Томмазо еще успевает понять, что на шею ему надевают петлю.

Венеция

Том пробыл без сознания так долго, что запутался, не может узнать, сколько его держат в плену. Сутки — точно. Может, и дольше. Том не знает даже, день сейчас или ночь. Лежит он или стоит? Слеп он или с глаз по-прежнему не снимают повязку?

Временами непонятно, бодрствует он или все еще в отрубе. А разум, словно на киноэкране, прокручивает знакомые образы: убийство Моники Видич, резня в Диснейленде, гибель Антонио Паваротти.

В главных ролях одни и те же лица: Вито Карвальо, Валентина Морасси и Ларс Бэйл. На втором плане тоже знакомые: Тина Риччи, Мера Тэль, Сильвио Монтесано и Альфи Джордано.

Правда, сюжеты — бред и все в них смешалось.

В наркотическом опьянении Том всегда видит майора Карвальо первосвященником сатанинского культа, Джордано — убийцей Антонио Паваротти, а Валентину Морасси — тайным обладателем «Врат судьбы». Наркотики. Они расширяют сознание, заставляя думать иначе и смешивая все в одну кучу.

И хотя Тому неясно, сколько его держат в заложниках, ему понятно: прошли дни — не часы. Все потому, что к наркотику он постепенно привык. Промежутки между полным погружением в кошмары и постепенным подъемом из него на поверхность реальности становятся все короче. Кто бы ни колол Тому дрянь, дела своего он не знает.

Впрочем, обязанности этим типом выполняются исправно.

Снова пришли воткнуть очередное жало в мишень, которой служит бедро Тома.

Том не сразу проваливается в забытье, но чувствует, как оно поездом-товарняком ревет и несется где-то близко, за поворотами сознания. И скоро будет здесь. Расплющит. Увлечет под колеса. Разметает останки по шпалам и рельсам.

Начинается очередной глюковый фильм. Еще мешанина сюжетов: сатанисты в серебристых мантиях держат «Врата судьбы». Правда, дело происходит совсем не в Италии. В Южной Америке.

Непонятно почему, но разум Тома поместил героев глюка в Венесуэлу.

Поезд уже близко. Несется на Тома. Осталось несколько ярдов. Венесуэла. Почему она? Венесуэла. Маленькая Венеция.

Тома соскребает предохранительной решеткой локомотива, которая врезается в его мысли и несет их с огромной скоростью в кричащую, шипящую темноту.

Штаб-квартира карабинеров

Давненько Вито Карвальо не действовал грубо. В конце концов, Венеция — тихое место, куда он приехал спокойно закончить карьеру, а не вливаться в ожесточенную борьбу с сатанизмом.

Вито заставил Франческу Тотти буквально брать Ватикан измором, да еще так долго, что ее теперь вряд ли пустят на небеса.

Сразу, как прервался разговор с Альфи, Вито приказал Франческе выслать отряд карабинеров из римского гарнизона и найти библиотекаря. Атака захлебнулась. Ватикан и Папа Римский охраняются швейцарской гвардией, которая всегда и при любой возможности рада указать Риму на то, что государство Ватикан — не только суверенная страна-город, она еще и юридически независима от Италии и от центральной власти Римской католической церкви. Таким вот витиеватым способом карабинерам дали понять: их значки и ордера ничего не решают.

Впрочем, карабинеры, когда захотят, могут быть весьма убедительны. После продолжительного дипломатического разговора в ход пошли скрытые угрозы. Потом — не такие скрытые, но и не явные. В результате отца Альфредо отпустили, и вот его прибытия с минуты на минуту ожидают в Венецианском штабе карабинеров.

Пока Альфи нет, Валентина созванивается с ФБР и расспрашивает о Ларсе Бэйле и его калифорнийском культе. Рокко Бальдони тем временем достает полицейские отделы по работе с предметами искусств и старины по всему миру, выслеживая атмантские таблички. Не жалея сил, Нунчио ди Альберто рыщет по базам данных, выискивает любые упоминания о Марио Фабианелли, его бизнесе и коммуне хиппи. И наконец, сам Вито следит и корректирует действия по поискам Тома Шэмана. В общем, все из кожи вон лезут, стараются.

А перед мысленным взором Вито постоянно висит кровавый символ и цифра шесть. Послание оставили два дня назад, время идет, и если священник из Ватикана прав, осталось четыре дня.

Четыре дня до чего. Что в итоге?

Ежу понятно, нечто дурное.

В кабинет входят члены команды. Все вымотаны, особенно Валентина. Эх, зря Вито не отстранил девчонку в самом начале, а сейчас из группы ее убрать не получится. Каждый человек на счету, и Вито нужны силы всей группы, пусть успех будет стоить им здоровья.

— Ну, что новенького? — спрашивает Вито, вытягивая руки над головой и хрустя позвоночником.

Первой докладывает Валентина:

— Ларс Бэйл — это заключенный, которого Том Шэман навещал десять лет назад в тюрьме Сан-Квентин. На днях они созванивались.

Вито резко опускает руки.

— Почему я об этом ничего не знаю?

— Нам не сказали. Том, видимо, собирался поделиться новостями, но не успел — пропал.

Вито в знак извинения поднимает руки ладонями вперед.

— Бэйлу сейчас под пятьдесят, — продолжает Валентина, — и через четыре дня ему введут смертельную инъекцию.

— Через четыре «наших» дня? — уточняет Вито.

— Не знаю. Почти два десятилетия назад у него была небольшая группа верных последователей. Они верили, будто он такой клевый, сексапильный антихрист. Если коротко, Бэйл подражал Чарльзу Мэнсону: убивая невинных, выводил их кровью символы.

— Символы — как у нас?

— Да, как в нашем случае. Впрочем, в то время на знаки особого внимания не обратили. В одном случае патрульный даже прошелся по ним, чуть не стерев.

— И никто не догадался спросить, что означают кровавые символы, потому что сам убийца был пойман?

— Точно так, — говорит Валентина. — Но ФБР уже отправило к Бэйлу профайлеров.

— Лучше поздно, чем никогда, — замечает Рокко.

Валентина сердито смотрит на напарника, за которым еще числится должок. И Валентина спросит с Рокко. Спросит, когда придет время.

— Когда Бэйла повязали, то в сквоте, который он делил с паствой — главным образом с женщинами, — нашлась атрибутика: сатанинская Библия, полное собрание работ Алистера Кроули, транскрипты черной мессы на латыни, французском и английском.

— Да, в «Семье» он не сказки на ночь читал, — саркастично подмечает Вито.

— И не говорите. — Валентина выкладывает на стол пачку фотографий с метками ФБР. — Нашли еще вот что…

Разложив пачку веером, Вито замечает:

— Картины? Неплохо. Надо же, маньяк, а талантливый.

Он роется в цветных снимках, среди которых попадаются фотографии рисунков углем: какие-то маги, пустыни…

— Это, случайно, не один из тех этрусских нетсвисов, о которых нам говорили?

Вито поднимает один из снимков.

— Может быть, — отвечает Валентина. — Но для меня он больше похож на Дамблдора или того старика из «Властелина колец». Как бишь его?

— Гэндальф, — подсказывает Вито, кладя фотографию на стол. — Ну и что ты хотела нам сообщить?

— Вы еще не все фото видели, — упрекает его Валентина. — Взгляните на последние три.

Вито послушно выбирает из конца пачки три снимка. Странные кубические картины. Грубые и ни о чем не говорящие.

— Вверх ногами держите, — улыбается Валентина. — Переверните и сложите рядком.

Вито не успевает перевернуть снимки, как среди угловатых форм, написанных огненно-красным и черным маслом, видит знакомые очертания.

Демона. Жреца. Двух любовников и их дьявольского ребенка.

Остров Лазаретто, Венеция

1778 год

Придя в себя, Томмазо видит, что побили и связали не его одного.

Напротив, спиной к влажной кирпичной стене, сидят Танина и Эрманно.