Как Амбаласи и проинструктировала, ее не тревожили до тех пор, пока не вошли в течение, уносящее с курса, который они взяли после Манинле и Алакас-аксехента к земле Гендаши. Выпив прохладной воды и съев немного мяса, она встала и забралась на самый верх плавника. Элем и Энге были уже там и выразили ей почтительное приветствие.

– Тепло, – сказала Амбаласи. Ее глаза были прикрыты вертикальными веками от яркого солнца. Меняющиеся цвета кожи выражали удовольствие и комфорт.

– Мы здесь, – сказала Элем, указывая большим пальцем их местонахождение на карте. – Воды богаты жизнью, в них водится неизвестная рыба гигантских размеров.

– Возможно, неизвестная вам и другим, у кого ограниченные знания, но от меня у океана нет секретов. Вы поймали хотя бы одну такую рыбу?

– Она очень вкусная, – и Элем выразила удовольствие от еды. Амбаласи тотчас выразила недовольство примитивностью их знаний.

– Вы в первую очередь думаете о собственном желудке, а в последнюю – о своих мозгах, – сказала она. – Перед тем как поглотите научные ресурсы этого океана, посмотрите на этот образец, лежащий передо мной.

Это действительно была необычная, прозрачная, гладкая, с зелеными плавниками рыба. Ее длина равнялась росту йилан. Амбаласи было достаточно одного взгляда, чтобы выразить превосходство своих познаний.

– Рыба! Неужели только у меня одной есть глаза и мозги? Это похоже на рыбу не больше, чем я. Это угорь, молодой угорь. Я вижу, этот термин для вас ничего не значит. Молодые угри – это головастики взрослых угрей – я полагаю, вы знаете, что такое взрослые угри?

– Они – съедобные, – сказала Энге, зная, что такой ответ нанесет еще большее оскорбление ученой.

– Съедобные! Опять на первом месте – процесс пищеварения, а не мозговой деятельности. Я начинаю сомневаться, что мы принадлежим к одному и тому же виду. И опять я пополняю ваши мозги новой информацией. Разве вы не знаете, что самый большой по размеру молодой угорь не длиннее самого маленького ногтя на моей ноге? Вы должны знать, что взрослые угри достигают невероятных размеров. Энге посмотрела вниз на извивающегося угря.

– Это значит, что взрослые особи могут достигать гигантских размеров.

Через несколько дней Амбаласи приказала, чтобы ей принесли образец морской воды. Йилан спустилась с плавника на широкую спину урукето и зачерпнула прозрачным сосудом воду. Амбаласи взяла воду и долго ее рассматривала, потом приложила сосуд с водой к губам. Элем выразила опасение, потому что она знала, что питье морской воды могло привести к обезвоживанию и смерти.

– Я тронута твоей заботой, – сказала Амбаласи, – но она некстати. Попробуй сама.

Элем нерешительно сделала глоток из сосуда. После этого она была потрясена и удивлена. Амбаласи поняла ее.

– Только великая река, более великая, чем те, которые мы до сих пор знали, может выносить свежую пресную воду так далеко в море. Я чувствую, что мы на пороге великого открытия.

На следующий день они заметили, что морские птицы собираются в большие стаи. Это было явное подтверждение тому, что земля была здесь совсем близко. Вскоре они увидели в воде прозрачные водоросли, как в середине океана. Амбаласи взяла несколько образцов для исследования, после чего последовало ее новое умозаключение.

– Примеси почвы, бактериальной жизни, планктона, семян. Мы приближаемся к огромной реке, которая собирает воды огромного континента. Я думаю, мы недалеко от нашего места назначения, от Амбаласокей.

Почти весь следующий день лил дождь, но к вечеру он прекратился. Когда горизонт расчистился от облаков, они увидели закат солнца. Это было необычайно красивое зрелище.

В ту ночь они спали спокойно, но с первым лучом солнца все проснулись. Элем приказала всем оставаться внизу, чтобы не было столпотворения на верху плавника. Амбаласи заняла место впереди. Это было ее обязанностью: на горизонте появилась земля. Они увидели цепь маленьких островов.

– Никакой реки, – сказала Элем с разочарованием, на что Амбаласи ответила:

– У маленьких рек бывает очень широкое устье. Река, которая собирает воды со всего континента, образует дельту из множества островов. Найдите каналы, проходящие через эти острова, и вы сразу обнаружите реку. И на берегах этой полноводной реки мы посадим семя города.

– Амбаласи права, – сказала Энге. – Там, впереди, место нашего назначения, начало новой жизни для всех нас. Новая земля Амбаласокея, где вырастет наш город.

Наконец решение было принято. На это потребовалось много времени, что характерно для парамутан. Бесконечные беседы, прерываемые пережевыванием сырого мяса – только таким образом решались важные вопросы. Когда запасы мяса в одном из паукарутов начинали уменьшаться, обсуждение перемещалось в другой паукарут. Люди приходили и уходили, некоторые тут же засыпали, а когда они возвращались или пробуждались, им рассказывали о том, что произошло, пока они отсутствовали, поэтому требовалось очень много времени для таких бесед. Однако решение было принято. Многие иккергаки должны были пересечь океан, чтобы поймать уларуака. Но это было долгое путешествие, и они должны были вернуться не раньше, как к концу осени, а некоторым, возможно, пришлось бы задержаться до весны, но перед этим надо было заготовить в паукарутах побольше еды. Была рыба, которую можно ловить тут же, в прибрежных водах – поэтому было решено, что один иккергак отправится на юг, чтобы узнать, что можно выловить там; в то же время он доставит эркигдлитских гостей в их собственную землю. Это было нечто новое и захватывающее, и все парамутаны готовы были отплыть туда, но они учитывали тот факт, что командовать на эккергаке будет Калалек, потому что он единственный, кто привел сюда эркигдлитов.

Решение было принято, и времени даром не теряли.

Начинался ледоход, солнце грело все сильнее, и дни становились длиннее. Потом должно было следовать короткое лето, затем – снова долгая зима. Вскоре, не спеша особенно, на иккергаки погрузили запасы. Парамутаны по одному поднимались на борт – вытянутые лица и слезы предвещали неудачное путешествие – и лодки отправились в путь. Ангайоркак спряталась, когда их иккергак был готов к отплытию, но Армун задержала их, вернулась в паукарут и нашла ее под меховыми шкурами.

– Это глупо с твоей стороны, – сказала Армун, вытирая слезы с коричневого меха на лице женщины.

– Потому что я спряталась?

– Среди эркигдлитов это знак удачи, когда кто-то уходит.

– Вы – странные люди, и я не хочу, чтобы вы уходили.

– Мы должны. Но мы скоро вернемся. Глаза Ангайоркак широко раскрылись, и она присвистнула в знак огромного уважения.

– Должно быть, вы можете видеть сквозь лед и сквозь снег и смотреть в завтра, если вы так говорите. Я не знала этого.

Армун себя совершенно не знала: она совершенно спокойно отреагировала на ее слова, как будто это было так, как она говорила. Ее мать могла это делать немного; она приподнимала завесу ночи и видела завтрашний день раньше, чем его успевали увидеть другие. Возможно, она тоже могла это делать. Она потрепала по щеке Ангайоркак, постояла немного и ушла. Иккергак ждал ее, и все на борту кричали, чтобы она поторапливалась. И она побежала. Арнхвит прыгал от радости, а Харл громко кричал. Даже Ортнар выглядел очень довольным. Только у Керрика лицо было мрачным, причем оно стало таким с тех пор, как было принято решение об их возвращении на юг. Он старался не показывать виду, улыбался и весело разговаривал, но надолго его не хватало. Он никогда не забивал о том, что его тревожило. По ночам Армун удавалось на некоторое время отвлекать его от мыслей о будущем – когда он обладал ею – но утром все становилось по-прежнему.

Пока не началось их путешествие на юг. Ощущение пребывания в открытом море в иккергаке захватывало его целиком, потому что никогда ничего подобного в жизни он не испытывал. Пересекать океан на урукето – это совсем другое дело; это путешествие на живом судне, которое издавало своеобразные запахи и даже зловоние, эта постоянная полутьма: ничего не видишь, ничего не делаешь. Конечно, иккергак не мог отличаться многим. Их судно держалось на поверхности, а не под водой; морские птицы громко кричали – они летели рядом, почти касаясь крыльями. Иккергак поскрипывал, когда приходилось преодолевать большую волну или когда их подгонял свежий ветер. Керрик не был посторонним наблюдателем на борту. Он принимал активное участие в управлении иккергаком. Постоянно нужно было выкачивать воду, и он с удовольствием выполнял эту работу и наблюдал, как снаружи выливается поток свежей воды. Он раздумывал над этим, но никак не мог постичь тайну. Что-то происходит с воздухом, но в этом он не был уверен. В конце концов, это не важно – достаточно было знать, что одним мановением руки он мог поднимать снизу воду, которая была у его ног, и выливать ее снова. Само плавание не было загадкой. Он чувствовал ветер, который дул в лицо, видел, как он раздувал паруса. Точно следуя инструкциям, он выучился подтягивать нужные обводы и овладел узлами, чтобы держать снасти в нужном положении. Он даже стоял у руля. Он был нужен, потому что они плыли и днем и ночью с самого начала зимы до самой весны. Управлять судном ночью было выше его возможностей, у него не было умения и навыков вести его, определять ветер и с какой силой нажимать на руль. Но днем, с хорошим попутным ветром, он мог спокойно управлять иккергаком и вести его по курсу, как любой из парамутан.