НЕНУЖНОЕ ПИСЬМО
Семь лет она не писала,
Семь лет молчала она.
Должно быть, ей грустно стало,
Но, впрочем, теперь весна.
В ее письме ни строчки
О нашей горькой дочке.
О тоске, о тоске,-
Спокойно перо в руке.
Письмо ничем не дышит,
Как вечер в октябре.
Она бесстрастно пишет
О своей сестре.
Ах, что же я отвечу
И надо ли отвечать…
Но сегодняшний вечер
Будет опять, опять.
Веймарн
ЗАРЕЮ ЖИЗНИ
Зарею жизни я светом грезил,
Всемирным счастьем и вечным днем!
Я был так пылок, так смел, так весел,
Глаза горели мои огнем.
Мир рисовался – прекрасен, дивен.
Прожить – казалось – я мог шутя…
Зарею жизни я, был наивен,
Зарею жизни я был дитя!
Закатом жизни порывы стихли,
Иссякли силы и жар погас.
Мне жаль сердечно, не знаю – их ли,
Погибшей грезы ль, но – близок час.
Он, ироничный, пробьет бесстрастно,
Я улетучусь, тоской объят…
Зарею жизни – все в жизни ясно!
Закатом жизни – всему закат!
1907
СПУСТЯ ПЯТЬ ЛЕТ
Тебе, Евгения, мне счастье давшая,
Несу горячее свое раскаянье…
Прими, любившая, прими, страдавшая,
Пойми тоску мою, пойми отчаянье.
Вся жизнь изломана, вся жизнь истерзана.
В ошибке юности – проклятье вечное…
Мечта иссушена, крыло подрезано,
Я не сберег тебя, – и жизнь – увечная…
Прости скорбящего, прости зовущего,
Быть может – слабого, быть может – гения…
Не надо прошлого: в нем нет грядущего,-
В грядущем – прошлое… Прости, Евгения!
1910
СОНМЫ ВЕСЕННИЕ
Сонные сонмы сомнамбул весны
Санно манят в осиянные сны.
Четко ночами рокочут ручьи.
Звучные речи ручья горячи.
Плачут сирени под лунный рефрен.
Очи хохочут песчаных сирен.
Лунные плечи былинной волны.
Сонные сонмы весенней луны.
1909
ВЕСНА
Вечер спал, а Ночь на сене
Уж расчесывала кудри.
Одуванчики, все в пудре,
Помышляли об измене.
Шел я к Ночи, – Ночь навстречу.
Повстречалися без речи.
– Поцелуй… – Я не перечу…
И – опять до новой встречи.
Шел я дальше. Незнакомка
Улыбнулася с поляны,
Руки гнулись, как лианы,
И она смеялась громко.
Вместо глаз синели воды
Обольстительного юга,
Голос страстный пел, как вьюга,
А вкруг шеи хороводы.
Заводили гиацинты
С незабудками с канавок…
Я имел к миражам навык,
Знал мечтаний лабиринты.-
И пускай, кто хочет, трусит,
Но не мне такая доля.
И сказал я: “Дева с поля,
Кто же имя девы вкусит?”
Уже, уже нить лесная,
Комаров порхают флоты…
Тут ее спросил я: “Кто ты?”
И прозвякала: Весна – я!
ПОД НАСТРОЕНЬЕМ ЧАЙНОЙ РОЗЫ
1. Октава
От вздохов папирос вся комната вуалевая…
Свой абрис набросал на книге абажур.
В вазетке на столе тоскует роза палевая,
И ветерок ее колышет весь ажур.
Пугает холодок, а вдохновенье, скаливая,
Зовет меня в леса из копоти конур.
Я плащ беру и верный хлыст,
И чайной розы сонный лист.
2. Газелла
И все мне доносится чайная роза
Зачем тосковала так чайная роза?
Ей в грезах мерещились сестры пунцовые…
Она сожалела их, чайная роза.
Ее обнадежили тучи свинцовые…
О! влага живительна, чайная роза…
Дыханьем поила закаты лиловые
И лепеты сумерек чайная роза…
В груди ее таяли чаянья новые
Их пела случайная чайная роза.
Мыза Ивановка
ПОЭЗА О НЕЗАБУДКАХ
Поет Июнь, и песни этой зной
Палит мне грудь, и грезы, и рассудок.
Я изнемог и жажду незабудок,
Детей канав, что грезят под луной
Иным цветком, иною стороной.
Я их хочу: сирени запах жуток.
Он грудь пьянит несбыточной весной;
Я их хочу: их взор лазурный чуток,
И аромат целебен, как простор.
Как я люблю участливый их взор!
Стыдливые, как томны ваши чары…
Нарвите мне смеющийся букет,
В нем будет то, чего в сирени нет,
А ты, сирень, увянь в тоске нектара.
Мыза Ивановка
МОЙ САД
Войди в мой сад… Давно одебрен
Его когда-то пышный вид.
Днем – золочен, в луне – серебрян,
Он весь преданьями овит.
Он постарел, он к славе алчен,
И, может быть, расскажет он,
Как потерял в нем генерал чин,
Садясь в опальный фаэтон.
И, может быть, расскажет старец,
Как много лет тому назад
Графиня ехала в Биарриц
И продала поспешно сад;
Как он достался генеральше,
Как было это тяжело,
И, может быть, расскажет дальше,
Что вслед за тем произошло.
А если он и не расскажет
(Не всех доверьем он дарит…)
Каких чудес тебе покажет,
Какие дива озарит!
И будешь ты, когда в росе – лень,
А в сердце – нега, созерцать
Периодическую зелень
И взором ласкою мерцать.
Переживать мечтой столетья,
О них беззвучно рассуждать,
Ждать девушек в кабриолете
И, не дождавшись их, страдать…
Мой тихий сад в луне серебрян,
А в солнце ярко золочен.
Войди в него, душой одебрен,
И сердцем светел и смягчен.
ТЫ НЕ ШЛА…
Целый день хохотала сирень
Фиолетово-розовым хохотом.
Солнце жалило высохший день.
Ты не шла (Может быть, этот вздох о том?)
Ты не шла. Хохотала сирень,
Удушая пылающим хохотом…
Вдалеке у слепых деревень
Пробежал паровоз тяжким грохотом.
Зло-презло хохотала сирень,
Убивая мечты острым хохотом.
Да. А ты все не шла – целый день.
А я ждал (Может быть, этот вздох о том?…)
До луны хохотала сирень
Беспощадно осмысленным хохотом…
Ты не шла. В парке влажная тень.
Сердце ждет. Сердце бесится грохотом.
– Отхохочет ли эта сирень?
Иль увянет, сожженная хохотом?!
Павловск
НА СТРОЧКУ БОЛЬШЕ, ЧЕМ СОНЕТ
К ее лицу шел черный туалет…
Из палевых тончайшей вязи кружев
На скатах плеч – подобье эполет…
Ее глаза, весь мир обезоружив,
Влекли к себе.
Садясь в кабриолет
По вечерам, напоенным росою,
Она кивала мужу головой
И жаждала души своей живой
Упиться нив вечернею красою.
И вздрагивала лошадь, под хлыстом,
В сиреневой муаровой попоне…
И клен кивал израненным листом.
Шуршала мгла…
Придерживая пони,
Она брала перо, фантазий страж,
Бессмертя мглы дурманящий мираж…
Мыза Ивановка
1909
