Очень долго Ланефенуу была неподвижна. Она молчаливо сидела, пытаясь среди множества мыслей найти правильное решение. Наконец силы вернулись к ней, и она снова заговорила властным голосом:

– Это будет сделано. Я остановлю Вайнти. Для нее никогда не было необходимости нападать на устузоу. Она будет отозвана. Вы уйдете. Вы останетесь на своем месте, мы – на своем. Я не желаю больше ни говорить с тобой, ни видеть тебя снова. Я хочу, чтобы ваше яйцо никогда не раскрывалось и вы бы никогда не появлялись.

Керрик согласился с ней.

– Есть лишь один путь, чтобы остановить Вайнти.

Ты знаешь ее, и я знаю. Она способна не выполнить твоего приказа и не прекратить свои действия. Она способна на это, не так ли?

– Да, – хмуро сказала Ланефенуу.

– Тогда ты должна пойти к ней, найти и приказать вернуться. Тогда она вынуждена будет прекратить преследование устузоу; ведь ее йиланы – это твои йиланы, ее фарги – это твои фарги. Вот что надо сделать.

Глаза Ланефенуу горели ненавистью, но она держала себя в руках.

– Я сделаю это.

– Хорошо. – Керрик дотронулся до кольца на шее и до ножа, висевшего на нем. Он сорвал нож с кольца и протянул его Ланефенуу. Она не пожелала его взять. Тогда Керрик бросил его в пыльный песок к ее ногам. – Передай это Вайнти. Она знает его, она знает, что это значит. Она знает, что я – тот, кто сделал эту вещь, и зачем я ее сделал. Она поймет, что у тебя не было другого выбора, другого решения.

– Меня не интересует, какие чувства будет испытывать Вайнти, что она знает.

– Конечно, эйстаа. – Керрик говорил медленно, сдерживая свой гнев. – Но я хочу, чтобы она знала, что это я, Керрик, остановил ее. Я хочу, чтобы она поняла, что это я сделал.

С этими словами Керрик повернулся и ушел. Он вышел из амбеседа и прошел мимо остолбеневших фарги, стоявших тут же толпами. Они в страхе шарахнулись от него, потому что видели издали их разговор с эйстаа. Они не знали, что происходило, но все это было ужасно, за пределами понимания. Два урукето были мертвы, а этот устузоу – йилан нес с собой смерть.

Керрик прошел через весь Икхалменетс к берегу и повернулся к йиланам и фарги.

– От имени вашей эйстайи я приказываю вам. Всем вам. Она приказывает вам посетить ее в амбеседе. Идите.

Неспособные на ложь, они восприняли то, что он говорил, за правду и поспешили в амбесед.

Оставшись один, Керрик спрыгнул на песок и вышел из города.

– Ты посылала за мной? – сказала Энге. – Мне передали: срочная информация.

– Любой приказ, который я издаю, срочный, а твои ленивые создания этого не понимают. Если я не подчеркиваю важности информации, тогда передающая ее начнет обсуждать честность своих действий.

– В этом есть правда, ведь Угуненапса говорила…

– Тихо! – прорычала Амбаласи, ее грудь наполнилась гневом. Ее помощница Сетессей в панике убежала. Энге только склонилась перед вспышкой гнева старой ученой. Она не просто молчала, а всем своим видом выражала извинения и покорность.

– Небольшое улучшение. От тебя, по крайней мере, я ожидала некоторого внимания и немного вежливости. Теперь посмотри сюда, на этот великолепный вид.

Амбаласи указала на Сорогетсо, которая покоилась в тени, – прекрасный вид только для Амбаласи, потому что та дрожала от страха и свернулась в комок, закрыла глаза и ждала своей смерти.

– Это не для тебя, глупое создание. Мой гнев обращен к другим.

Амбаласи сказала это, с трудом сдерживая свои эмоции, потом заговорила на Сорогетсо:

– Внимание, дружба и помощь. – Она погладила зеленый гребень Ичикчее. Наконец та испуганно открыла глаза.

– Очень хорошо. Видишь, здесь Энге, которая пришла, чтобы побыть с тобой. Тихо, никакой боли не будет.

Амбаласи осторожно убрала нефмакел, который закрывал рану на ноге Ичикчее и защищал ее от инфекции. Сорогетсо дрожала, но не протестовала.

– Посмотри, – приказала Амбаласи. – Смотри в изумлении.

Энге наклонилась, чтобы посмотреть на собранное складками мясо на культе, где кожа была завернута над обнаженной костью. В самом центре был желтоватый отросток. Ей это ни о чем не говорило, но она ничего не сказала и тем самым вновь вызвала гнев Амбаласи.

– Хорошо заживает, – наконец сказала Энге. – Амбаласи – хозяйка целительской науки. Ампутация не только залечивает, но там, в середине, что-то еще появляется. Может ли это не быть предметом восхищения?

– Конечно, может, но из-за твоего невежества я не могу ожидать от тебя, чтобы ты по достоинству это оценила. Оттуда растет новая ступня, желтая ступня у зеленой Сорогетсо, которая на целую голову ниже нас. Неужели ты не понимаешь, какое важное значение это имеет? Неужели это не доходит до твоих мозгов, которые спят внутри твоего черепа?

Энге снесла это оскорбление – с Амбаласи надо было всегда вести себя мудро.

– Важность – не – понята. Допущено невежество.

– Необходимо сконцентрировать внимание. Прежние теории не в счет. Забудь малейшее упоминание о тектонических слоях и передвижениях континентов. Этот период очень длительный. Я усомнилась в этом, когда открыла, что мы можем общаться с Сорогетсо, даже на этом примитивном уровне. Нас разделяют не десятки миллионов лет, даже миллион лет – слишком большой срок. У нас могут быть какие-то незначительные различия, но генетически мы – одно и тоже. Иначе эта нога не выросла бы. Тайна остается тайной. Кто такие Сорогетсо и как они попали сюда?

Энге не пыталась ответить, зная, что проницательные глаза ученой видят ее насквозь.

– Меня это беспокоит. Я нашла много свидетельств неудавшихся экспериментов, до этого большей частью проводимых на море, а не на земле. Ты должна понять, что не все ученые такие же, как я. В этом мире есть искаженные мозги, так же как и искаженные тела.

Энге стало ужасно от этой мысли:

– Такого не может быть.

– Почему нет? – спросила Амбаласи, водворяя нефмакел на место. – Почему нет! – Она отвернулась от Сорогетсо, задыхаясь от гнева. – Всегда будут невежды. Я видела результаты опытов – ты бы ужаснулась, если бы взглянула на них. Помни, что все, что ты видишь вокруг, – то успешные результаты опытов. Мы нашли Амбаласокей довольно легко, другие тоже могли приходить сюда до нас. Записи и знания не сохранились. У нас, йилан, один недостаток – мы не знаем временных различий. Мы знаем, что завтрашнее завтра будет таким же, как и вчерашнее вчера, поэтому и не считаем нужным записывать происходящие во времени события.

– Значит, ты думаешь, что Сорогетсо – это результаты неудавшегося опыта?

– Или наоборот – удавшегося; или опыта, которого вообще не было. Верно то, что йиланы имеют гены йилан.

– Даже если улучшить их, чтобы победить какое-либо заболевание?

– Молчи! Ты говоришь слишком много, а знаешь слишком мало. Болезнь – это результат изменения других организмов. Мы – это мы, какими были, начиная с яйца времени. Обсуждение закончено.

– Тогда я его снова начну, – сказала Энге твердо. – Нынешние утверждения отрицают утверждения прошлые. Ты помогла нам прийти сюда, потому что ты хотела изучить отношение нашей философии к физиологическим изменениям в нашем теле. Разве этого нет в природе эксперимента с йиланами?

Амбаласи открыла рот, чтобы что-то сказать, но промолчала. Она долго стояла неподвижно, о чем-то думая. Наконец, заговорив, она своими движениями выразила уважение.

– Да, Энге, ты, конечно, права. Я должна это обдумать. Пойдем поедим, потому что над этим вопросом надо серьезно подумать. В настоящее время я не готова ответить на него.

Амбаласи посмотрела вокруг, но ее помощница ушла. Она выразила недовольство этим отсутствием.

– Она должна принести мясо. Она же прекрасно знает, что я предпочитаю есть в это время дня.

– Удовольствие – в – обслуживании, Амбаласи. Я принесу тебе.

– Я сделаю это сама. Голод не позволяет ждать. Энге пошла с ней через растущий город, мимо группы йилан, увлеченных беседой.