«Отпусти мой народ...» — Отпусти мой народ (Нет моего народа). — Отпусти в мои земли (Нет земель у меня). — А иначе мой Бог (Я не знаю Бога исхода) — Покарает тебя, И раба твоего, и коня. Посмотри — Я в змею обращаю свой Посох (О, я знаю — твои жрецы Передразнят стократ!). — Не чини мне преград, Ибо мне этот путь Послан. (О, я знаю — мне не дойти.) — Да не сверну назад. 1978 Одесса ШУТОЧКА Видимо, всё же земля похожа на Огурец: Есть один конец и другой конец. И, конечно, ты на одном Конце, а я на другом. Посреди пупырышки. Более — Ничего. И вся горечь собрана именно на Концах. Так это и называется — закон Огурца. И кричу я: «Горько!» А ты говоришь: «Угу». И на своём конце Целуешь бабу- Ягу. А на всё это смотрит Создатель наш и Отец, Размышляя: — А Не нарезать ли Огурец? Может, вдоль настругать его, Или же Поперёк? А пускай размышляет. На То он и Бог. 1978 Одесса «Почему половина побегов — во сне?..» Почему Половина побегов — во сне? (О, не бойся — не настигают!) Темнота пересохла. Дожить бы! Но в завтрашнем дне — Половина другая. От живых, что холодными пальцами правят судьбой, Из ловушки зеркал, Что, как устрицы, жадные створки Приоткрыли — беги! Не печалься, что там, за тобой. За тобой ничего. Вот они уже рвутся на сворке. По пустыне асфальта, По тверди — Нестынущий след Оставляя, Сбиваясь, Защиты просить не умея — Мы уходим, бежим, задыхаемся... Нет Впереди Моисея. 1978 Одесса «А мы остаёмся...» А мы остаёмся — На клетках чудовищных шахмат — Мы все арестанты. Наш кофе Сожжёнными письмами пахнет И вскрытыми письмами пахнут Почтамты. Оглохли кварталы — И некому крикнуть: «Не надо!» И лики лепные Закрыли глаза на фасадах. И каждую ночь Улетают из города птицы, И слепо Засвечены наши рассветы. Постойте! Быть может — нам всё это снится? Но утром выходят газеты. 1978 Одесса «Кому дано понять прощанье...»
Кому дано понять прощанье — Развод вокзальных берегов? Кто может знать, зачем ночами Лежит отчаянье молчанья На белой гвардии снегов? Зачем название — любовь? А лучше б не было названья. 1978 Одесса «Сия зима умеет длиться...» Сия зима умеет длиться, И нет болезни тяжелей. И чашу декабря — налей! — В слепых домов лепные лица Плеснуть — застынет на лету! И грянет голосом студёным — Снежком в окно — стекольным звоном — Но звон увязнет за версту. И вновь под белыми мехами, Под ватным бредом за окном — Неизлечимое дыханье О винограде вороном. 1978 Одесса «Как беззвучно стремится мимо...» Как беззвучно стремится мимо Этот бешеный снегопад! Словно ссорятся херувимы — Только перья с небес летят! Словно белые кони в мыле — Свита снежного короля — На лету, ошалев, застыли, А возносится вверх земля. И достаточно молвить слово — И подхватит, и унесёт Так стремительно и бредово, Что дыханье в губах замрёт. И завьются ветра крутые Под ногами, и сей же час Побледневшие мостовые, Накренясь, пропадут из глаз. И, боясь упустить из вида Сногсшибательный ваш полёт, С бельэтажа кариатида Белой рученькой вам махнёт. Ну, возьмите её с собою В эти дьявольские снега, В это буйное голубое, Растерявшее берега! Пропадайте в большом зените, Не оглядываясь назад! Что ж вы медлите? Посмотрите — Ваш кончается снегопад. 1978 Одесса «А рыбы птицами мнят себя...» А рыбы птицами мнят себя, Не ведая облаков. Они парят — сродни голубям — Над пальчиками цветов. И есть у них рожденье и смерть, И есть печаль и любовь, Морские кони, вода и твердь. А нет одних облаков. 1978 Ленинград |
