А когда поспешно явился Холаи Чанг, желтоглазый заговорил:

— Я — Идрал, и я прибыл для того, чтобы обучать этого повелителя искусству волшебства. — Он говорил глухим, пришептывающим голосом, голосом, который во все века мог бы показаться голосом из прошлого и который так не вязался с его моложавой внешностью. — Другие пусть учат его воинскому делу, но от меня он узнает о силе.

Холаи Чанг решил было поспорить, но, когда желтоглазый акма уставился на него своими немигающими глазами, лишь почтительно кивнул в знак согласия.

Весть о рождении магического короля–воителя распространялась быстро, и толпы людей, одержимых благочестивым любопытством, потянулись, чтобы взглянуть на удивительного ребенка с пророческой драконовской отметиной на лбу. Племена ликовали — пришло наконец их время идти за своим предводителем, который есть не кто иной, как властелин всего мира.

Ребенок подрастал, и все больше и больше племен, прослышав о нем, стекалось под знамя Могучего Дракона, воины точили свое оружие и готовились к сражениям, поскольку самой судьбой им было предназначено стать Золотой Ордой Масула Йонгза Ванга. И все это время тот самый человек, тот самый желтоглазый акма постоянно находился при ребенке.

В самый длинный день четвертого лета жизни Кутсен Йонга его Золотая Орда выступила из Моко и, перейдя границу, вторглась в Годженг, самую северную провинцию Джинга. Долгими и кровавыми были сражения, но правитель Годженга не смог противостоять вооруженному натиску Золотой Орды.

На следующий год они завоевали провинцию Куайлянг, еще год спустя они покорили другую провинцию, и на следующий год, и на следующий…

И все это время в черной юрте Идрал обучал Масула Йонгза Ванга черной магии. Ребенок не показывал каких–либо способностей, связанных с использованием силы, но Идрал продолжал вести с ним занятия, и уже в младенческом возрасте характер Кутсен Йонга становился все более жестоким, виной чему был желтоглазый — так об этом шептались по ночам.

Увеличив благодаря достигнутым победам численность воинов в своих рядах, Золотая Орда после двухлетнего отдыха повернула копья на восток. Пройдя с боями провинцию Куилунг, они направились прямо к большому городу Джанйонгу, которым правил император Джинга. На этот раз им пришлось столкнуться с хорошо организованной армией.

Ожесточенные кровопролитные бои продолжались более девяти месяцев — начавшись осенью, они не утихали ни зимой, ни весной — и наконец переместились под сложенные из камня стены города Джанйонг.

В конце концов город пал, стены были проломлены, ворота распахнуты настежь, защитники — те, кто не пожелал сложить оружие, — перебиты. В поверженном городе воины Золотой Орды, опьяненные радостью победы, предавались разбою, грабежам и насилию. Когда Холаи Чанг прибыл, чтобы торжественно поведать своему сыну Кутсен Йонгу о победах, то нашел отпрыска в обществе Идрала. Военачальник смиренно рассказал о триумфальном шествии своей армии. По натуре Холаи Чанг был храбрым и даже свирепым воином, но он побаивался желтоглазого акма.

И вот теперь Шакун, которой минуло двадцать два года, дрожа стояла перед Идралом, но все–таки не отводила глаз, а в это время неподалеку горел огромный город, заволакивая дымом небо над собой.

— Я первая служанка, и это моя обязанность — исполнять его любое желание, а в триумфальном шествии в Джанйонг я должна избрать его место, и это место будет не в твоей черной кибитке и не во главе армии на гарцующем коне, что более приличествует простому солдату, — нет, его понесут на золоченых королевских носилках под палантином, и он будет окружен свирепыми воинами Моко, а носилки будут опираться на плечи бывших правителей Годженга, Куилунга, Куизонга и Ксинга, которые прежде были королями, а теперь стали рабами, ибо он не кто иной, как Могучий Дракон.

Идрал смеялся, ощерив зубы, похожие на трехгранные клыки шайю:

— Несомненно, он Могучий Дракон, император всего мира, а поэтому он должен предстать взорам как могучий король–воитель, а не какой–то изнеженный ребенок.

— Дурак! — прошипела Шакун.— Только тот может считаться могучим, кого несут на своих плечах короли.

Глаза Идрала блеснули гневом, но сразу же опять стали бесстрастными. С легким поклоном он ответил:

— Как ты пожелаешь, первая служанка. — И, повернувшись на пятках, пошел прочь. Только по тому, как он сжимал и разжимал кулаки, было видно, что он еле сдерживает кипевшее в нем бешенство.

Итак, Кутсена Йонга внесли в Джанйонг на золотых носилках под палантином. Шелка занавесок были подобраны, чтобы все могли узреть Масула Йонгза Ванга, одетого в кроваво–красный наряд и восседающего на высоком золоченом троне. Четыре покоренных короля, закованные в цепи, несли золоченые носилки, продольные шесты которых опирались на их плечи; на их лицах была лишь слепая покорность судьбе. Рядом ехали верхом вооруженные и облаченные в доспехи воины с саблями в руках, их ястребиные глаза, казалось, видели всех и вся. Вслед за носилками шла сотня босоногих девственниц в прозрачных бледно–желтых одеждах — это были невесты ребенка–императора, невесты, собранные из всех покоренных провинций. Граждане столичного города стояли на всем протяжении церемониального маршрута. Толпы людей, согнанные сюда захватчиками, выстроились в ряд, начинающийся у восточных городских ворот и заканчивающийся возле укреплений перед Дворцом. Они приветствовали Могучего Дракона, когда его проносили мимо; не делай они этого, их ожидала бы неминуемая смерть. И перед магическим королем–воителем несли голову прежнего императора, насаженную на окрашенное в малиновый цвет длинное копье.

Процессия вошла во внутренний двор и поднялась по сотне ступенек, в то время как приветственные возгласы позади становились все громче, чему способствовали уколы пиками. На вершине лестницы носилки поставили на пол; девственницы в прозрачных платьицах, не дойдя до верхней площадки, остановились на широких ступенях. Магический король–воитель слез с трона и встал так, чтобы все его видели; первая служанка и королевский наставник заняли места на почтительном расстоянии от него; четыре закованных в цепи короля, которых пинками подогнали к нему, опустились на колени и склонили головы, выражая подобострастие и полное подчинение. Затем Кутсен Йонг подал жест отцу–военачальнику, и четыре капитана, выступив вперед, одним ударом острых сабель обезглавили коленопреклоненных королей. И пока их кровь, стекая по ступеням лестницы, омывала ноги девственниц, одиннадцатилетний император всего мира круто развернулся и направился в неразграбленный его воинами дворец, который теперь принадлежал ему.

А во дворце, в тайнике под императорским троном, слабо поблескивая во мраке, лежал полупрозрачный камень сферической формы, похожий на нефрит.

И далеко на западе, под таинственной темной горой, отдохнувшие маги сверялись по своим звездным картам, астролябиям и астрономическим путеводителям, ища подтверждение тому, что приближается время Триады.

А еще дальше на запад от этих мест, которые война населила тысячами призраков, под обломками разрушенного вулкана огромные руки шлифовали поверхности камней для того, чтобы эти камни могли соскользнуть, натолкнуться на следующие камни и тем самым вызвать камнепад где–то далеко. И медленно, очень медленно лава, изливающаяся по огненному кратеру в широкую пещеру, стекала все глубже и глубже.

ОСЕНЬ 5Э999

(десять лет тому назад)

С заливистым смехом Бэйр, которому уже почти шесть лет, несется босиком по воде прозрачного ручья, стекающего со склона, а Араван, Риата и Урус, сидя поодаль, наблюдают за ним.

— Он всегда такой счастливый? — спросил Араван.

— Да, всегда, — ответила Риата.

Араван посмотрел на нее, затем перевел взгляд на Уруса:

— А вы оба утверждаете, что ему грозит опасность.