СТИХИ ЕЛЕНЕ А бесенята лижутся Кошачьими язычками И мокрой рожицей тычутся В ладошку к бiсовой маме. Кузнечики в шкурке чёртовой, Что им до Божьего Сына! Им ли читать над чётками? Перекрести — сгинут. Ну, не сердись, не к чему. Я — на одно сегодня. Засмейся — ну меня к лешему! Сгину когда угодно. Мне ли Невой маяться? Мне ли зима скована? Где мне такой каяться? Коленки не в ту сторону. 1980 Ленинград «Отчего снега голубые?..» Отчего снега голубые? Наша кровь на тебе, Россия! Белой ризой — на сброд и сор, Нашей честью — на твой позор Опадаем — светлейший прах... Что ж, тепло ль тебе в матерях? 1980 Киев КОЛЫБЕЛЬНАЯ По расхристанной рогоже Что ты, псёнок, шелестишь? Плакать маленьким негоже: Не указан, не положен Детский шорох. Цыц, глупыш! Спи, как братик, пасть разиня, Тёплой варежкой сопя. Добрый дядя, над корзиной Разгребая запах псиный, Всех утопит — не тебя! Баю-баю, засыпаешь. Что-то снится — снег ли, волк? Слюни сонные пускаешь — Тише, тише... Ты хватаешь Чьё-то горло! Будет толк. 1980 Киев «Всё мне чудится город, в котором никто не живёт...» Всё мне чудится город, в котором никто не живёт, Где мизинчики трав растолкали порядок бетона, И в обломках костёла ещё молодая Мадонна, Как русалка над туфелькой, всё Благовещенья ждёт. Не сегодня так завтра: ведь лето уже навсегда, И деревьям детей не терять, и не стыть по одежде. Торжествуют стрекозы, заржавела в рельсах вода, Проступают светила, которых не видели прежде. И ни школьным звонком не урвать, Ни смести декабрём: Волчий вечер да полдень полыни — Утешься, Мадонна! От былья до зверья — Мы никто никогда не умрём. Мы пребудем с тобой. Этот город — уже вне закона. 1981 Киев «Русалки, и звёзды с лучами...» Русалки, и звёзды с лучами, И буквицы в рамках резных! Какую печаль заключали Виньетки потрёпанных книг! В каком говорили смятеньи: — О, мы понимаем... Расти! Но помни: тончайших растений Не видит, кто старше шести. Не бойся, они не завянут, И звери останутся тут. Но буквы навеки затянут И душу твою уведут. Полюбишь другие игрушки, А нас — за порог слепоты... Смотри же: вот листья петрушки, И ангелы вот, и цветы! 1981 Киев «Самый лёгкий мне дан смех...» Самый лёгкий мне дан смех, Самый смертный мне дан век, Самый вещий мне дан свет — Накрахмаленный вхруст снег. И ни папертью, ни конём, Ни разбитой стекляшкой вен — Не унять остыванья в нём До четвёртого из колен. И куражится хриплый смерд, Ветхой сказочки не щадя, Как до плахи простелен след По заплаканным площадям: «Выдыхай-выдыхай слова — Не впервой городить кресты! Ай, горячая голова — Кабы горлышку не простыть!» Вот и замкнут мой первый круг: В опозореннейшей из стран Самый честный поэт — друг, Самый грубый солдат — страж. Так и жить на едином «нет», Промерзать на любом углу, Бунтовать воробьём в окне — Птичьим пульсом да по стеклу! И не ведать, кому прочесть, Несожжённый листок храня... Изо всех обречённых здесь Есть ли кто счастливей меня? 1981 Москва «Нет, мне не страшно: через год...» Нет, мне не страшно: через год, Дыша острожными ночами, Я доживу до той печали, Назвать которую — исход. Петух проплачет мне свободу, А здесь — коленями в грязи — Мои сады роняют воду И воздух Севера сквозит. И как нести чужой планете Едва не слёзы — как домой... Неправда, страшно, милый мой! Но сделай вид, что не заметил. 1981 Киев «Третий день беременны тучи...» Третий день беременны тучи, Животами цепляют стены. И по норам — каждый ползучий, И бегущий каждый измучен И роняет в овраги пену. Были травы — да все скосили, Были кони — да стали хромы... Сердце в обморочном бессильи Упадает от жажды грома. Правый Боже, грянь в этот город Ярым пламенем добела! Осени громовым глаголом Уцелевшие купола! Счистят площади след неверный Вместе с кожею мостовой... Если даже не смоешь скверны — Хоть яви свой гнев грозовой! Голубую свою зарницу Не томи, с руки отпусти! Видишь, плачет над сыном птица: Вырос мальчик, а не летит. 1981 Киев |
