Вода в реке была такой же холодной, как тающий снег. Когда утром они вошли в воду, чтобы перейти через реку вброд, свои мешки и оружие они крепко привязали к дереву, которое сбросили в реку, и стали перебираться на противоположный берег. Когда наконец путники выбрались на берег, они совершенно окоченели и посинели от холода, стуча зубами. Керрик вытащил на берег их имущество, Ортнар развел большой костер. Здесь они оставались до тех пор, пока их одежда не высохла, потом вновь одели на себя все еще сырые шкуры и снова двинулись на север. Если они пойдут быстро, то не замерзнут. У них совсем не было времени, чтобы его тратить попусту, потому что первые снежинки уже плавно опускались на землю под деревья.

Дни теперь становились короче, и каждое утро они поднимались до рассвета и шли в темноте при тусклом свете звезд, пока на небе не появлялось тусклое солнце. Они были сильны и бодры. Но у них начали появляться опасения.

– У нас осталось совсем немного мяса, – сказал Ортнар. – Что мы будем делать, когда оно кончится?

– Перед этим мы сумеем отыскать парамутанов.

– А если нет?

Они молча посмотрели друг на друга, потому что оба знали ответ на этот вопрос. Вот почему оба не хотели говорить об этом вслух. Они разложили высокий костер и стояли очень близко к нему, стараясь впитать в себя все тепло, которое от него шло.

Еловый лес, которому не было конца, спускался прямо к берегу, к песчаным пляжам побережья. Временами, когда они шли, им приходилось удаляться от берега в тех местах, где берег образовывал отвесные скалы, о которые разбивались волны. Лес был молчалив и не просторен; сугробы снега у подножия деревьев были настолько глубоки, что по ним тяжело было идти. Каждый раз, когда они снова выходили к берегу, они лихорадочно смотрели в обоих направлениях в поисках какого-нибудь жилья, но ничего не было. Только бесплодный берег и пустынное море.

Еды у них почти не осталось. А когда разразилась снежная буря, выбора у них не было: они могли только молча идти вперед, пригибаясь от холодного северного ветра в поисках какого-нибудь укрытия. Они совсем окоченели, когда случайно обнаружили небольшую пещеру у основания скалы.

– Туда! – крикнул Керрик очень громко, чтобы перекричать рев ветра, указывая на темное отверстие в скале, едва видневшееся сквозь падавший снег. – Нам нужно туда, чтобы спрятаться от ветра.

– Нужны дрова – много дров. Бросай вещи и идем за ними.

Они пробивались через сугроб, который наполовину закрыл вход в пещеру, споткнулись и упали. Здесь ветра не было, и поэтому казалось внутри пещеры почти тепло, хотя они чувствовали, что в воздухе пахло морозом.

– Здесь лежать нельзя, – сказал Ортнар, поднимаясь на ноги. Он взял Керрика за руку и помог ему подняться, а потом вытолкнул его наружу, в пургу.

Они неуклюже обрубали нижние ветви деревьев, если могли – ломали их руками. Ортнар уронил нож из своих онемевших от мороза пальцев, и они потратили уйму драгоценного времени, чтобы отыскать его в сугробе. Выбиваясь из последних сил, они все-таки притащили дрова в пещеру. Больше они уже никуда не могли выходить. Керрик кое-как достал ящичек с кремниевыми камешками для высекания огня, но своими озябшими пальцами не смог взять их. Поэтому сначала пришлось отогревать руки, спрятав под меховые шкуры и прижав их к телу.

Наконец огонь зажгли и развели высокий костер. Они задыхались от дыма, но, однако, почувствовали, как жизнь возвращалась в их онемевшие от холода тела. Снаружи было уже совсем темно, ветер постоянно выл, а снег скапливался в огромный сугроб у входа, и поэтому им все время приходилось расчищать его, чтобы выпускать дым из пещеры.

– Мы не первые укрываемся здесь, – сказал Керрик, указывая на низкий потолок пещеры, на котором углем был нарисован гигантский олень. Ортнар что-то проворчал и ударил по земле рядом с костром.

– По крайней мере, они не оставили здесь своих костей.

– А мы можем? – спросил Керрик. Ортнар молча подтащил свой мешок и вытряхнул из него остатки еды.

– Это все, что у нас осталось; то же самое и в твоем мешке. На обратный путь не хватит.

– Тогда мы должны идти только вперед. Мы найдем парамутан. Они должны быть здесь. Где-то здесь.

– Мы пойдем вперед тогда, когда утихнет буря. Они распределили обязанности: один поддерживал огонь, другой добывал дрова. Быстро наступила темнота, и Ортнар, нагруженный дровами, с трудом нашел пещеру. Температура воздуха резко упала, на его щеках появились белые пятна, которые он растирал снегом. Оба были молчаливы, потому что говорить было не о чем. Все было сказано.

Буря бушевала столько дней, сколько было пальцев на руке охотника. Один палец – это один день, включая большой палец. Они выходили только для того, чтобы раздобыть дров, оттаивали снег, чтобы получить воду. Первый приступ голода наступил, когда они распределяли остатки еды. Наконец в один из дней буря прекратилась. Ветер утих, и снег казался не таким сильным.

– Все закончилось, – сказал Керрик с надеждой.

– Однако мы не можем быть в этом уверены. Они вышли из пещеры пасмурным днем. Снежинки все еще опускались на землю с темно-серого неба. На некоторое время снег почти перестал, и они смогли увидеть морские волны, накатывающиеся на берег, усыпанный галькой. Море было угрюмым, темным и пенистым.

– Вон там! – закричал Керрик. – Я видел что-то там – это что-то типа лодки. Помаши им!

Они, спотыкаясь, побежали к берегу, к пенящимся волнам, остановились там и начали кричать и прыгать. Один раз лодка приподнялась на гребне волны, и им даже показалось, что они увидели в ней человеческие фигуры. Потом волны снова поднялись и закрыли собой лодку. Через некоторое время они снова ее увидели, но на этот раз она была далеко и двигалась на север. Она снова исчезла среди вздымающихся волн и больше не появлялась.

Промокшие и совершенно измученные, они побрели к пещере, едва различимые сквозь усиливающийся снег. Буря разразилась снова с удвоенной силой.

На следующий день они съели остатки пищи. Керрик слизывал с пальцев крошечные кусочки кислого мяса, когда он поднял глаза и поймал взгляд Ортнара. Он хотел говорить, но не мог.

Что можно было сделать? Ортнар укутался в меховые шкуры и отвернулся.

Снаружи дул штормовой ветер, завывая над скалами. Земля под ними дрожала от того, что волны обрушивались всей тяжестью на берег.

Наступила непроглядная тьма, а вместе с ней жуткое и всепоглощающее отчаяние.

Разбушевавшийся буран все усиливался, ветер разбрасывал перед собой снег по арктическому льду. Ничто не могло устоять перед ним, невозможно было какое-либо передвижение в этом безжизненном пространстве – повсюду господствовал буран.

Вокруг паукарутов (палаток) он нагромождал сугробы снега, которые были похожи на длинные снежные бороды. В морозной пустыне, над которой воцарилась бесконечная ночь, была лишь кромешная тьма и верная смерть.

Внутри паукарута горел желтый огонь масляного светильника и освещал гладкую китовую шкуру, белые реберные кости, на которых крепилась палатка, меха и шкуры и смеющиеся лица парамутан, когда они засовывали себе в рот или детям куски испорченного мяса, и разражались смехом, если кусок проносили мимо рта.

Армун доставляло удовольствие их окружение, и ее нисколько не беспокоило постоянное внимание к ней Калалека. Он всегда протягивал руку, если она подходила близко, чтобы дотронуться до нее. Они были совсем другие. Они даже делили между собой своих женщин, и, казалось, никто против этого не возражал. И над этим они тоже смеялись. У нее был совсем другой темперамент, не такой, как у них, поэтому она не могла составить им компанию в этом диком веселье. Но она улыбалась в ответ на их шутки и шалости и не волновалась, когда Харл дурачился вместе с ними. Они подвигались, чтобы уступить ему место рядом с ними – некоторые из них протягивали руку, чтобы дотронуться до его волос. Они до сих пор не могли к этому привыкнуть и всегда говорили о тану, как об эркигдлите, что означало в переводе «фантастические люди», потому что они были ангурпиак, то есть «настоящие люди», как они себя называли. Армун могла понимать, о чем они говорили, – это была вторая зима, которую они проводили во льдах в паукарутах, и прошло довольно много времени.