«Заседлайте мне лошадку...» Заседлайте мне лошадку — да по кругу, да по кругу, Натяните надо мною пёстрый ситец расписной! Да шарманку, да скорее, да в погоню друг за другом: Лебедь белая за мною, чёрный конь передо мной! Если точно-точно в полдень, да на самой нужной ноте, Да на самом развороте взять покрепче удила — То сорвёшься прямо в небо, ощутив уже в полёте, Как лошадка распускает за тобою два крыла. Вот сейчас — айда, лошадка! Полетели! полетели! До чего же всё на свете сверху видно хорошо! Выше, круче, голубее! Вот — за облако задели... До свиданья, мама-папа: я вернусь уже большой. 1988 Чикаго «Она была стройна...» Она была стройна, Зимой ходила с муфтой И никому детей не родила. Поэты ей писали: «Ах ты — ух ты!» И отмечали, что была бела, И странно повела себя при встрече, И обронила шпильку из волос, И шёлк шумел — особенно под вечер; Но слова не сказала на вопрос Естественный, Но не была печальна, Когда положено: Смеялась невпопад. А если хором улицы кричали — Опять была со временем не в лад. И сгинула — Ещё тогда, в двадцатых. И ни креста, и ни родни: была! Но не оставила — Ни строчек на рассаду, Ни длинного окурка, Ни весла Для «девушки с веслом». И умыкнулась — Непойманной! Ни логика, ни долг... А сознающих долг — остался полк. Куда же эта? Где она проснулась? Не нам гадать, смотря на облака, Не нам судить, рождённым под капустой... Потеря — ей же ей! — невелика. Ведь пользы — ни на грош. А всё же грустно. 1988 Чикаго «Возьмёмте Моцарта с собой...» Олегу Геращенко в опале. Возьмёмте Моцарта с собой Во многомильную дорогу, Простого счастия залогом Возьмёмте Моцарта с собой! Не надо вещи паковать: Они истлеют под дождями, И повстречавшиеся с нами Друзья не будут узнавать. Нам будет ветер как огонь, Колодец будет как награда, И скудных сумерек прохлада — Как доброй мачехи ладонь. Возьмёмте Моцарта с собой: Всё остальное будет лишним. Ведь мы за скрипкой не услышим, Когда нам протрубят отбой. 1988 Чикаго «Как по матушке по Волге...»
36-му лагерю особого режима, живому и убиенному. — Как по матушке по Волге Все княжны перевелись, Как на матушке осине Шестипалый вырос лист, Да как батюшка скончался — На кресте всея, всея... — Сдохни, птаха-канарейка, Подколодная змея — Фиоле-то-вая! — Как пошли наши ребята На планету Колыму, Порубили лес на щепки: Не достанься никому! Щепки — в пепел, да по ветру — Забубенна голова! Как дубинушка ни ухни — Переделает сова На сво-и сло-ва: — Рас-ту-да, Горе — не беда, Мельница — по косточкам, А в мельнице — вода... Жер-но-ва, Сдюжишь — чёрта с два... Птаха-канареечка, Ты ещё жива?! Золочёна клеточка, Зёрнышки-корма... Спи спокойно, деточка, Не сходи с ума! — Не шей ты мне, матушка, Красный сарафан: В кумаче-рубашечке Веселится, пьян Да на Лобном месте — Кну-то-бой... Дай ты мне, невесте, Голубой покой! Дай мне, канарейке, Берёзовый крест — Бабы в телогрейках — С молитвой и без — Поревут-поплачут Надо мной... Золотой калачик — Не достать рукой — Встанет над острогом В тёмну ночь... — Спой нам на дорогу, Материна дочь! — Как по матушке по Волге — Струги белые... Как на батюшке Урале — Поседелые... Мужики мои, жаленные, болезные! Да под самым топором, Да под лезвием: Не юродивые, Не солдатушки... Без креста, под номерами — Ребятушки... Ой мальчишечки мои, ой весёлые! Частоколами, Протоколами — Захороненные вживе — Лишь бы мать жива! На помятой да на ксиве — Непонятные слова: — За пра-ва... 1988 Чикаго «Так серьёзно - как ребёнок снизу: во все глаза...» Так серьёзно — как ребёнок снизу: во все глаза! Так морозно — как этапный путь: никогда в назад! Так смертельно — как рубаху надеть перед тем, как лечь! Огнестрельно (Это значит — насквозь) проникнет речь: От бессонной матери, что встаёт на рёв, Отговаривая ото страшных снов, От безногого, порубленного войной (Непонятны слова, но понятен вой), Ото школьной доски под сухим мелком, От угрюмой очереди за молоком — До печёнок! До мозга (кажись, спинной) — Проникает, и властвует надо мной. И уже не отпустит, И я её Не пущу в заморское забытьё: Проросли (и я сквозь неё — трава), Прикипели (татарским свинцом — в слова: — Дайте крест! И — хрип. И глазницы — ввысь.) И уже не разнимут казённым «брысь!» Лютой мукой плачено за любовь, И не страшно банальнейшей рифмы «кровь» Я — твоё дитя — Незаконное, Бесцензурное, Заоконное, На крыльцо в кожухе положенное, Сытым змеем спьяна недожранное — Присягаю — От порванных вещих струн До бухого мата на том ветру, Что продул до косточек, на твоём: Выживать — вдвоём, Подыхать — вдвоём Обрекаю себя — да твоим крестом! И стою на том. И паду — на том. 1988 Чикаго |
