– В этом направлении находится земля, и плыть до нее осталось совсем немного.

После этого все перевесились через борт и смотрели в воду, и вскоре их ожидания были вознаграждены, когда одна из женщин завизжала и почти вывалилась за борт; – две другие держали ее за щиколотки, а остальные за хвост, который торчал из-под одежды. Они вытащили ее назад, насквозь мокрую и улыбающуюся, но крепко державшую в руках длинную водоросль.

– Это всегда растет вблизи берега! – закричала она от радости.

Но до земли было все еще далеко. Были штормы и встречные ветры, и парамутаны были вынуждены опустить паруса и спустить на воду лодку. Они прикрепили ее к иккергаку кожаными ремнями, потом в нее строго по очереди садилось по четыре человека – мужчины и женщины – и гребли. Армун и Керрик тоже приняли участие в этой работе: обливаясь потом, они с трудом гребли, таща за собой огромный иккергак. Они радовались, как все остальные, когда подул легкий западный ветерок, в с громкими криками лодку втащили назад на борт, а паруса вновь были подняты.

На следующий день, перед закатом, кто-то увидел темную линию впереди на горизонте. Было очень много споров по поводу того, была ли это земля, или облако. Потом все начали кричать от счастья, когда это все-таки оказалась земля. Паруса были приспущены. На рассвете никто не спал; все были на ногах, когда над зелеными лесистыми холмами, которые теперь были намного ближе, взошло солнце. Калалек забрался на мачту как можно выше, чтобы лучше рассмотреть берег, когда они подплывали. Наконец он закричал и указал на небольшие острова на севере от прибрежной линии. Они свернули в ту сторону, вслед им подул попутный ветер, и они пошли легко. Острова миновали до полудня, и позади них, над песчаным берегом, кружком стояли черные паукаруты.

– Алланиовок! – выкрикнул кто-то, и все парамутаны в знак согласия громко закричали.

– Лес и кустарники, – сказал Керрик. – Здесь, должно быть, хорошо охотиться. Земля без мургу; ни один из парамутан не видел их. Это, возможно, будет и нашим местом. Забыть все о мургу, никогда о них снова не думать.

Армун молчала, потому что ничего не могла сказать. Она знала, что воспоминания о других саммадах, о мургу, преследующих их, будут всегда с ними. Он больше об этом не говорил, но она могла видеть по его лицу, что это всегда занимало его мысли. Они-то, может быть, в безопасности.

А что будет со всеми остальными?

Как и все события у парамутан, их возвращение сопровождалось громкими криками, смехом и едой. Готовые оказать помощь руки втащили их иккергак на берег рядом с другими. Они хихикали и постоянно сталкивались друг с другом, когда разгружали его, подкрепляясь остатками еды. Все было быстро съедено. Армун осталась помочь женщинам, а Керрику очень хотелось посмотреть новую землю. Он знал, что ему нечем было помочь Калалеку, чтобы установить паукарут. Он взял свой лук и копье и пошел между паукарутами по направлению к лесистым холмам, расположенным за ними. Ему было приятно чувствовать под ногами снова твердую землю после долгих дней на иккергаке, хотя казалось, что земля временами уходила из-под ног. Когда он вошел в лес, то глубоко вдохнул аромат свежей листвы. Это была хорошая земля.

Но холодные зимы добрались и до этого места. Хотя была середина лета, в глубоких оврагах все еще лежал снег. На деревьях пели птицы, но более крупных животных, казалось, в лесу не было. Может быть, хороший охотник и заметил бы какие-то знаки, но он ничего такого не нашел. Он очень быстро устал, потому что после многих дней, проведенных в море, его ноги отвыкли ходить по твердой земле. Но, несмотря на это, он испытывал истинное наслаждение от того, что ходил по твердой земле, и шел дальше, не обращая внимания на усталость. Он нюхал воздух. Лесная почва, твердая, словно после мороза, трава и слабый запах падали, который доносил ветер. Слабое потрескивание.

Керрик остановился, замер, потом медленно наклонился и положил копье на землю. Только когда он натянул тетиву, он поднял копье, а потом тихо пошел вперед, держа в каждой руке по оружию. Потрескивание становилось все отчетливее и громче, и он увидел, что впереди, в просвете деревьев, что-то движется. Медленно, оставаясь в тени, он направился к этой цели, пока в удивлении не остановился.

Мертвое животное оказалось оленем. Теперь оно лежало со вспоротым брюхом и истекало кровью. Но животное, которое его ело, не было похоже ни на одно из тех, которых он видел раньше. Оно было высоким, худым, голова была спрятана внутри туловища убитого оленя. Потом оно выпрямилось, отрывая от туши кусок мяса. Окровавленная голова и клюв, пристальный взгляд – это какой-то мараг! Нет, это была птица. Ростом она была выше его, ноги были толще, и крошечные крылья. Он, должно быть, зашевелился, потому что она увидела его, уронила кусок мяса, издала отвратительный крик и захлопала крыльями. Он бросил копье и поднял лук, натянул тетиву и пустил стрелу.

И промахнулся. Птица стояла на том же месте, она все еще кричала, когда он взял копье и медленно стал отступать под покров деревьев. У него было достаточно времени, чтобы найти и убить одного из этих животных в другой день. Когда птица скрылась из виду, он повернул и быстро пошел через лес к берегу.

Их паукарут был уже установлен, и Калалек сидел на земле напротив него на солнце; карта йилан лежала у него на коленях. Он улыбнулся, когда увидел Керрика, и помахал ему картой.

– Тут что-то есть, и скоро я пойму это. Я уже много знаю. Ты видишь вот это, зеленое; знаешь, что это? Это океан. Скоро я все пойму.

Армун вышла из палатки, когда услышала, что они разговаривают. И Керрик рассказал ей о том, как ходил в лес и что видел там огромную птицу.

– Это новая земля, и нам предстоит узнать много нового, – сказала она с неизменной практичностью. – Я тоже должна пойти и увидеть это своими глазами. Там должны быть растения и цветы, о которых ты ничего не знаешь. В лесу всегда есть еда, если ты знаешь, где ее искать.

– Это опасно. Не ходи одна. Мы должны идти вместе.

Выражение ее лица изменилось, когда он это сказал, и она взяла Керрика за руку, как будто это могло удержать его на месте.

– Они только и ждали наш иккергак, чтобы он прибыл до того, как они отправятся на север за уларуаком. Некоторые мужчины и подростки не идут. Для них это очень важное дело, которым они занимаются.

Керрик посмотрел на ее угрюмое лицо и увидел страх в ее глазах.

– В чем дело?

– Они хотят, чтобы ты пошел с ними.

– Но я не хочу.

– Они уверены, что тебе будет приятно, если они тебя об этом попросят. Это великая честь, и они надеются, что ты согласишься. Но я не хочу, чтобы ты оставлял меня одну.

Он понимал ее чувства: перед этим у них была долгая разлука. Он попытался переубедить ее и в то же время самого себя.

– Это займет немного времена; это все равно, что пойти на охоту. Вот увидишь.

После недавнего путешествия у Керрика не было никакого желания снова выходить в море. Но он никак не мог этого избежать. Мальчишки смотрели на него с завистью, женщины похлопывали его, когда он проходил мимо, потому что считалось, что хороший знак – дотронуться до того, кто впервые выходит в море на охоту за уларуаком. Оставшаяся часть дня была посвящена подготовке иккергаков, а большая часть ночи прошла в радостном и праздничном поедании мяса, потому что все знали: скоро у них будут запасы свежего мяса, когда все вернутся с охоты.

Они ушли утром, а Армун стояла внутри паукарута не в состоянии видеть, как он уходил от нее снова. Она вышла, когда маленькая флотилия была уже едва видна на горизонте.

Они плыли на север, и Калалек счел необходимым сообщить Керрику, зачем они туда идут.

– Лед. Мы плывем по льдам, там есть уларуаки.

Керрик с трудом понимал, почему эти животные водятся именно на севере, во льдах, так как Калалек употреблял слова, которых он до сих пор никогда не слышал. Он знал, что надо дождаться, когда они прибудут туда, чтобы самому все понять.