Что касается Стасси, то она оказалась сообразительной и работящей девушкой, и Джек вскоре подружился с ней. Карен не замечала, чтобы Стасси проявляла интерес к Джо, не видела подобного интереса и с его стороны. Тем не менее, бдительно следила за девушкой, хорошо понимая, какой стройной, свежей и юной она выглядит по сравнению с ней. С некоторой тревогой Карен стала замечать, что Стасси начала тратить больше денег и стиль ее одежды сделался более современным – вероятно, под влиянием телевидения и встреч с другими студентами.

Сейчас Карен наблюдала, как Стасси затаскивала на кухню тяжелые пластиковые сумки с продуктами. На ней был свободный джемпер, брюки и кроссовки. Карен села за кухонный стол, поставив костыли рядом, и принялась помогать девушке выгружать содержимое сумок на стол. Была пятница, полдень.

Завтра уик-энд, думала Карен. Джо и Джек останутся дома. Ей не терпелось составить им компанию. Возможно, из-за постоянного утомления она не могла долго читать, трудно было сосредоточиться на смысле, а телевизионные передачи ее мало интересовали. Погода испортилась, и она не могла часто выходить в сад. Об аэробике нечего было и говорить, и в первый раз в своей жизни она почувствовала, как долго тянется время.

Ее часто навещали подруги и соседки, особенно Мюриел Аркрайт, от которой у нее уже кругом шла голова. Хотя поначалу она нуждалась в поддержке. И ей даже казалось, что, приглашая их, она заставляет дам выполнять утомительную работу.

Хлопнула входная дверь – это Стасси внесла на кухню еще одну сумку и поставила на пол.

– Фу, вот и все! – сказала она. На ее висках выступили бусинки пота. Стоял теплый день, и двери из патио в сад были открыты.

– Не хотите ли выпить кофе, Карен?

– Конечно. – Карен заглянула в сумку. – Вы не привезли яблочный сок?

Стасси озадаченно посмотрела на нее:

– Я не увидела его в списке.

– Его и не было в списке. Я сказала о нем, когда вы уезжали.

Стасси нахмурилась:

– Сказали? Простите, я совсем забыла.

Карен задумалась. Она четко помнила, что сказала об этом Стасси и попросила записать, потому что девушка часто забывала даже о записанных вещах. Это было странно. Она казалась такой сообразительной, но была невероятно забывчива. И это касалось не только вещей, которые ускользали из ее памяти, как теперь с этим яблочным соком. Похоже, она вообще забывала все, что ей говорили накануне.

Хотя это слегка и беспокоило Карен, она ничего не говорила Джо. Боялась, что дело может оказаться в ней самой, а не в Стасси. Иногда она отказывалась от обезболивающего даже ночью, но, проведя несколько часов без сна, сдавалась. После этого она почти все утро находилась в состоянии, похожем на сон. А вдруг она только воображала, что попросила Стасси что-то сделать?

Стасси подошла к буфету и достала фильтровальную бумагу и банку кофе. В ее походке чувствовалась беззаботная самоуверенность, которая позволяла ей легко переносить каждый случай, когда Карен ловила ее на упущении. Этакая детская манера справляться со своей виной, подумала Карен.

– В магазине было много народу? – спросила она, пытаясь разрядить ситуацию.

– Да, полно, – спокойно ответила Стасси, но лицо ее раскраснелось, словно от жары. Она наполнила кофеварку водой и поставила две кружки на стол, после чего молча принялась вынимать продукты из сумки.

Если с Джеком Стасси была активной и оживленной, то со всеми остальными вела себя очень сдержанно и редко первая начинала разговор. Что это – застенчивость или чувство превосходства? Карен не знала, но часто, когда они разговаривали, в тоне Стасси сквозила некоторая снисходительность. И Карен испытывала ревность к Стасси – не потому, что та хорошо выглядела, а за умение легко обходиться с Джеком. Часто, сильно устав к концу дня, Карен рано ложилась в постель, и ей было слышно, как Стасси купает Джека: плеск воды и хихиканье, когда Джек и Стасси дурачились, а позже через стену доносился голос Стасси, читающей ему на ночь какую-нибудь книжку.

Через пару недель Джо сказал, что Стасси вполне могла бы отвозить Джека в детский сад. У Карен это вызвало опасения. Ее беспокоила забывчивость девушки. Карен боялась, что Стасси забудет остановить машину перед красным огнем светофора…

Она несколько раз спрашивала у Джо, как могло случиться, что одновременно зажглись только зеленые огни, и его ответы вовсе не успокаивали. Он бормотал что-то насчет конденсации, создающей подобные проблемы, детально объяснял, что иногда чип может неправильно сработать, выведя из строя цепь. Но каждый раз, бубня обо всем этом и о продолжающемся расследовании дорожного управления, он почему-то прятал от нее глаза. Полиция вела расследование, а адвокат начал процесс о возмещении ущерба.

– Гулливер.

Карен удивленно подняла голову. Стасси стояла возле кофеварки, бессмысленно глядя на стену перед собой.

– Вы сказали «Гулливер»? – спросила Карен.

– Я? – Стасси изумленно повернулась к ней. – Я ничего не говорила.

Карен нахмурилась. Она опять плохо спала этой ночью и в конце концов приняла болеутоляющее в пять часов утра. Неужели мозг проделывает с ней такие трюки?

Кофеварка наконец замолчала, и над нею поднялись завитки пара. Стасси как ни в чем не бывало сняла с нее резервуар и разлила кофе по чашкам.

В воскресенье вечером Карен ужинала внизу. После ужина Джо помог ей подняться в спальню. Обычно в воскресный вечер он отключался от работы и смотрел видео, но на этот раз он сильно нервничал, беспокоясь о своем докладе, который он должен был огласить в среду в Королевском обществе.

Он вытащил из своего кейса портативный компьютер «Пауэрбук Макинтош», включил его и просмотрел на экране некоторые моменты, которые считал необходимым включить в свою речь. Он угрюмо перечитал их, не будучи уверенным, что они нужны его слушателям.

Несколько последних недель он частенько конфликтовал с полицией, которая расследовала несчастный случай с Карен. Отдел компьютерных преступлений Скотленд-Ярда допросил всех его студентов и работников. Эдвин Пилгрим даже слег в постель, получив опоясывающий лишай от стресса, и теперь надолго выключился из работы.

Полиция доподлинно установила, впрочем, как и он сам, что АРХИВ переключил светофоры. Однако его не оставляло впечатление, что они не вполне откровенны с ним. И в голову пришла такая мысль: не подозревают ли они, что вмешательство в компьютер могло быть делом его собственных рук, то есть не хотел ли он убить собственную жену и ребенка.

Наконец, на прошлой неделе в четверг он был вызван в кабинет проректора для встречи с полицией. Офицер лет тридцати, ведущий это дело, сообразительный сержант-детектив по имени Рэй Кэрмен, констатировал, что, по их мнению, вмешательство, приведшее к переключению светофоров, было произведено кем-то, находящимся вне университета. Причем злоумышленнику удалось настолько хорошо стереть следы, что обнаружить его не представляется возможным.

Некто вторгся в АРХИВ примерно с сорока различных телефонных входов одновременно, причем к каждому из них подсоединился еще с сорока линий, расходящихся по всему миру. Если проследить дальше, то имелись еще множественные разветвления. Кэрмен вежливо разъяснил, что для поимки преступника потребовалось бы индивидуально проследить линии более чем шести миллионов телефонных номеров, разбросанных как минимум по тридцати странам. Сделать это просто невозможно. Сержант заключил, что, по всей вероятности, это работа какого-то скучающего студента или программиста, который мог находиться почти в любой точке мира. И шанс, что нападению подвергнется именно этот отдельный светофор, составлял один к миллиарду.

Джо мало говорил на этой встрече. Объяснения сержанта-детектива успокоили проректора и сняли подозрения с университета.

Он снова взглянул на портативный компьютер и зевнул. Сегодня был утомительный день. Он вывез на природу Карен, Джека и Стасси, и они устроили пикник в парке старинного поместья. Днем стало жарко, а возвращаясь, они застряли в пробке на шоссе, и Джек закапризничал.