Бэйр покачал головой:

— У моего па глаза желтые, а у меня серые, как у мамы.

Араван рассмеялся:

— Ты прав, Бэйр, у тебя мамины глаза, хотя ты не вполне унаследовал их серебристый блеск. И знаешь, лично я бы не назвал глаза Уруса желтыми, они скорее цвета янтаря.

— Янтаря, — повторил Бэйр, вслушиваясь в звучание нового для него слова и оглядываясь в поисках отца.

Некоторое время они сидели молча, а затем Бэйр спросил:

— А что стало с серебряным мечом?

Араван развел руками:

— Он украден. Но если я найду желтоглазого, то, я уверен, найду и меч.

— Я помогу тебе.

Араван обхватил Бэйра за плечи и прижал к себе:

— О мой маленький элар, я занят его поисками уже много тысяч лет и…

— Мне безразлично, сколько времени на это потребуется, — упрямо возразил ребенок, — я сказал, что буду помогать, и я буду помогать.

Как раз в этот момент Урус вышел из зарослей на открытое место, и Бэйр, вскочив на ноги, бросился к нему с криком:

— Па, па, я помогу Аравану найти человека с желтыми глазами и вернуть серебряный меч!

Урус помрачнел и бросил взгляд на Риату, у которой кровь отхлынула от лица. Он поднял сына на руки, улыбнулся через силу и сказал:

— А ты не слишком ли молод для того, чтобы участвовать в таких поисках?

— Нет, па. И я уже обещал.

ЛЕТО 5Э1003

(шесть лет тому назад)

Стада облаков с севера предвещали ураганный ветер, однако Кутсен Йонг, богоподобный император, соблаговолил самолично посетить порт и доки, дабы увидеть собственными глазами, что сделано его военачальниками. Теперь, а он был уже двадцатилетним мужчиной, его носили в задрапированных шелком золотых носилках, которые опирались на плечи здоровенных рабов; носилки окружала многочисленная дворцовая стража, беспрестанно рыскавшая глазами по сторонам в поисках опасности и державшая наготове сабли, копья и луки. Позади на носилках меньшего размера восседала первая служанка Масула Йонгза Ванга в усыпанном драгоценными камнями колпаке конической формы. Следующим в задрапированных наглухо носилках несли человека с желтыми глазами, которые неотрывно и с ненавистью смотрели на покачивающийся перед ним паланкин жрицы. Далее в церемониальном строю следовали знатные придворные и служители, среди которых был и однорукий мужчина, служивший еще прежнему императору. По всему пути следования процессии люди, дрожа, падали на землю, прижимаясь лбами к булыжникам, страшась поднять глаза, поскольку никто из них не заслуживал чести видеть Могучего Дракона во всем сиянии славы.

Наконец процессия вступила на причал, откуда была хорошо видна армада стоящих на рейде кораблей, экипажи которых были полностью укомплектованы воинами Кутсен Йонга, готовыми в любой момент отплыть к берегам страны Риодо, давнего врага Моко, а также и Джинга.

Носилки с императором донесли до главной пристани и опустили на землю, установив на шесть откидных ножек.

Император сошел на расстеленный на каменной мостовой ковер, красный, украшенный золотым шитьем, с изображением двух драконов. Первая служанка и королевский наставник сошли с носилок и подошли к боковой бахроме ковра. Кутсен Йонг разглядывал проплывающие по небу на юг облака, а затем перевел внимательный взгляд на волны, катящиеся по поверхности моря и разбивающиеся о причал. Наконец, обратясь к коленопреклоненному жрецу Джинга, он изрек:

— Желаю знать, что сулит этот день.

Жрецы, среди которых была и прелестная девочка, уже почти девушка, принесли клетку с белыми голубями.

— Мой господин, — свистящим шепотом произнес Идрал, — сегодня ни один голубь не даст правдивого предсказания о том, готовы ли твои воины идти завоевывать могучую империю.

Жрецы растерялись, а Кутсен Йонг склонил голову в знак согласия и спросил:

— Так что же ты предлагаешь, господин Идрал? Взять вместо голубя орла? Может быть, тигра? Или кого–то другого?

— Девушку. Девственницу,— ответил Идрал.

Кутсен Йонг кивнул и указал на девочку, держащую клетку с голубями:

— Это то, что нужно.

Жрецы в ужасе замерли на месте, но по знаку Идрала четверо солдат дворцовой стражи выступили вперед. Клетка, выбитая из рук девочки, упала на ковер и покатилась — голуби беспомощно трепыхались в ней, — солдаты, бросив девочку на камни пристани, сорвали с нее одежду и крепко держали за руки и ноги; девочка смотрела вокруг широко раскрытыми от ужаса глазами.

Кутсен Йонг жестом подозвал съежившегося от страха верховного жреца:

— За работу, старик, мне нужно знать предсказание.

Истошные крики девочки, казалось, заполнили все вокруг, когда жрец, орудуя длинным кривым ножом, стал извлекать из ее тела внутренности; у некоторых, стоящих рядом, началась рвота. Все то время, пока жрец потрошил несчастную, по лицу Идрала было разлито выражение экстаза.

Наконец девочка затихла, и лишь плеск и шум волн, завывание ветра да хлопанье крыльев испуганных голубей слышались на пристани.

Бросая тревожные взгляды на императора, жрецы изучали внутренности и, коротко посовещавшись, согласно объявили:

— Великие победы ждут впереди.

После они бросили тело девочки в воды Джингарианского моря, которые сразу окрасились розовым, а волны отлива понесли тело девочки в море, и оно скоро пропало из виду; ее невинные невидимые глаза уже смотрели сверху на спокойные теперь лица мясников в жреческом облачении. Могущественному флоту был дан сигнал. Подобные лепесткам распускающихся цветов, поднялись на траверсах и наполнились северным ветром треугольные паруса, и на бурных волнах отлива корабли начали строиться в походный порядок, чтобы направиться в страну Риодо, в победе над которой теперь все были уверены.

Однорукий служитель, который прежде был рыбаком, качал головой, но не произнес ни слова, потому что не хотел, чтобы его голову постигла участь левой руки, а иметь дело с императором было бы намного хуже, чем с любой шайю, — уж в этом–то он был уверен.

За неделю до этого на острове Риодо Золотые Драконы и Красные Тигры временно прекратили распри, ибо их ушей достигла молва о том, что могучий флот стоит в гавани Джанйонга и несметное войско только ждет сигнала к отплытию.

После получения такого сообщения все последующие дни были заполнены кипучей работой: оперялись стрелы, точились мечи и сабли, полировались панцири и доспехи, проверялось здоровье и пригодность лошадей — в общем, шла активная подготовка к тому, чтобы сбросить неотесанных вторженцев в море, для чего все способные держать в руках оружие собирались на западных берегах, поскольку нападение ожидалось именно оттуда.

На пятый день сквозь густой проливной дождь, усиленный бешеными порывами ветра, они увидели на горизонте первый парус.

— Ши! — закричали пронзительным голосом Золотые Драконы.

— Хакай! — отозвались громоподобным рыком Красные Тигры.

Они поднялись на высокие дюны и стояли готовые незамедлительно броситься туда, куда пристанут корабли Джинга.

А затем паруса закрыли весь горизонт, и голоса стихли при виде столь ужасающего зрелища. Воины стояли молча, сжав в руках оружие, готовые драться до конца, понимая, что победить они не смогут.

Но к их везению, ветер, как будто по заказу, задул с бешеной силой, раздался пронзительный, леденящий душу вой, с неба хлынули потоки дождя, а поверхность моря вздыбилась огромными, бешено несущимися волнами. И вражеский флот исчез за огромной стеной воды, поднятой взбесившейся стихией.

Кутсен Йонг сидел на троне, перед ним толпились придворные и свита. Вдруг в тронный зал широкими шагами вошел посланец. Бросившись на колени и прильнув лбом к мраморным плитам пола, он ждал позволения заговорить, а когда оно наконец было дано, произнес:

— Господин мой, я принес плохую новость: наш флот уничтожен ужасным тайфуном. Никто не спасся, все погибли, в том числе и ваш отец, великий полководец Холаи Чанг.