Путь им преграждали обрывы и расселины, поля рыхлого, нанесенного ветром снега, острые оголенные скальные гребни, замерзшие водопады и обледенелые отвесные склоны. Но путники, упорно преодолевая все препятствия, шли и шли вперед, используя в необходимых случаях скалолазное снаряжение. Они обходили морены [20]; пересекали труднопроходимые равнинные участки, сплошь покрытые обломками горных пород, оставленных лавинами; встречались им и другие препятствия, подготовленные природой и в эту, и в прошлые зимы. Постоянно требовалось быть наготове, следя не только за дорогой, но и за небом, поскольку в любую секунду могла неожиданно разразиться метель, а метели в конце весны не только внезапны, но и свирепы. Иногда их глаза различали в небе каких–то пернатых, парящих между далекими пиками: ястребов, воронов, а может, каких–то других птиц — этого они определить не могли. Слишком далеко даже для эльфийских глаз Аравана.

Путники с каждым днем углублялись в горы; дни были ясными, весеннее яркое солнце, лишь иногда закрываемое случайно набредшим на него облаком, с каждым днем все выше поднималось на небосводе, подпираемом вершинами гор, а в полуденные часы кое–где звенели уже ручейки талой воды. Но хотя днем было уже довольно тепло, ночи были по–прежнему холодными. Для ночлега приходилось подыскивать такие места, где хоть как–то можно было защититься от пронизывающего до костей холода. Обычно они останавливались на ночь в лощинах или выкапывали пещеры в снегу, а один раз закопались в снежный сугроб, наметенный вокруг одиноко стоявшей сосны, соорудив убежище, одной стеной которого был ствол дерева.

Они шли все дальше и дальше, оставляя за спиной отроги и седловины, преодолевая овраги и отвесные стены; воздух становился все разреженней, а ночи все холоднее и холоднее. Кроме иногда произнесенного слова, скрипа слежавшегося снега под ногами да воя ветра, никакие звуки не раздавались в горах. А когда ветер утихал, тишина становилась абсолютной, леденящей и мертвой.

И никаких признаков Храма Неба они пока не заметили.

Заканчивался девятый день похода. Они находились в точке, расположенной примерно в восьмидесяти пяти милях к северу и немного западнее деревни Умран. Теперь их окружали только камни и снег — на такой высоте не росло даже самого чахлого кустика; дыхание в разреженном воздухе высокогорья, да еще при частых порывах ветра давалось с трудом. Предвечерние сумерки начали уже сгущаться, когда вконец обессиленный Бэйр забрался на выступ почти отвесной скалы, преодолев подъем примерно в пятьсот футов. Последние двадцать футов дались ему с особым трудом. До вершины гребня оставалось не более шести футов по отвесной стене. Преодолев их и очутившись на ровной площадке, Бэйр в изнеможении опустился на четвереньки, пот катился с него градом. Он широко открывал рот, судорожно набирал полные легкие, однако не мог в разреженном воздухе сделать настоящего вдоха. Не поднимаясь с колен, он выпрямился и осмотрелся. Он был настолько обессилен, что не чувствовал своего тела, а сознание его на такой высоте было затуманенным. Наконец он встал с колен и пошел по широкому карнизу, который плавно поднимался вверх. Над головой у него было сумеречное небо, настолько плотно закрытое низкими облаками, что беспрерывно дующий северный ветер так и не смог за весь день сделать в них ни одного просвета.

Сметая снег в сторону, Бэйр принялся искать подходящее место для закрепления страховочной веревки. Он остановил взгляд на двух узких глубоких трещинах, прорезавших ровную поверхность карниза, и закрепил в каждой из них по зажиму, затем пристегнулся к ним и, продев через кольцо на грудной обвязке страховочную веревку, связал ее с тросом, идущим вниз к Аравану.

— Готов! — закричал он вниз и немного подождал, устремив взгляд в затянутое зловещими облаками небо. Он оглянулся назад и в проеме между скал на фоне гонимых ветром туч заметил быстро мелькнувший и скрывшийся из глаз силуэт какого–то летящего существа. Бэйр насторожился. В тот краткий миг, пока это существо находилось в поле его зрения, ему показалось, что это не птица, а скорее…

— Поднимаюсь! — донесся до него крик Аравана, и Бэйр сосредоточил все внимание на страховочном тросе.

Араван поднимался, снимая по пути костыли, зажимы, кольца и страховочные петли, а Бэйр стравливал и сматывал канат. Эльф двигался медленно и часто отдыхал, потому что движения в разреженном высокогорном воздухе требовали намного больше сил.

Наконец Араван завершил подъем, взобрался на карниз и, встав рядом с сидящим на земле Бэйром, так же как и он, старался отдышаться. Бэйр сматывал страховочный трос. И в этот момент…

…Громадный кусок снегового пласта, свисающего с отвесной стены за их спинами, стронулся с места и, с шипением скользя по обледенелой стене, рухнул вниз. И сразу же громадный сугроб высотой в несколько десятков футов, скользя по обледенелому скату, с шумом двинулся на Аравана с Бэйром.

— Лавина! — крикнул эльф.

Этот крик словно разбудил Бэйра, который зачарованно уставился на чудовищный снежный вал, накатывающийся на него. Вскочив на ноги и отцепив кольцо со страховочным тросом, он закричал:

— Хватай веревку! — и перескочил за край обрыва. Араван прыгнул вслед за ним, и буквально в тот же миг лавина накрыла то место, где они только что стояли, и двинулась дальше, оглашая разреженный горный воздух грохотом и скрипом.

Бэйр с Араваном рухнули вниз с отвесного обрыва… Веревка, скользя сквозь кольцо зажима, расклиненного в стене над карнизом, опускалась по мере того, как Араван падал вниз, Бэйр падал за ним, белое облако снега, летевшее им вслед, на несколько секунд окутало их холодной пеленой и пронеслось дальше. А потом примерно на расстоянии пятидесяти футов от карниза…

… Тххх!..

…веревка со щелчком натянулась…

— Уххх! — в один голос прохрипели Араван и Бэйр, и, не в состоянии ни отвести, ни подтянуть трос, оба с размаху ударились об отвесную скалу.

Араван, придя в себя, увидел в десяти футах под собой обмякшее, беспомощно висящее на веревке тело Бэйра.

Когда следующие многотонные валы пронеслись вниз, Араван начал подниматься, а Бэйр опускаться, поскольку весил юноша как минимум на двадцать фунтов больше, чем эльф, служивший в данный момент противовесом. Веревка скользила все быстрее и быстрее, проходя через укрепленное наверху кольцо, поднимая Аравана вверх навстречу грохочущей лавине.

АПРЕЛЬ 5Э1009

(восемь месяцев тому назад)

Со второй попытки Араван изловчился и поймал нисходящий конец веревки. Рукой, одетой в перчатку, притормозил, а затем и остановил как свой подъем, так и падение Бэйра. Потянув за ту часть веревки, к которой был привязан Бэйр, Араван легко преодолел двадцатифунтовый дисбаланс и опустился вниз, а юноша, бывший без сознания, поднялся наверх; веревка, связывающая их, скользила сквозь кольцо, расположенное выше.

А многотонные массы снега все срывались с карниза над ними, проносились мимо них, обдавая холодом, и пропадали где–то глубоко внизу, у основания отвесной скалы.

Они висели на веревке, как два паука на одной паутине; Араван добрался до Бэйра как раз в ту минуту, когда юноша приходил в себя.

— Бэйр, ты меня слышишь?

— Оххх. Где?.. — Бэйр открыл глаза и посмотрел вниз, в глубину пятисотфутовой пропасти, затем перевел взгляд на вертикальную стену, до которой было чуть больше метра, а потом поднял голову и стал смотреть на веревку, уходящую вверх. Наконец, он посмотрел на Аравана и усмехнулся: — Выдержала, а?

Араван улыбнулся в ответ:

— Да, элар, выдержала. Ведь не зря мы с тобой прошли обучение у Дельфлорда Белора.

Бэйр кивнул и вдруг вздрогнул, затем потрогал затылок и вздрогнул снова.

Лавина стала ослабевать, наконец ветер смел остатки снега с карниза. Когда снеговая круговерть в расщелине стихла, Араван отцепил короткий отрезок троса, свисавший у него с груди, и подал его Бэйру. Бэйр завязал на его конце самозатягивающийся узел и продел в него свою основную веревку; такой узел затягивается, когда к надставленной части прилагается нагрузка, и ослабевает, когда нагрузка снимается.