— Давай! — закричал дракон. — Не медли!

И Бэйр метнул кристалл и его черное древко, скрепленные друг с другом звездным серебром, туда, в огромное ничто. Копье, вертясь, летело вниз, подобное соломинке на фоне чудовищного кратера…

БУУУМ!

Оглушительный удар грома всколыхнул и воду, и воздух, швырнул вверх ошметки водорослей, остовы погибших кораблей и дракона с живой ношей в цепких когтях.

А затем огромная круговая волна ринулась прочь от центра, стихая и опадая по мере удаления от него, но ее силы хватило на то, чтобы едва не перевернуть «Эройен», находившийся примерно в четырехстах милях от водоворота.

Но ничто пропало, Великая Бездна захлопнулась, хотя морская вода все еще продолжала крутиться, таская погибшие корабли, судьбу которых теперь разделила и «Шлюшка». От каменного острова, еще недавно возвышавшегося на этом месте, не осталось и следа. Пещера с кристаллическим сводом исчезла вместе с Гифоном, сраженным Рассветным мечом, и Идралом, принявшим облик дикого животного.

Волна за волной бежали по поверхности моря, но каждая последующая волна была слабее предыдущей, не говоря уже о той, первой, что едва не опрокинула «Эройен». Благодаря стараниям Длинного Тома корабль оставался управляемым; он развернулся и стал носом к волне, так что валы, набегая, лишь задирали нос судна, а затем, бросив его в провал, поднимали на спину следующей волны. С наступлением вечера море утихомирилось, сила и высота волн уменьшились, а промежутки между ними стали более широкими, и, хотя Длинный Том не ожидал появления «Шлюшки» с Араваном и Бэйром в течение нескольких ближайших дней, все–таки по его приказанию сигнальные огни зажигались еженощно, несмотря на то, что висевшая низко над восточным горизонтом луна, прошедшая уже вторую четверть, довольно ярко освещала морскую гладь. Том хотел быть совершенно уверенным, что капитан и его молодой спутник не пройдут мимо «Эройена», если, конечно, они остались живы после неведомой катастрофы, приключившейся на Великом Водовороте.

Корабль медленно разворачивался на восток, Ник с лотлинем и грузом в руках кричал рулевому, что вода чистая от водорослей. И вдруг впередсмотрящий закричал:

— Силы небесные, посмотрите на луну!

Том повернулся и поднял голову, но огромный силуэт проскользнул уже по видимой части серебряного диска и пропал, а затем раздался свист рассекаемого воздуха, какой бывает при взмахах гигантских крыльев, и, спустившись с неба к самой воде, прямо на них двинулось огромное чудовище…

Не обращая ни малейшего внимания на крики вахтенных и панику среди людей на палубе, Раудшерскал, разразившись громоподобным хохотом, высадил Аравана и Бэйра на борт «Эройена», после чего, взмыв ввысь, скрылся из виду.

МАРТ–ИЮНЬ 5Э1010

(настоящее время)

Подгоняемый ветром, дующим в корму, «Эройен» спешил под всеми парусами на юго–восток, а Араван, Бэйр, Длинный Том и Ник стояли в капитанской каюте, склонившись над картой, на которой Араван прокладывал курс. Нодди в очередной раз принес чай. На его лице застыло какое–то неоднозначное выражение, появившееся в тот момент, когда дракон, спустившийся с небес, опустил на палубу Аравана с Бэйром.

— Вы и вправду хотите вести корабль через Серебряные проливы? — спросил Ник, глядя на прочерченную на карте линию маршрута.

— Да,— ответил Араван,— ведь это самый быстрый путь, и нам надо спешить обратно, на помощь Верховному правителю.

— На помощь в чем? — спросил Ник.

— Огромная армия движется с Востока на Запад, Ник, и с ними вместе движется дракон.

— О боги, опять дракон?! — воскликнул Нодди.

— Да, Нодди. На этот раз Эбонскайт. И дело не только в нем, есть еще кистанские пираты, которые также рвутся в бой, есть Кулаки Ракка с юга, и я предчувствую, что они также готовятся к вторжению в Северный Митгар. Война пришла на Запад, и нам необходимо как можно быстрее возвращаться.

— Но, капитан, — сказал Ник, — как нам сражаться с драконом?

— Я не знаю, что мы сможем предпринять против драконов, но я знаю, что мы можем сорвать планы пиратов, — ответил Араван, — если, конечно, уже не слишком поздно.

Длинный Том сжал кулаки:

— О, теперь–то мы пустим на дно этих проклятых разбойников! Без вопросов, именно так оно и будет!

Нодди разволновался.

— Я слышал, что Серебряные проливы — гиблое место, — взволнованно начал он. — И погода там не балует: холод сильнее, чем в более низких широтах. Помните тот жуткий шторм с пургой, через который мы пробирались на пути сюда? Капитан, почему же мы возвращаемся тем же путем? Мне кажется, есть более короткий путь, чем через Серебряные проливы.

Араван согласно закивал:

— Короче по расстоянию, Нодди, но дольше по времени. Идя через проливы, мы пойдем под попутным ветром, в то время как, огибая Мыс Бурь, мы сразу же попадем в объятия штормовых ветров. Отсюда вывод: то, что кажется короче, на самом деле получается дольше, если принимать в расчет неизбежное маневрирование и активную работу с парусами.

— Руалла,— пробормотал Бэйр.

— Она самая, Руалла, — подтвердил Араван.

День за днем они плыли на юго–восток, подгоняемые ровным, с редкими порывами попутным ветром. С каждым днем солнце всходило все позже, а садилось все раньше, поскольку до наступления лета — самого холодного времени года в южном полушарии — оставались считанные дни, а в середине этого сезона здесь наступает пора, когда солнце вообще не вылезает из–за горизонта. И они плыли по этим штормовым водам, и все молились, чтобы на этот раз им удалось миновать встречи со штормом и пургой, в особенности при прохождении узких мест. И чем ближе подходили они к полярному континенту, тем более жестокой становилась погода. «Эройен» шел то сквозь снег, то сквозь дождь со снегом, сильный порывистый ветер, завывая, дул то в корму, то навстречу, то вдруг начинал порывисто налетать сбоку. Небо было почти постоянно затянуто грозовыми тучами.

И все–таки жизнь на корабле шла своим чередом. Не обращая большого внимания ни на бортовую, ни на килевую качку, свободные от вахты матросы играли в кости и карты, временами затягивали песни, а Толстяк Джим аккомпанировал певцам на своем видавшем виды концертино. Араван с Бэйром, когда они не были заняты управлением корабля, измерением пройденного пути или другими делами, часто вели долгие разговоры. Однажды во время ужина в капитанской каюте Бэйр вдруг сказал:

— Ты знаешь, дядя, я все время вспоминаю наш разговор, который мы вели примерно год назад, когда плыли в Бхарак.

Араван озадаченно поднял бровь:

— Мы говорили о многом во время того путешествия, элар.

— Я имею в виду наш разговор о богах, о внутренних силах, о природе мира, о роли случайностей, о причинах, об обстоятельствах.

Араван кивнул и поднес к губам кружку с чаем.

Бэйр, взяв с тарелки ломоть хлеба, начал собирать им подливку с тарелки, время от времени отправляя в рот пропитанные соусом куски. Араван ждал, пока Бэйр закончит с подливкой, прожует хлеб и снова заговорит.

— Тогда, если помнишь, — начал Бэйр, обтерев губы, — я спрашивал тебя: разве Адон и Эльвидд, Гарлон, Фирра, Раес, Теонор и другие, в том числе и Гифон, и Брелл, и Наксо, и Ордо, — разве они не боги? А ты ответил: «Возможно», а потом сказал, что Адон не называет себя богом, и добавил, что и им управляет судьба.

Корабль качало, задирая то нос, то корму, и Бэйр ухватил свою чашку с чаем, которая заскользила по поверхности стола, затем, глядя в лицо Аравану, сказал:

— Очевидно, те, кого мы называем богами, не что иное, как существа, обладающие огромной силой, но то, что этого так называемого бога можно убить, тоже истинная правда.

Араван развел руками:

— Возможно, это так, элар, однако учти и то, что никому не известно, кто сделал Рассветный меч. Любому из богов наверняка под силу создать некое божественное оружие, чтобы убить другого бога.