«Там, далёко-далёко...» Там, далёко-далёко, на синем от гроз берегу, Слышны топот, и пенье, и визги, и жаркие споры. Что я знаю о детстве, которое я берегу? Вот и лето, и мячик летает, и школа нескоро. Непонятное слово написано в лифте, и стыдно спросить, Но звучат водяные ступени Нескучного сада И неведома взрослым трава под названием «сныть», А в земле мертвецы, и ещё там закопаны клады. Но отцовской руки так уверен весёлый посыл, Что не страшно идти, и не рано, а в самую пору. Вот они и уходят — счастливые, полные сил. Вот и осень, и воздух пустеет, а вечность нескоро. ПЕСНЯ БОЙЦОВ СВЯТОСЛАВА А ну-ка, девочки, Скидайте льны! Идущий в бой Пускай найдёт подругу. Чтоб знали все: Испробуют сыны Хазарский череп, пущенный по кругу. Ваш праздник, отроки: Они идут на ны! Мы встретим их, Когда роса спадёт, Где наши травы И могилы наши. Пускай праматерь Наливает мёд В хазарский череп — круговую чашу. Отцы, ваш праздник: Да продлится род! Они идут, Их бог не утолён, И отказать Они ему не вправе. Так постигай Чужой земли закон, Хазарский череп в золотой оправе! Ваш праздник, женщины: Вам есть, где сеять лён! ПЕРЕДЫШКА Вот, У меня больше нет ничего. Что от Господа — Отнято, и молчанье. И ни ворона, И ни индекса над головой. И над телом — уже не моим — Сыны откричали. Вот, Безо всего нечему и болеть. Что положено — Сделано, и свобода. Даже ветер Не ищет нерва, в котором петь, За его отсутствием В проданных ёлках года. «Мы, как дети в лесу...» Мы, как дети в лесу, Заблудились во времени грубом И как храбрые дети Поверили слову «всегда». Что нам пряничных домиков Кремово-белые трубы, Если с грозных высот Вифлеемская льётся звезда: Так доверчиво, Будто — ни зверя, ни змея, Так счастливо, Как будто не страшно ничуть, Так предерзостно, Будто вдохнём — и посмеем Хоть упрямством, хоть радостью Сердце туда доплеснуть. Из кургузых одёжек, Что нам покупали на вырост, Из ревнивых кустов, Что держали роднее забот, Из подножек корней, Сквозь попрёки, и жалость, и сырость, Не считая порезов — Осмелиться в бег и в полёт. Только помня, Что кто остаётся — тому тяжелее, Только зная, Что кто обернётся — накличет беду. Невесомым лучом Ни пройти, ни прожить не умея — Мы, оборвыши мира, Бредём. И растём на ходу. ПЕСЕНКА Как по небу птицы — Чтоб тоска не гасла. Через степь граница — Чтобы мытарь спасся. Пыльная дорога — Чтобы ясный вечер. А поэт — для Бога, Если гаснут свечи. «Это мы — сынАм своим родина...» Это мы — сынАм своим родина: Наши руки и наши лица. Время воет на повороте, но И его обкапают птицы: Чем помпезнее, тем щедрее — Всё, от памятников до башен. Поднимайтесь, сынки, скорее: Бог не выдаст и бес не страшен. И летают во сне мальчишки, И пугаются, и смеются. Парикмахер мудрит над стрижкой: Русы волосы, да не вьются. И отец им делает луки, И с дворовой ордой знакомой Хлеб ломают малые руки, Как в присягу нашему дому, Где распахнуты смех и споры, Где иконы, книги и звери, Где им родина — в рост и впору. И охАйте — так не поверят. ОДИНОЧЕСТВО И снова в одиночество, как в воду, С весёлой жутью, с дрожью по хребту. Кто остаются — мне простят уходы. Уже так было. Я опять приду. Ещё горят ожоги жадной суши, Но губы леденеют глубиной, И тишина до боли ломит уши. И меркнет свет, Ненужный и земной. Пустые цифры дома-века-года Смываются с былого бытия. Там правит сердцем строгая свобода. Там лишних нет. Там только Бог и я. И нет дыханья, чтобы молвить слово. А только ждёшь, что, может быть, опять — Так редко с лаской, чаще так сурово — Но прозвучит, Что Он хотел сказать. И всё. И не позволит задержаться. И даст посыл: как в поле со двора. Ты знаешь, Господи, что я хочу остаться. Я знаю, Господи, Что не пора. Но в судороге жёсткой, как в конверте, Выносит ослабевшая рука, Что вложено в неё — для тех, на тверди: Жемчужницу, А может, горсть песка. Не сразу и разжать. Но, узнавая, Но удивляясь, что ещё стоят Всё в том же времени, и ждут у края — Протянешь руку: что там, я не знаю. Но те, кто ждали — Те всегда простят. |
