— Товарищ начальник… — начал как–то нерешительно столяр.

— Знаю, знаю! — весело улыбнулся лейтенант. — У вас пропал ребенок…

— Он здесь? — обрадованно встрепенулась мать.

— Нет, его здесь нет… Но не беспокойтесь, разыщем… Столяр смотрел на него с из>млением.

— А откуда вы знаете?

— Что именно?

Ну, что у нас пропал сынишка…

— Об этом совсем не трудно догадаться, — все так же улыбаясь, ответил лейтенант. — У всех родителей, потерявших детей, точно такой же вид, как у вас… Но вы не беспокойтесь, присаживайтесь…

Столяр и его жена в смущении опустились на жесткие стулья. Зарко же, продолжая стоять, смотрел немигающим взглядом на симпатичного лейтенанта. Такого занятного и веселого офицера милиции он видел в первый раз. Лейтенант сел на свой стул и снова обратился к родителям.

— А теперь посмотрим, угадали мы или нет, — произнес он медленно. — Пропавший ребенок — мальчик, не так ли?.. Лет пяти–шести… Невысок для своих лет, со светлыми глазами, веселый и озорной… Так ведь, гражданка?..

— Значит, вы его знаете? — спросила, обрадовавшись, мать.

— Нет, я просто догадался, — скромно ответил лейтенант.

— Каким образом? — спросил озадаченный столяр.

— Да и вы бы на моем месте тоже догадались… Обычно исчезают мальчики, и как раз в этом возрасте… А что касается его внешности, то ведь должен же он походить на кого–нибудь из вас.

Зарко окинул лейтенанта восторженным взглядом. Действительно, все это так просто!

— А теперь будьте любезны сказать, как зовут вашего сына, и дать ваш адрес, — серьезно проговорил офицер. — Я должен иметь точные данные…

Старательно записав эти сведения, он снова обратился к посетителям:

— Васко знает свой адрес?

— А как же! — чуть ли не с обидой ответил отец. — Он даже читать умеет…

— Это хорошо… А во что он был одет?

— На нем были синие короткие штанишки и белая рубашонка, — ответила мать.

— Ну, а теперь расскажите, как это случилось… Как это он вдруг исчез?

Елена Пиронкова горько вздохнула и принялась (в который уже раз!) излагать эту печальною историю. Когда она окончила свой рассказ, вид у лейтенанта был уже довольно–таки серьезный.

— Интересно, — пробормотал он. — А пропадал он когда–нибудь раньше?

— Ни разу! — воскликнула мать. — Он у нас такой послушный…

Лейтенант взял листок с данными и молча вышел из комнаты. Когда он возвратился, лицо его было, как и прежде, спокойным, но он уже не шутил…

— Вам придется немного подождать, — сказал он. — Сейчас мы наведем справки… — И, поймав испуганный взгляд матери, поспешил прибавить: — Не бойтесь, нет ничего страшного… Сколько детей ни терялось до сих пор — всех находили…

— А я вот все думаю, не случилось с ним чего–нибудь? — вздохнула мать.

— Что же с ним может случиться?

— Да всякое… мало ли трамваев… автомобилей…

— Нет, ничего такого не отмечено… — уверенно сказал лейтенант. — По крайней мере, в нашем районе… — Он посмотрел задумчиво на журнал с кроссвордом, закрыл его и добавил шутливым тоном: — В детстве я тоже один раз исчез… Какой–то цирк проезжал тогда, ну, и я увязался за ним… Дело было утром, а я только вечером спохватился, что нужно возвращаться домой… Стою и думаю: как же мне быть теперь? Ни дорогу не запомнил, ни улицы не знаю… Подумал, подумал — и в рев… Нашелся какой–то добрый человек, взял меня за руку и отвел прямо домой… — Лейтенант рассмеялся и добавил: — Здорово же мне влетело от отца… А до этого он, хотя и был простым рабочим, пальцем меня ни разу не тронул…

В эту минуту пронзительно и как–то настойчиво зазвонил телефон, лейтенант взял трубку. Некоторое время он слушал, что ему говорили, потом спокойно сказал:

— Хорошо… Держи меня в курсе дела… — А затем, повернувшись лицом к посетителям, добавил тем же тоном: — Мальчика еще не нашли… Но не тревожьтесь, до настоящей минуты в городе не отмечено ни одного несчастного случая с ребенком…

Родители переглянулись в отчаянии.

— Лучше всего вам возвратиться домой! — продолжал лейтенант. — Ведь довольно часто заблудившихся детей приводят родителям случайные прохожие… Ну а коли ребенок будет нами обнаружен, я вас сейчас же извещу…

— Так будет лучше всего, — горько улыбнулась мать.

Немного погодя все трое были опять на улице. Когда Зарко увидел, какое отчаяние написано на лицах дяди и тетки, у него сжалось сердце. Впервые за этот день он ощутил какую–то неясную, смутную тревогу, как бы предчувствие большого несчастья.

Инспектор уголовного розыска Илия Табаков, находясь в превосходном настроении, расхаживал по своей комнате в пижаме и шлепанцах на босу ногу. Не спеша он укладывал в чемодан последние вещи — всякие необходимые мелочи: прибор для бритья, зубную щетку, завернутую в станиоль баночку крема от солнечных ожогов. Его семилетний сын Наско с восхищением смотрел на отца и засыпал его вопросами:

— Пап, а удочку ты положил?

— Будь спокоен, положил, — ответил рассеянно отец.

— Значит, будем удить рыбу…

— Да, будем…

— И я тоже буду?..

— А как же, разве можно без тебя?

Наско зажмурился от удовольствия. Удить–то он, значит, будет. Только вот поймает ли что–нибудь?

— А как, поймаю ли я что–нибудь? — спросил он.

— Ну, это уж зависит… — улыбнулся отец.

— От чего зависит?

Инспектор обернулся и ласково потрепал сынишку по щеке:

— Зависит от того, будешь ли ты послушным…

— Глупости! — выпалил сердито Наско.

— Что? — вскинул брови удивленный отец.

— Я сказал — глупости…

Инспектор остановился посреди комнаты. Лицо его вдруг сделалось серьезным, в светлых глазах пропал веселый блеск.

— Послушай, друг мой, разве так говорят с отцом? — медленно произнес он.

Наско немного смутился — он очень хорошо знал это отцовское выражение лица. Но, набравшись смелости, все же неохотно промямлил:

— Ну а с ребенком разве так разговаривают?

— А что я сказал? — все так же строго спросил инспектор.

— Да про рыбу… Не такой уж я дурак… Откуда какая–то там рыба в воде может знать, слушался я или нет?

Невольная улыбка тронула губы инспектора. Чтобы скрыть ее, он повернулся спиной и отошел к окну. Когда немного погодя он взглянул на сына, лицо его было снова строгим и серьезным.

— Насчет этого ты прав, — сказал он. — Но если будешь разговаривать таким тоном, то не поедешь с нами на море, так и знай…

Наско, оторопев, застыл на месте. Два дня тому назад отец взял отпуск — впервые за два года, — и сегодня вечером они всей семьей уезжали на море. А что, если его и в самом деле оставят тут с бабушкой? На его счастье, в эту минуту отворилась дверь и в комнату вошла мать. Ее красивые темные глаза радостно блестели в ожидании предстоящей поездки.

— Надо будет купить темные очки, — сказала она еще в дверях. — Тебе и Наско…

— Для меня–то это дело нехитрое, — ответил отец. — А вот найдется ли маленький номер для Наско, не знаю…

Мальчик успокоился. Раз ему собираются покупать очки, значит, его возьмут с собой на море. В этот самый миг зазвонил телефон. Не подозревая ничего, инспектор взял трубку… Внезапно его лицо омрачилось, взор потух.

— Да, да, хорошо! — сказал он. — Явлюсь сейчас же…

Инспектор положил трубку, глубоко вздохнул и сказал упавшим голосом:

— Меня вызывают в управление… Лично к генералу…

Молодая женщина застыла с открытым ртом, глаза ее выразили испуг. Инспектор смущенно улыбнулся и погладил ее по щеке.

— Подожди, еще ничего не известно…

— Но они не имеют права! — воскликнула она с раздражением. — Ведь ты не брал отпуск два года!

— Ну, хватит об этом. Точка, — строго проговорил инспектор.

Четверть часа спустя он уже торопливо шагал по улице. Инспектор был высок и худощав. Всегда очень хорошо и опрятно одетый, он и сейчас, несмотря на жаркий, погожий день, был в рубашке с галстуком. Его походка, бодрая и энергичная, сразу обличала человека, который ведет строгий образ жизни. Худощавое лицо — почти совсем без морщин — было спокойно, и только слегка тронутые сединой виски говорили о том, что его жизнь была далеко не безмятежной. Он вежливо кивнул дежурному милиционеру в ответ на его приветствие и начал подниматься по лестнице. Перед кабинетом генерала Табаков невольно оглядел свои слегка запылившиеся ботинки, ощупал узел галстука и, постучавшись, вошел. Секретарша подняла голову и как–то смущенно взглянула на него.