«Леденцы, кому леденцы!..» Леденцы, кому леденцы! Нету слаще, прозрачней нет! Налетай скорей, сорванцы: На лучинках — целый букет! Жёлтый заяц, красный петух И четыре лиловых слона. Забирай себе сразу двух: Что за радость, если одна? У моих леденцов секрет: Ветер, мята и барбарис. Нету слаще, прохладней нет — Налетай и смелей берись: Облизни — во рту холодок, Откуси — растает как сон, Глянь насквозь — зелёный ледок, Жёлтый мёд, малиновый звон! Динь-дон — сахарное стекло! Этим летом, в этом саду — Налетайте — вам повезло! Завтра я уже не приду. Жёлтый заяц, лиловый слон Не вернутся — и не беда. Леденцовый старый закон: Что за радость, если всегда? 1982 тюрьма КГБ, Киев «Наше время — больная корова...» Наше время — больная корова: Бабий взгляд и наждачный язык. Изжевало нам судьбы без крови, Без особых страстей и грозы. Сунет морду — всё ближе и ближе, Не успеешь оставшихся дней Уберечь: дотянулось и лижет! Тем охотнее, чем солоней. 1982 тюрьма КГБ, Киев «На лестнице, пропахшей керосином...» На лестнице, пропахшей керосином, На третьем марше, гулком, как орган, Гранёная стекляшка — как красиво! Восторг сорок, поэтов и цыган! Бывают ли находки вдохновенней? Скорей надраить об рукав — и вот На что ни глянь — сиреневые тени И апельсинный радостный обвод! Витки перил! Карниз! Лепные маски! И нетерпенье прыгает уже: Не пропадут ли сказочные краски Вне мрамора и пыльных витражей? Но милостивы сумрачные чары: Двор — в леденцах! О, с кем бы разделить Открытие? — Муркет! Смотри, котяра: Какое солнце, аж стекло болит! 1982 тюрьма КГБ, Киев «Сложно жить летучей кошке...» Сложно жить летучей кошке: Натянули провода. Промахнёшься хоть немножко — И калека навсегда! Развели тоску такую, Понавешали тряпьё... Но лечу! Кто не рискует — Тот шампанское не пьёт! Виражи кручу я лихо, Лучшим асам нос утру... Догоняю воробьиху, Хоть и в рот их не беру. Мне приятно по привычке Развлекаться по пути: Выдрать хвостик Божьей птичке И по ветру распустить. Я люблю качать антенны, Портить нервы паукам, И заглядывать за стены, И ходить по потолкам. Я могу влететь в окошко На девятом этаже, Тихо скушать курью ножку, Торт и мятное драже, Глянуть в зеркало с улыбкой, В ванной краны повертеть, Изловить из банки рыбку — И на крышу — песни петь. Там уже под мокрым снегом Пахнет мятой и луной, Там не терпится коллегам Поздороваться со мной. Сколько рыжих, сколько серых Стонет от моей красы! Там такие кавалеры — Со спины видны усы! Март-апрель... Наверно, в мае Буду нянчить я котят. Ни за что не отвечаю, Если тоже полетят! 1982 тюрьма КГБ, Киев «Минуты памяти о недожитом лете...» Минуты памяти о недожитом лете Пришли ко мне и встали у дверей, Наивны и торжественны, как дети, В тугих нарядах принцев и зверей. Они свои сокровища держали Так бережно на худеньких руках — Все грозы, всех жуков! Мне было жаль их. И мы заговорили о стихах. Потом листали мятые страницы, Потом молчали. А ещё потом Неслышные полуночные птицы Столпились за единственным окном. И так они внимательно глядели, Так неуклонно, будто счёт вели, Перебирая каждый день недели. И гости распрощались и ушли. А я в смятеньи собираю силы. Ещё чуть-чуть! Мне следует давно Тех птиц впустить. Их время наступило. Но как мне трудно отворить окно! 1982 тюрьма КГБ, Киев «Господи, как он там? Присмотри за ним...» Господи, как он там? Присмотри за ним, Чтоб с ума не сошёл в пустом закутке квартиры. Устыди его боль, от отчаянья охрани — Чтобы с ясным лицом — за двоих — Он встал перед миром. Подымаю чашу — да будет воля Твоя! Видишь: руки спокойны, легко беру и не трушу. Но на черно-белой эмульсии бытия — Укрепи его душу! Мне светлей, чем ему, и дорога моя проста: Отшлифована сколькими! Вызубрен каждый камень! Мне не трудно на ней — гляди! Лишь его не оставь В сумасшедших углах, размеченных пауками! Только руку не отними от его плеча, Только не лиши опоры — Твоей твердыни, И ошейник он скуёт на нашу печаль Из бессмертного сплава верности и гордыни. А когда мы вместе встанем пред Тобой, Ни о чём не прося — что больше, когда мы рядом? — Ни клинком не разнять, ни архангельскою трубой! — Мы ответим Тебе, не опуская взгляда. 1982 тюрьма КГБ, Киев |
