«Подошел, сентябрь перевесил звёзды пониже...» Подошел, сентябрь перевесил звёзды пониже — И в шторма до них рыбы доплескивают плавниками. Огрубевшие волны ночами шлифуют камень, И дома берегов затаились, и молча слышат. Лепесток пространства свернулся и лёг заливом, Горы встали, как псы, и тихо щетинят шкуры. Человек сидит и чертит в песке фигуры. В пару тысяч лет он откроет, как быть счастливым. 1987 Рива Тригозо «У вулканов зловеще дымили кратеры...» У вулканов зловеще дымили кратеры. Стерегли границы — и днём, и ночью. Популярные римские императоры Уменьшали плату своим доносчикам: Вдвое, втрое — в меру гражданской совести. Все дороги вели неизменно к Риму. Вдоль дорог распинали. Из римских офисов Шли приказы. Последствия были зримы На крестах. Не надо валить на гуннов! Пропылённым когортам светила слава. Безнадёжная цезарская фортуна Улыбалась двусмысленно и лукаво, Зная: каждый сей олимпийцам равен, А по всем законам земли и неба — Облечённый властью никак не вправе Отказать доносчику в пайке хлеба. 1987 Чикаго ПИСЬМО ДОМОЙ Есть на свете края, что вбирают глаза, Есть такие до грусти красивые страны! И вечерние горы — на все голоса, И открытые всем скоростям автострады. Сладок яблочный запах иных языков, И доверчивы реки, где пляшут форели. Далеко-далеко От родных и врагов По нерусским домам нас друзья отогрели. К нам чужбина добра, да не в ней нам лежать: Нам другую судьбу пригвоздили к ладони. И дорожную обувь Шнуруем опять, Хоть и знаем, что больше не будет погони. Только как позабыть свою землю в беде, Раз по-русски крестили, когда провожали? Мы когда-нибудь скажем На Страшном Суде, Что исполнили всё, в чём клялись на вокзале. Мы с другого плацдарма — всё в том же бою, Мы тут губы кровяним о ту же свободу! Пусть не мы отмеряем дорогу свою — Дай нам Боже успеть — От заката к восходу. 1987 Милан ГОВОРИТ ВЕТЕР Доигрался, князь, до рабской клячи, И, по чести, так тебе и надо! Если бы не то, что Фрося плачет — Я б тебе, бессмысленное чадо, Облаками не темнил побега, Травы б не разнеживал дождями: Тешься с половчанкой под телегой, Заедай обиду лебедями! Ну да ладно: свищут за рекою, Кони ждут; хлебни Донца по-волчьи! И не бойся: смелым хватит боя, А погони — это дело сволочи. Ты уйдёшь, противника не встретя, Ты бобром рубец утрёшь кровавый. А тобой положенные кмети Прорастут травой во княжью славу. Но твои наследники в России Восходя на крепостные стены Прежде вспомнят бабку Евфросинью, А уж там — бежавшего из плена. 1987 Чикаго КРЕЩЕНИЕ РУСИ Обыскали всю нашу планету, Чтоб счастье найти за холмами. Путь отметили городами, Но счастливых находок нету, И уже не вернуться к маме. Не уткнуться в тёплый передник, На вопросы прося ответа. Только в детстве нам дан посредник Между нами и белым светом. А потом нам под сирым ветром Серым камнем мостить дорогу. Всё изведать и всё отвергнуть, Но, быть может, вернуться к Богу. Безо всех счастливых открытий, Сбивши ноги о серый щебень... Не устань, Владимир-креститель, Крест держать меж нами и небом! 1987 Роттердам ПОБЕДИТЕЛЬ ДРАКОНА — Выноси меня, белый конь, Выноси с перебитой жилой; Отдыхать не судьба: мы живы После всех боёв и погонь. Пролетай небеса, и воды, И снега — из последних сил: Кто однажды глотнул свободы — Не вернётся во тьму могил. Выноси! Оживи ветрами И травой, что кроет холмы, Дай увидеть Того — над нами, И Того, кто мудрей, чем мы! Выноси! И последним вздохом — Помоги мне сладить с мечом, Разделив «хорошо» и «плохо» — Красной струйкой. Ты ни при чём, Белый конь! Тебя не пятнает Эта грань — уходи, белей Всех кто знает и кто не знает Сей черты, И плач матерей — Да не метит пути, и звёзды — Да не властны над бегом влёт! Выноси! Да ещё не поздно — Всех друзей простить наперёд. 1987 Чикаго «Пастушья звезда...» Пастушья звезда — Как по-учёному звать — Я не знаю. Святая вода Пала росою, и ранняя стая — Над головой, и зелёное небо — Над стаей, И мной, и коровами. Плакать нелепо. Пальцы примёрзли к ладам. Час до рассвета. Господи, хочешь — отдам Дудку — за это? 1987 Чикаго |
