– Вы умные создания, я не могу этого отрицать. Вы все. Вы изучали и поняли мысли Угуненапсы, у вас есть ум, чтобы эти мысли использовать в вашей собственной жизни. Но, когда вы делаете это, вы нарушаете цепь, которая связывает фарги с йиланами и с эйстаа. В этот мир вы принесли новый образ жизни, новое общество. Вы должны посвящать большую часть времени распространению того, какое влияние оказывает учение Угуненапсы на вашу жизнь.

Одобрительный шум прошел по рядам Дочерей. Внимание несколько рассеялось. Амбаласи это не понравилось, ее тело сковал гнев, в голосе послышалась команда.

– Часть вашего времени – и не больше! Вы отказались от эйстайи и ее приказаний, что является причиной роста и жизни города. Вот поэтому, чтобы жить, сохранить жизнь, которую вы спасли от ярости эйстайи, вы должны найти путь, чтобы это новое общество привести в порядок, изучая более тщательно труды Угуненапсы. Но только часть времени, как я уже сказала. Остальное время вы будете работать, чтобы жил и рос этот город. Если никто из вас не знает, как выращивать город, я буду говорить вам, а вы будете выполнять мои приказания. Обсуждений не нужно, только беспрекословное подчинение.

Послышались крики жалоб, и Энге выступила вперед, чтобы выступить от лица всех собравшихся.

– Это невозможно. Ты станешь нашей эйстаа, от которой мы отказались.

– Ты права. Я буду ожидающей эйстаа. Я буду ждать, когда вы придумаете наиболее приемлемый способ управления вашим городом. Как только это случится, я оставлю положение эйстайи, которое я не приветствую. Меня больше всего волнует город, я хочу сохранить его. Если вы отвергнете мое предложение, я отвергну вас. Если я устранюсь, то город умрет. Не будет моих знаний по приготовлению пищи – и вы будете голодать; лишу вас медицинских знаний – вы умрете от болезней. Лишу вас самой себя и урукето и оставлю ждать вашей смерти. Но вы из тех, кто отрицает смерть и принимает жизнь. Примите меня, и вы будете жить. Поэтому вам ничего не остается, как согласиться на мое щедрое предложение.

Сказав это, Амбаласи повернулась и сорвала водяной фрукт, потому что в горле у нее пересохло. Все молчали. Наконец Фар поднялась на возвышение.

– Амбаласи говорит только правду, – сказала она. Ее глаза были большими и влажными, как у фарги. – Но внутри ее правды есть другая правда. Никто не сомневается в том, что сила мыслей Угуненапсы привела нас сюда, в это место. Чтобы найти простых Сорогетсо, которые нас ждали здесь. Они научатся выполнять любую работу, чтобы мы остались свободными и продолжали наше изучение правды…

– Нет – прервала Амбаласи, взбираясь на возвышение. – Это невозможно. Сорогетсо, все до одного, вернутся в свои прежние места обитания, и им будет запрещено входить в этот город. Вы только можете принять или отклонить мое предложение. Живите или умирайте.

Фар встала перед старой ученой – юность перед возрастом, спокойствие перед яростью.

– Тогда мы отвергаем тебя, сильная Амбаласи, принимаем смерть, потому что это единственный способ нашего существования. Мы уйдем вместе с Сорогетсо, если уйдут они; будем жить, как они. У них есть пища, и они поделятся ею. Если кто-то из нас умрет, то мысли Угуненапсы все равно будут жить.

– Невозможно. Нельзя тревожить Сорогетсо.

– Как ты можешь нам помешать? Убьешь нас?

– Да, – сказала Амбаласи без колебаний. – У меня есть хесотсан. Я убью кого угодно, всех вас, кто посмеет вмешаться в естественное существование Сорогетсо. Вы и так уже нанесли большой вред.

– Фар – моя сестра, Амбаласи – наш вождь, – сказала Энге, вставая между ними. – Моя настоятельная просьба к вам – не говорить слов, о которых вы потом будете жалеть. Слушайте меня. Есть выход. Если есть хоть какая-то правда в учении Угуненапсы, то это можно проверить на практике. Мы верим в конечную смерть как для других, так и для себя. Поэтому мы должны поступать так, как говорит мудрая Амбаласи: беспрекословно подчиняться ей, как ожидающей – эйстаа, пока мы не найдем более удачного решения этой проблемы, из-за которой у нас конфликт.

– Говори за себя, – сказала Фар. – Говори от лица тех, кто слушает, если они хотят этого. Но ты не можешь говорить за всех нас, говорить за тех, кто верит в духа жизни. Когда мы размышляли о духе жизни, мы ощущали прилив энергии. Ты не сможешь этого отнять с помощью грязного труда. Нас не заставить силой.

– Вас просто не будут кормить, – сказала Амбаласи практично.

– Хватит! – приказала Энге громовым голосом. Все сразу замолчали, потому что никогда не слышали, чтобы она так говорила. – Мы не будем сейчас ничего обсуждать. Мы будем выполнять указания Амбаласи, пока сами ничего лучшего не придумаем. – Она резко повернулась к Фар, и та даже отшатнулась. – Я призываю тебе замолчать. Ты считаешь, что лучше умереть, чем жить. Я не хочу этого, но я понимаю чувства эйстайи, которая хочет смерти одного, чтобы остальные остались в живых. Я понимаю это.

Послышались крики боли Дочерей, стоны отчаяния. Фар закрыла свои огромные глаза, дрожь прошла по ее телу. Она начала говорить, но Энге прервала ее. Когда Энге вновь заговорила, весь гнев улетучился.

– Сестры мои, которые мне дороже жизни. Я бы с удовольствием умерла, если бы моя смерть понадобилась, чтобы выжили другие. Давайте служить Угуненапсе, служа Амбаласи. Давайте в немом молчании покинем это место, и каждая из нас хорошенько подумает над тем, что произошло. Потом мы все вместе обсудим наши проблемы и выработаем решение, которое устраивало бы всех. А теперь пойдем.

Дочери пошли. Им действительно надо было подумать. Когда Энге и Амбаласи остались одни, старая ученая сказала, превозмогая усталость:

– Этого достаточно для данного момента, но только для данного. Тебя ждет множество неприятностей, мой друг. Обрати внимание на Фар. Она баламутит всех, делит на группы и ведет за собой, создавая раскол в твоих рядах.

– Я знаю и сожалею об этом. Была уже одна, которая толковала учение Угуненапсы, как и Фар. Она умерла, когда в конце концов поняла неправильность своих мыслей. И многие Дочери умерли из-за нее. Пусть этого никогда больше не случится.

– Это уже случилось. Я боюсь за будущее этого города.

Глава 45

Первые весенние дожди принесли нежеланные изменения в долину, где жили саску. То, что когда-то было тоненькими веточками, свешивающимися вниз с обрыва, теперь стало пышной растительностью, спускавшейся с каждым днем ниже и ниже к самой долине. Их нельзя было сжечь – все попытки сделать это были напрасными; нельзя подойти ближе из-за ядовитых шипов. А теперь на их ветвях созревали ядовитые зеленые плоды.

– Когда такой плод упадет, что будет? Какую разрушительную силу мургу спрятали внутри? – сказал Херилак, глядя вверх на пышную растительность.

– То, что и должно быть, – сказал Саноне уставшим голосом, какого Херилак никогда не слышал от него: сказывались его годы. Мандукто и саммадар ушли подальше от остальных, как всегда делали это, желая найти ответы на вопросы, которые все еще оставались неразрешенными. Лицо Саноне искривилось от отвращения, когда он посмотрел на зеленые растения, которые свисали сверху, окутывая кольцами стены долины. – Может произойти что-то ужасное. Кажется, они все время меняются. Или, может, они содержат только семена, чтобы размножаться. Это будет еще хуже.

– Вчера в реке еще было немного воды. Сегодня она совершенно высохла.

– Сейчас весна, всего должно быть много.

– Я хочу посмотреть, что они делали с нашей водой. Мы должны знать. Я возьму двух охотников.

– Один из моих молодых мандукто тоже пойдет с тобой. Завернитесь получше в одежду, обмотайте как следует ноги.

– Я знаю. – Голос Херилака был угрюмым. Еще один ребенок умер. Шипы проникают через песок, если их немного потревожить, а увидеть их почти невозможно. Надо загнать в загон мастодонов. Они едят все подряд. Чем все это может кончиться?

– Это может кончиться чем угодно, – сказал Саноне глухим голосом. Он повернулся и ушел.