Керрик покачал головой:

– Это из-за ран на ногах. Он перенапрягся. Ему надо было ехать на санях.

– Теперь он поедет, – сказала Армун. – Мы постелим ветви на сани и привяжем его к ним. Тогда мы пойдем быстрее.

Ортнар был очень слаб, чтобы протестовать. Несколько дней он спал мертвым сном, пробуждаясь только поесть и попить. Так как дни становились все теплее, дичи становилось все больше. И стало более опасно. Здесь были мургу. Они убивали и пожирали более мелких, но они также знали, что здесь были гигантские пожиратели. Керрик всегда держал свой лук наготове. Ортнар уже мог садиться и держать свое мясо правой рукой. Он даже мог проковылять несколько шагов, опираясь на костыль который ему сделал Керрик, волоча за собой левую ногу.

– Я еще могу держать копье в правой руке – это единственная причина, из-за которой я пока с вами. Если бы здесь были другие охотники, я бы сел под дерево и никуда бы с вами не пошел.

– Тебе скоро будет лучше, – сказал Керрик.

– Может быть. Но я – охотник. Это Херилак убил меня. Он меня ударил по голове. В этом месте очень жгло, и боль пронзала все тело. Потом я упал. А теперь я – полуживой и бесполезный.

– Ты нужен нам, Ортнар. Ты один знаешь этот лес. Ты должен проводить нас к озеру.

– Я могу сделать это. Интересно, твои жалкие мургу все еще живы?

– Мне тоже интересно. – Керрик с радостью поговорил бы о чем-нибудь еще. – Те двое похоже… я даже не знаю на кого. Наверное, на детей, которые никогда не станут взрослыми.

– Для меня они выглядят достаточно взрослыми – и ужасными.

– Их тела – да. Но ты же видел, где их держали. Взаперти, накормленные. За ними ухаживали и никуда не выпускали. Это, должно быть, первый раз они остались одни и предоставлены самим себе с тех пор, как они вышли из моря. Мургу берут самцов и запирают их еще до того, как они научатся говорить. Если эти двое еще живы после зимы, можно будет их увидеть.

– Лучше увидеть их мертвыми, – сказал, с горечью Ортнар. – Эти мургу, наверное, умерли.

Они двигались ночью, а днем прятались сами и прятали мастодона среди деревьев. Охота была удачной: сырая рыба и тухлое мясо теперь были жутким воспоминанием. Им везло, что большие мургу не попадались, но зато маленьких было изобилие. Ортнар внимательно изучал тропу и нашел, где им нужно было поворачивать, чтобы выйти к озеру. Тропа была узкой, по ней долго не ходили. Ночью идти по ней было почти невозможно, поэтому они были вынуждены путешествовать днем, быстро пересекая открытые места и тревожно глядя на небо.

Керрик шел впереди, держа наготове копье, так как Ортнар сказал, что они уже недалеко от озера. Он шел тихо и осторожно, внимательно смотря вокруг. Позади слышался хруст веток: это сквозь лес пробирался мастодон. Вдруг впереди послышался треск сломанной ветви; он застыл на месте. В тени что-то двигалось. Темная фигура, знакомая форма, очень знакомая…

Йиланы! Вооруженные!

Может быть, ему выстрелить из лука? Нет, любое движение сразу же привлечет внимание. Они приближались, выходя на свет.

Керрик закричал:

– Приветствую, великий охотник! Йиланы попятились назад, со страху открыли рты, пытаясь направить в сторону Керрика хесотсаны.

– Надаске, с каких это пор самцы убивают самцов? – спросил Керрик.

Надаске отступил назад и тяжело опустился на хвост, не скрывая страха.

– О, устузоу, ты привел меня на край гибели!

– Но не на самый край, как я вижу. Ты жив, и я рад этому. Что с Имехеем?

– Он, как и я, жив и здоров, и тоже великий охотник…

– И такой же толстый? Надаске сделал движение гнева.

– Если я выгляжу толстым для тебя, это все из-за нашей удали в лесу. Когда кончилось мясо, мы похудели, пока овладевали искусством охоты и рыболовства. Теперь мы совсем другие. Там что-то ужасное приближается!

Он поднял свой хесотсан, а потом повернулся, чтобы бежать. Керрик остановил его.

– Не бойся. Со мной мои друзья. У них очень тяжелый груз. Не убегай, а пойди к Имехею и расскажи ему обо всем, чтобы он нас не убил на мясо.

Надаске выразил согласие и быстро пошел по тропинке. Послышался сильный хруст веток, когда из-за деревьев появился мастодон.

– Мы здесь! – крикнул Керрик Армун. – Я только что разговаривал с одним из мургу, про которого я тебе рассказывал. Идите все сюда и не бойтесь. Они не тронут вас. Они – мои друзья.

Это прозвучало очень странно, когда он сказал это на марбаке, но этими словами можно было точнее выразить смысл, когда думал об эфенселе. «Семья» было бы более подходящим словом, но он думал, что Армун это не понравится. Или сказать, что мургу были частью его саммада. Он торопливо пошел вперед, чтобы переговорить снова с двумя самцами.

Ортнар скатился с саней и встал на ноги, ковыляя за санями. Они вышли к озеру и остановились под деревьями рядом с огромной поверхностью воды, ярко освещенной солнцем. Имехей и Надаске стояли в ожидании, сжав в руках хесотсаны. Мастодон был здесь же, и Керрик догадывался, что Тану стоят позади него так же неподвижно, как Йиланы. В этой тишине стая птиц с ярким оперением пронеслась над водой с громкими криками.

– Это мой эфенселе! – крикнул он самцам, сделав несколько шагов вперед, чтобы его лучше могли расслышать. – Этот огромный глупый серый зверь везет наши вещи. Оружия применять не надо.

Когда он повернулся, то увидел, что маленькая девочка спрятала лицо в одежду Армун: лишь они с Арнхвитом были без собственных копий.

– Ортнар, – сказал он спокойно, – ты шел рядом с этими самцами, и они не причинили тебе вреда. Армун, тебе не понадобится копье, и тебе тоже, Харл. Эти мургу не представляют для вас угрозы.

Ортнар всем своим весом оперся на копье, остальные тоже опустили свои копья. Керрик отвернулся от них и обратился к двум застывшим от страха самцам:

– Вы здесь усердно поработали, – сказал он, – очень много сделали, пока меня не было.

– А эти мелкие ужасные устузоу еще детеныши? – спросил Имехей, все еще держа оружие наготове.

– Да, и они уже как взрослые йиланы, а не как ваши детеныши. Вы что, собираетесь вот так стоять, как глупые фарги, или все-таки пригласите меня, предложите мне прохладной воды, свежего мяса? Самки сделали бы именно так. Разве самцы хуже самок?

Грудь Имехея покрылась красными пятнами, он отложил свой хесотсан в сторону.

– Здесь было так тихо и мирно, что я даже забыл резкость твоей речи. Вот еда и питье. Мы приглашаем твой жуткий эфенселе.

Надаске тоже с большой неохотой отложил в сторону свой хесотсан. Керрик глубоко вздохнул.

– Приятная компания, – сказал он. – Добро пожаловать, наконец.

Он со всей пылкостью надеялся, что так будет и впредь.

Какое-то короткое мгновение Керрик был счастлив видеть обе половины своего саммада. Он стоял на одинаковом расстоянии от тех и других. Они были слишком далеко друг от друга, разделенные не только языком. Он распряг мастодона и пустил его погулять под деревьями, с которых тот срывал молодые свежие листья, с удовольствием их пережевывая. Это животное сейчас представляло собой проблему: оно было настолько большое, что его очень хорошо было видно с воздуха. Ответ был ясен: убить его, а мясо закоптить. Они бы сделали это, но не сейчас: и так было слишком много убийств.

Армун развела маленький костер без дыма под деревом с широко раскинувшимися ветвями; дети играли неподалеку. Ортнар спал, а Харл тем временем ушел поохотиться – он незаметно проскользнул в лес подальше от второй половины лагеря. Некоторое время был мир, было время подумать. Теперь время для Керрика, чтобы поговорить с самцами. Стараясь держаться в тени, он шел к их лагерю, который был расположен почти на берегу озера. Он восхищался плотным зеленым покровом из листьев над головой.

– Это вы сделали? – спросил он. – Вы вырастили это укрытие, чтобы вас никто не смог увидеть с воздуха?

– Грубая сила присуща самкам, а самцам – тонкий интеллект, – самодовольно сказал Надаске, опираясь на свой хвост.