Антонио, который не единожды выслушал лекции майора, спешит исправиться:

— Нашли пару дешевых солнцезащитных очков, имитация «Гуччи», скорее всего — куплены в ларьке у моста Риальто. Есть груды мусора от проклятых туристов и сломанные часы «Суотч», предположительно детские.

Вито качает головой — парень безнадежен.

— Всегда отыщется какая-нибудь зацепка. Покажи часы продавцам, ювелирам — вдруг повезет.

Майор проводит подчиненных в самый конец больницы, где расположен блок, именуемый «Лаборатория патологической анатомии».

— Что говорят эксперты?

— На стене, где подвесили Монику, найдены следы краски — возможно, с бортов той самой гондолы, на которой убийца и привез тело. Краска, правда, черная, а в Венеции все гондолы черные, будь они неладны.

— Образцы отправили в лабораторию?

— Конечно.

— Молодец, Антонио. Туговато без тебя будет. Когда новая операция «под прикрытием»?

— Завтра, майор. — Антонио обеспокоен. — Хотите, попрошу командира подразделения найти мне замену?

Тронутый преданностью паренька, майор отказывается:

— О, нет-нет. Я же знаю, как тебе нравятся задания «под прикрытием». Обойдемся, ведь так, Валентина?

Валентина улыбается.

— Да, так. Будет трудно, но мы прорвемся.

— Тебя, кажется, засылают в коммуну хиппи? — задает риторический вопрос Карвальо. — Впереди несколько месяцев секса, наркотиков и рок-н-ролла. И безумный миллиардер, верящий, будто творит революцию, — в нагрузку.

Антонио мрачно улыбается.

— Кто-то должен делать грязную работу.

Валентина шутливо бьет кузена кулачком в плечо. Наконец они втроем входят в морг, и настроение падает вместе с температурой.

Вито подводит подчиненных к старику, бледная лысина которого говорит о мудрой привычке держаться подальше от жестокого солнца Венеции.

— Офицеры, — представляет Вито, — это профессор Сильвио Монтесано. Профессор, это лейтенанты Валентина Морасси и Антонио Паваротти. Они впервые в морге.

— Что ж, рад оказанной чести, — кланяется Монтесано, и бифокальные очки в проволочной оправе съезжают ему на кончик носа. — Прошу, идемте к холодильнику.

Труп пятнадцатилетней жертвы лежит на стальной каталке и при верхнем освещении кажется начисто выбеленным. Раны приобрели цвет гнилой телятины. Антонио остается невозмутимым, тогда как Валентина спешит поднести ко рту надушенный платочек.

— В принципе, тело недурно сохранилось, — сообщает Монтесано. — Как ни странно, вода замедляет распад. К тому же погибшую доставили к нам оперативно, и процесс гниения не зашел далеко.

Вито кивает, и профессор принимается за отчет. Он раскладывает все по полочкам, так, чтобы молодым офицерам было нетрудно следить.

— Когда тело привезли, мы отправили его в отделение радиологии на КТ. Просканировали тщательнейшим образом — каждые полмиллиметра, чтобы составить двух- и трехмерные проекции, поэтому сейчас имеем очень точные данные относительно каждого ранения. — Монтесано подходит ближе к трупу. — Выявлено два необычных, просто поразительных момента. Первое: смертельная рана на горле. Она представляет собой глубокий надрез, пересекающий плечеголовную — самую крупную во всем теле — артерию. — Указывает на шею Моники с правой стороны. — Плечеголовной ствол разветвляется на сонную и подключичную артерии, обеспечивая приток крови к груди, руке, шее и голове.

Антонио жестом руки обводит прочие раны.

— Так значит, колоть в других местах нужды не было?

— Ну, если говорить об отнятии жизни, то нет. Бить ножом девушку смысла уже не было никакого. Достаточно оказалось пореза на шее. — Судмедэксперт уже хочет двинуться дальше, но не может не поделиться медицинскими познаниями: — И пореза, кстати, весьма необычного. Плечеголовной столб ведь очень трудно достать ножом. Грудина и ключица закрывают его. Обычно если кого-то ранят в шею, то перебивают левую или правую сонную артерию.

Вито заинтригован.

— Результат тот же самый? — спрашивает он. — Жертва истекает кровью?

— Нет, не сказал бы. — Монтесано поправляет очки. — Жертвы подобных ранений обычно гибнут от воздушной эмболии. — Он тревожно оглядывается на Валентину, потому как желает поделиться знаниями, никого не травмируя. — Если шея и голова жертвы выше уровня сердца, то воздух, попадая в тело, проникает в вены — заметьте, не в артерии. Затем прямиком в правые сердечные камеры, где образует пенистую массу, препятствующую работе органа.

— Смерть наступает быстро и безболезненно? — спрашивает Вито в попытке смягчить шок молодой подчиненной, которая наверняка уже представила себе подробную картинку.

— Боюсь, что нет, — сухо отвечает Монтесано. — Смерть далеко не моментальная, и мучения могут длиться несколько минут.

Валентина бела как полотно, однако находит силы задать вопрос:

— Убийца орудовал обычным ножом?

Монтесано вновь прикасается к шее Моники.

— Зависит от того, какой нож вы называете обычным. У этого ножа клинок короткий и толстый. Примерно таким пользуются закройщики ковров и художники. След на коже показывает, что смертельный порез нанесен справа налево. Убийца стоял над жертвой и спереди от нее.

Вито имитирует движение руки с ножом над головой Моники.

— Значит, он, скорее всего, связал ее и уложил на землю. Судя по тому, что порез идет справа налево, можно логично предположить леворукость преступника.

Монтесано усмехается.

— Майор, вы ведь достаточно опытны и знаете: нельзя ничего предполагать.

— Ладно, признаю ошибку. — Улыбнувшись, Вито обращается к своим лейтенантам: — Без всяких предположений давайте сразу примем к сведению тот факт, что восемьдесят семь процентов населения Земли — правши. Поэтому любого левшу сразу берем на прицел и тщательным образом проверяем.

Тут же на тему высказывается Монтесано:

— Прошу также учесть, что леворукость чаще встречается у мужчин, особенно у идентичных однояйцевых близнецов. А также у лиц с неврологическими отклонениями.

— Например? — спрашивает Антонио.

— Эпилепсия, синдром Дауна, аутизм, олигофрения и даже дислексия.

— Очень кстати, — благодарит Вито. — Спасибо, профессор.

— Всегда пожалуйста.

Желая перевести разговор на более понятную, профессиональную тему, Вито интересуется:

— Профессор, вы обнаружили что-нибудь, что бы указывало на время и место смерти?

— Да, обнаружил. Содержимое желудка говорит о том, что в последний раз жертва ела пиццу с морепродуктами. Правда, томатной пасты было больше, чем самих морепродуктов, а значит, блюдо приготовлено в дешевой закусочной для туристов. Я бы сказал, что жертва приняла пищу примерно за два часа до смерти.

— Проверить, — приказывает Вито Валентине.

Лейтенант приподнимает бровь. Список того, что надо проверить, скоро станет длинней Гранд-канала!

Антонио, прикрыв рот ладонью, шепчет кузине на ухо:

— Хочешь, могу проверить сам? Мне завтра отчитываться только к обеду. — И обращается к судмедэксперту: — Время смерти сообщить можете?

— Юноша, — раздраженно отвечает Монтесано, — да вы, похоже, насмотрелись кино или начитались второсортных триллеров. Время смерти определить — не на кофейной гуще погадать. В таких делах, как это, точно определить время смерти невероятно сложно.

Вито спасает Антонио от дальнейшего унижения, обратившись к Валентине:

— Во сколько продавец рыбы нашел тело?

— Где-то между половиной пятого и шестью.

— Вот тебе и отправная точка, Антонио. Найди место, где жертва ела пиццу, затем проверь в показаниях отца время, когда они с дочерью рассорились, и вот тебе «окно смерти». — Он снова обращается к профессору: — Вы упоминали два странных момента. Какой же второй?

Приподняв очки, Монтесано чешет переносицу.

— У жертвы отсутствует печень.

— Что?!

Судмедэксперт произносит слова по отдельности:

— У — жертвы — отсутствует — печень.

— Уверены?

Воззрившись на майора, Монтесано отвечает.