заболели спины, а глаза начали слезиться от напряжения. Наконец незнакомец посмотрел еще раз на часы и не спеша направился к перекрестку, где находилось здание почты. Не теряя ни секунды, вслед за ним в тот же миг двинулись Зарко и Чочко. А за ними нерешительно, с виноватым видом поплелся Андрейко.

— Ты куда? — обернулся Зарко. — Ведь тебе же человеческим языком сказано!

— Я, буду только… издалека… — пролепетал Андрейко.

— Отвечать будешь за это… Так и знай!

Но они не могли терять даром время — бандит уходил. Предстояло самое трудное — выследить его до конца. Чочко пошел следом за ним, а Зарко, держась почти вровень с бандитом, зашагал по другому тротуару. Дойдя до угла, человек в желтых ботинках обернулся и обвел взглядом почти всю улицу, но ни на секунду не остановил его на мальчиках. У Зарко радостно подскочило сердце. Значит, он не обращает на них никакого внимания. Это им на руку — легче будет вести слежку!